Алексей Хапров - Наследник

— Ну, что, попробуем?

Радик молчал.

— Ты что, спишь? — спросил я.

— Нет, не сплю, — отозвался мой спутник. — Дядь Жень, а ты, случайно, не взял с собой мой пистолет?

— Нет, не взял.

— Жаль.

— Почему жаль? Ты думаешь, они его испугаются?

— Дядь Жень, я боюсь, — пожаловался Радик. — А вдруг они проснутся?

— Я тоже боюсь, — признался я. — Но страх нужно преодолеть. Мы должны убежать отсюда любой ценой, иначе нам крышка. Ты это понимаешь?

— Понимаю.

— Давай так. Представь себе, что это не реальная жизнь, а кино. Что ты просто снимаешься в приключенческом фильме. Ведь сниматься тебе было не страшно?

— Нет, не страшно.

— Вот и прекрасно. Внуши себе, что ты просто играешь эпизод. Что вокруг тебя — камеры, операторы, режиссеры. И твоя задача — убедительно сыграть свою роль.

— Я попробую, — пообещал мальчик.

— Теперь слушай, в чем состоит действие. Сейчас мы тихонько откроем дверь. Она, вроде, не скрипит.

— Не скрипит.

— Замечательно. Ты выползаешь, и тихо-тихо пробираешься к выходу. Но только не поднимайся на ноги. Если ты встанешь, на фоне окна проявится твой силуэт. Понял?

— Ага.

— Я проследую за тобой. Когда мы окажемся у входной двери, я открою замок, и мы выскользнем наружу. Все ясно?

— Угу.

— Ты готов?

— Готов.

— Тогда вперед. Дубль первый и единственный.

Я подкрался к двери и осторожно потянул ее на себя.

Петли поворачивались гладко и бесшумно.

Храп не прерывался.

Когда свободный проем обрел достаточную ширину, я легонько похлопал по спине находившегося рядом со мной на изготовке Радика. Это был знак, чтобы он стартовал.

Мальчик медленно, на четвереньках, стал продвигаться вперед.

Мое внутреннее напряжение зашкалило. Я пристально наблюдал за спящими бандитами, будучи готовым наброситься на каждого, кто поднимет голову. Но никто из них не шевелился.

Дождавшись, пока мой спутник скроется в сенях, я, не торопясь, последовал за ним. Медленно переставляя руки и колени, я старательно сдерживал дыхание, не переставая досадовать на не на шутку разошедшееся сердце. Его частое биение со звоном отзывалось в моих ушах.

Мой лоб покрыла испарина. Я с опаской озирался то на диван, то на раскладушку. Но дыхание бандитов по-прежнему не нарушало своей ритмичности.

Когда я, наконец, миновал "опасную зону", у меня словно гора свалилась с плеч. В тот момент я полагал, что самое трудное позади. Но, увы, я ошибался.

Поднявшись на ноги, я распрямил затекшую спину, нащупал руками защелку дверного замка, и стал сдвигать ее в сторону.

Отведя ее до упора, я осторожно подтолкнул дверь. Она поддалась. Сквозь образовавшуюся щель дохнуло свежим, прохладным воздухом.

Петли входной двери немного поскрипывали, поэтому я отворял ее очень медленно, буквально миллиметр за миллиметром. Приоткрыв ее примерно на треть, я шепнул:

— Давай.

Радик бочком проскользнул в образовавшийся проем и стал спускаться по ступенькам. И тут вдруг ночную тишину сотряс грохот опрокинутого ведра.

Проклятье!

Храп стих. Ситуация стала патовой.

Я выскочил на крыльцо, захлопнул дверь, и навалился на нее всей тяжестью своего тела.

— Беги! — крикнул я виновато взиравшему на меня ребенку.

— А ты?

— Я тебя догоню, — слукавил я.

Я прекрасно понимал, что обоим нам теперь не уйти. Кому-то нужно было собой пожертвовать.

Радик мялся в нерешительности. Он то подавался вперед, то отступал назад, не зная, пуститься ли ему наутек, или прийти мне на помощь.

Дверь сотряс мощный толчок. Но мне удалось ее удержать.

— Беги! — истошно завопил я. — Слышишь, беги! Я прошу! Я приказываю!

Толчки становились все сильнее и сильнее. Бандиты отчаянно рвались наружу. Я поменял позу. Перевернувшись, я прислонился к двери спиной, а ногами уперся в боковой поручень крыльца.

Мой спутник по-прежнему топтался на месте, и не отводил от меня полный боли взгляд.

— Беги-и-и!

Мальчик еще немного поколебался, затем отступил назад и выскочил за калитку.

— Дядь Жень, я вернусь! — сквозь слезы прокричал он.

Я облегченно вздохнул. В тот момент я совершенно не думал о себе. Я думал только о том, что мне, во что бы то ни стало, нужно продержаться еще минут пять, чтобы ребенок успел скрыться. Только бы он успел! Только бы успел!

Дверь продолжала трястись от ударов, каждый из которых острой болью отдавался в моей спине. Но я, стиснув зубы, продолжал удерживать ее из последних сил.

Изнутри раздался выстрел.

Мой правый бок словно прошило насквозь. Кожу обожгло. Я охнул. Вспыхнула тошнота. В ушах раздался свист. Меня охватила страшная слабость. Я стал медленно оседать на пол. В глазах потемнело. Вокруг все закружилось. Я почувствовал, что проваливаюсь в какую-то бездну…

Первое, что я услышал, когда пришел в себя, было мерное тиканье часов. Я лежал на боку на какой-то жесткой деревянной поверхности. Очевидно, это был пол. Меня сильно тошнило. Тело пронизывал холод. Шея затекла. Я попытался разомкнуть веки. Зрачки резанул свет. Я зажмурился, и инстинктивно хотел закрыться руками, но вдруг обнаружил, что никак не могу ими пошевелить. Мои запястья были крепко связаны за спиной. Ноги также опутывала веревка. Стремясь защитить глаза от бившего в них солнца, я попробовал перевернуться. Но едва я шевельнулся, как в мой правый бок словно вонзился острый нож. Боль была ужасной. Я вскрикнул и, закусив губу, застонал. Неподалеку скрипнула раскладушки. Послышались шаги.

— Что, очнулся?

Я сделал усилие и открыл глаза. Передо мной стоял Баруздин. Его взгляд светился яростным торжеством.

Я с удивлением отметил, что не испытываю по отношению к нему никакого страха, хотя прекрасно понимал, что целиком пребываю в его власти. В тот момент моим сознанием владело лишь одно-единственное чувство — ненависть.

Мой бывший шеф пододвинул к себе стоявшую в углу табуретку, уселся на нее, по-барски заложил ногу на ногу, сплел руки на груди, и состроил язвительную улыбку.

— Ну, здравствуй.

— Привет, — подчеркнуто спокойно прохрипел я.

Баруздин иронично окинул меня с головы до ног и усмехнулся:

— Однако, ты храбр, как я погляжу.

Его брови сдвинулись. В глазах появился фанатичный блеск. Он наклонился ко мне и угрожающе прорычал:

— Где завещание?

— Тебе его уже не достать, — огрызнулся я.

Лицо моего бывшего шефа налилось кровью. Он вскочил с табуретки, отшвырнул ее в сторону, и с размаху пнул меня ногой. В ребрах хрустнуло. Я скорчился от боли.

— Где завещание? Говори. Или ты хочешь, чтобы тебя похоронили живьем?

Я молчал. Это еще больше разозлило Баруздина. Он в бешенстве принялся наносить мне все новые и новые удары. Я съежился, и крепко сжал зубы, стараясь не проронить ни звука.