Алексей Хапров - Наследник

— Я хочу убедиться, что с тобой все в порядке.

— Со мной все в порядке.

— И все-таки, открой.

— Не открою.

— Почему?

— Я хочу спать.

— Да оставь ты его, — раздраженно бросил подошедший Ширяев. — Цел, и ладно. Опергруппа сейчас будет. Давай пока осмотрим остальные комнаты. Может, убийца прячется где-то здесь. Кстати, ты хорошо запомнил его силуэт?

— Честно говоря, не очень, — признался я. — Он промелькнул слишком быстро.

Хорошенько обыскав весь второй этаж, мы так никого и не нашли…

Мое желание "уйти в отставку" Баруздин воспринял спокойно. Он не проявил даже малой толики каких-либо эмоций.

— Ну, что ж, хочешь уйти — уходи, — пожав плечами, заявил он. — Удерживать тебя насильно я не стану. Хотя, признаться, твое решение меня не радует. Ты хороший сотрудник.

— Роман Олегович, но я действительно больше не могу! — в сердцах воскликнул я.

И это было чистой правдой. Прошедший день меня просто доконал. Сначала это "мурыженье" в прокуратуре, затем — страшная ночь, а под утро, когда приехала милиция, — новый допрос, отнявший у меня последние остатки сил.

Молоденький лейтенант, проводивший дознание, был настроен по отношению ко мне крайне враждебно. Уж не знаю, чем я ему не понравился, но он разговаривал со мной так, как будто старуху убил именно я, и как будто моя вина в этом убийстве была уже полностью доказана.

— Собирайся, — приказал он. — Поедешь с нами. Ты задержан.

От следственного изолятора меня спас Баруздин, примчавшийся сразу же после звонка сестры. Он отвел ретивого служаку в сторону и долго его в чем-то убеждал, пока тот, наконец, с ним не согласился. Мое задержание не состоялось.

Немного поразмыслив, я решил, что приключений с меня хватит.

— …Хотя, должен тебе признаться, ведешь ты себя сейчас не по-мужски, — продолжал Баруздин. — При первом же стрессе расклеился, как кисейная барышня. Наши ребята тебя не поймут. Они тебя уважать перестанут. Даже руки не подадут. Мужик должен быть мужиком, а не размазней.

— Их бы на мое место, — проворчал я.

— Да были они на твоем месте, — откликнулся мой шеф, — и неоднократно. У них еще и похлеще переделки бывали.

Во мне заговорил стыд.

— Что же мне делать? — упавшим голосом произнес я.

Мне не хотелось больше оставаться на этой работе. Но и чтобы мой уход выглядел как побег я тоже не хотел.

— Прежде всего, отоспаться, — посоветовал Баруздин. — Если я не ошибаюсь, ты уже целые сутки на ногах. Это любого свалит. Ступай к себе и принимай горизонтальное положение. А ближе к вечеру поговорим. Как решишь — так и будет. А, вообще, применительно к прошедшей ночи, должен сказать тебе так. Молодец! Твои действия заслуживают самых добрых слов. Катерина и Михаил мне уже все рассказали. Сработал ты профессионально. Если бы я не был тобой доволен, я не стал бы отбивать тебя у "ментов".

Спал я плохо. Меня опять преследовал какой-то кошмар. Я то куда-то брел, то от кого-то убегал, то куда-то падал. Точного сюжета я не помню. Он забылся сразу же после моего пробуждения. Единственное, что сохранилось в моей памяти касательно виденного сна, это отчаянное чувство обреченности.

В общем, отдохнуть как следует мне не удалось. Все тело казалось отяжелевшим, словно на него навесили десяток гирь. Голова болела. На душе было мутно и скверно.

Я открыл глаза, приподнялся, и бросил взгляд на часы. Стрелки показывали половину пятого. Ощутив на себе липкий пот, я, кряхтя, поднялся с кровати и направился в душ.

Прохладная вода меня немного ободрила. Голова перестала ныть. Но тут в полный голос заговорил желудок. Ведь я за целый день еще так ничего и не съел. Хорошенько растерев себя полотенцем, я оделся и прошел на кухню.

Холодильник оказался практически пуст. Кусок колбасы, остатки сыра, недопитый пакет молока, кастрюля с макаронами — вот и все, что в нем осталось.

Да, не густо!

Умяв несколько бутербродов, я вышел в холл и огляделся, пытаясь определить, что произошло в доме за то время, пока я спал. Но вокруг все было без изменений. Разве только прибавилось грязи на полу. Видимо, это был результат визита милиции и "скорой", не привыкших разуваться на месте происшествия. Катерина с уборкой явно не торопилась. Стоявшая тишина буквально била мне в уши. Это что же, я здесь один?

— Почему один? — прогудел Панченко, когда я спросил его об этом по телефону. — Пацан дома. Во всяком случае, я не видел, чтобы он куда-нибудь выходил.

— А Катерина?

— Уехала куда-то с Баруздиным. Как сам? Оклемался?

— Какое там! — разочарованно протянул я и положил трубку.

Мои мысли занял Радик. Я снова поднялся на второй этаж. Дверь комнаты мальчика в очередной раз оказалась заперта. Его ответы на мои вопросы по-прежнему отдавали враждебностью:

— Не открою!… Я занят!… Мне ничего не надо!…

"Эх, не был бы ты маленьким, беспомощным ребенком, послал бы я тебя ко всем чертям! — раздраженно подумал я. — Нужен ты мне, как собаке пятая нога. У меня и своих проблем хватает. Я общаюсь с тобой только потому, что меня просил позаботиться о тебе твой приемный отец, которого я безгранично уважаю. Тогда, у оврага, он словно предчувствовал, что назад уже больше не вернется. Я дал ему такое обещание. И я не могу его нарушить".

Вместе с этим я, конечно, понимал, что Радик был страшно напуган. Не приведи господь пережить такое в его юном возрасте! Сначала убили его отца, затем бабку. И теперь у него не осталось абсолютно никого, кто относился бы к нему с заботой. Он был совершенно одинок. Он был предоставлен лишь самому себе. Как он живет? Он же практически не выходит из дома. Чем он питается?

Ввиду скудности имеющегося в доме провианта, я решил сходить в магазин. На всем протяжении пути я предавался размышлениям. Что произошло той злополучной ночью в Голосовом овраге? Этот вопрос не вылезал у меня из головы. Он занимал все мои мысли. Во мне роились десятки самых разнообразных предположений, от предельно банальных, до неимоверно фантастических. Но ни одно из них не представлялось мне наиболее вероятным.

Очевидным было только одно — что произошло дикое, варварское убийство. Но вся подоплека этого убийства, весь его антураж, были покрыты непроницаемой завесой тайны. Как я ни старался, но в своих раздумьях я никак не мог пробиться сквозь зеленоватый туман, что покрывал тогда дно оврага.

Все мои стремления рассматривать случившееся сквозь призму логики неизбежно натыкались на мир потустороннего, присутствие которого во всем произошедшем казалось мне очевидным. Ведь об этом присутствии я судил не понаслышке. Я наблюдал его собственными глазами. Я реально его ощущал.

Пережитый мною небольшой скачок во времени, таинственные объекты на фотоснимках, встреча с посланцем прошлого, призрачные ночные видения — ведь все это действительно было! И на нездоровую игру воображения этого не спишешь. Уж слишком явно те явления, с которыми мне довелось столкнуться, соответствовали тем явлениям, которые происходили здесь и раньше. А если совпадения столь явны — это уже не совпадения, а реальные факты, какими бы невероятными они ни казались.