Алексей Хапров - Черная повесть

Юля нахмурилась.

— Мне тоже это кажется, — тихо произнесла она. — А может, так оно и есть?

Услышав наш диалог, Ваня и Алан принялись беспокойно озираться по сторонам.

— Может, все-таки, позвать Лилю? — предложила Патрушева. — Хватит ей в одиночестве сидеть.

— Зови, если хочешь, — пожал плечами Тагеров.

— Лиля! — громко крикнула Юля.

Никто не отозвался. Тогда мы стали кричать хором:

— Лиля! Лиля!

Но ответом снова была тишина. Патрушева заволновалась.

— Пойду, поищу ее, — пробормотала она. — Что-то у меня на душе неспокойно. Куда, говоришь, она пошла?

Алан, к которому был обращен последний вопрос, нехотя показал рукой. Юля в сопровождении Попова направилась в указанную сторону. Мы с Тагеровым остались одни.

— Чего за ней бегать? — недовольно проворчал он. — Сама придет. Небось, сидит где-нибудь, и сопли глотает.

— Зачем ты отпустил ее одну? — упрекнул его я.

— А она, что, меня спрашивала? Взяла и пошла, ни слова не говоря.

Алан медленно поворачивал шомпол на вертеле. Корочка тушки становилась все золотистее и золотистее. Но я в тот момент думал не о еде. Меня мучило предчувствие, что сейчас, вот-вот, произойдет что-то очень страшное. Внутри живота появился неприятный холодок, дыхание участилось, а колени охватила нервная дрожь. Я напряженно вслушивался в отдалявшиеся крики Патрушевой.

— Лиля! Лиля!

Предчувствие меня не подвело. Зов Юли внезапно сменился паническим визгом:

— А-а-а!

Мы с Тагеровым вздрогнули и испуганно посмотрели друг на друга. После этого мы, ни слова не говоря, резко вскочили на ноги, и бросились на помощь нашим спутникам. Старательно лавируя между деревьями, мы сломя голову мчались вперед, и вскоре заметили их на опушке. Подбежав ближе, мы замерли.

Юля, сгорбившись и подогнув колени, стояла, прижавшись к Ване, уткнув голову ему в плечо. Ее трясло, как в лихорадке. Лицо Попова было белым, как мел. Его руки заметно дрожали, а широко открытые, наполненные ужасом, глаза заворожено смотрели на мертвую Ширшову. Лиля висела на толстой ветке огромной сосны. Ее шею сдавила петля, а ноги не касались земли.

— Повесилась! — вырвалось у Алана.

Нас сковал шок. Какое-то время мы не могли даже пошевелиться. Первым опомнился я. Я подошел к безжизненному телу Ширшовой, взял ее за руку, и зачем-то принялся нащупывать пульс. Но мне тут же стало очевидно, что это излишне. Ощутив холод Лилиной руки, я резко отпрянул назад.

— Надо ее снять, — прохрипел Тагеров.

Он достал из кармана перочинный нож, выдвинул лезвие, поднялся на цыпочки, и принялся разрезать конец петли.

— Повесилась на поясе от собственной куртки, — монотонно пробормотал он.

Когда пояс был перерезан, мы осторожно уложили обмякшее тело Лили на траву.

— Что заставило ее покончить с собой? — горестно произнес я, и мысленно сам себе же ответил на этот вопрос. Видимо, ее психика не выдержала свалившегося на нее напряжения. Авиакатастрофа, убийство Вишнякова, разрыв с Тагеровым, недоедание, недосыпание, постоянное чувство страха — все это помутило ее рассудок, и столь страшное решение показалось ей единственно возможным выходом из создавшегося положения.

— Не что, а кто! — раздался гневный возглас Патрушевой. Она чуть ли не с кулаками набросилась на Алана. — Это ты виноват в ее смерти! Ты довел ее до этого!

— Да я тут при чем? — истерично стал оправдываться Тагеров.

— При том! — не унималась Юля.

Между ними вспыхнула яростная перепалка. Я попытался их разнять, но у меня ничего не получилось. Взаимные оскорбления и обвинения сыпались, как из рога изобилия.

— Да заткнитесь вы! — раздраженно бросил Попов. — Она не покончила с собой! Ее убили!

Патрушева и Тагеров смолкли и изумленно посмотрели на него. Ваня сидел на корточках возле тела Ширшовой и пристально разглядывал ее голову. Мы подошли к нему.

— Да, убили, — подтвердил он. — Смотрите сюда.

Мы вгляделись и ахнули. На темени Лили виднелась засохшая кровь.

— Не могла же она так стукнуть себя сама, — произнес Попов. — Похоже, ее чем-то оглушили. А когда она потеряла сознание, задушили и повесили, чтобы создать видимость самоубийства.

По моей спине пробежали мурашки. Мы переглянулись и стали испуганно озираться по сторонам.

— Петля это подтверждает, — задумчиво пробормотал Ваня.

— А что петля? — спросил я.

— Такая петля не может затянуться вокруг шеи сама, без посторонней помощи. Она не работает, как удавка. На ней можно только подвесить уже мертвое тело. Кроме этого, я не вижу здесь никакого возвышения, на которое она могла бы встать, чтобы просунуть голову в петлю, а затем вытолкнуть его из-под ног. Без этого не повесишься.

— А может, она подпрыгнула, — пробурчал Алан.

— Не мели чушь! — огрызнулся я.

Попов принялся внимательно рассматривать землю.

— Что ты ищешь? — спросила Юля.

— Следы, — ответил он.

Пройдя несколько шагов, он замер. Мы с опаской посмотрели на него. По страху, промелькнувшему на его лице, было ясно, что он увидел нечто настораживающее. Ваня обернулся к нам. Мы подбежали. Он молча указал пальцем перед собой. Проследив за направлением его жеста, я почувствовал, как на моей голове зашевелились волосы. Внизу, на земле, отчетливо просматривался отпечаток чьей-то огромной ступни, очень похожей на человеческую. Разница заключалась не только в размерах, но и в том, что она имела шесть пальцев.

— Фью-тю-тю! — изумленно присвистнул Тагеров.

Этот след отбил у нас последние сомнения, что в здешних местах обитает некое загадочное существо. Рассказы Вишнякова о Снежном Человеке всплыли в нашей памяти с новой силой.

— Вот вам и ответ на вопрос, кто взял самородок, — произнес я.

— Дима, — прошептала Патрушева, — ты же был недалеко. Неужели ты ничего не видел и не слышал?

— Я сидел за кустами в засаде, — тихо ответил я. — А это место оттуда не просматривается.

— Но почему оно нас убивает? — в сердцах выпалил Алан. — Что мы ему такого сделали?

Он весь затрясся, побагровел, и яростно прокричал, сотрясая кулаками воздух:

— Эй, ты, скотина! Где ты есть? Выходи, покажи себя!

Мы испуганно съежились. Вдали зазвучало гулкое эхо.

— Ты что? — цыкнул на него я. — С ума сошел, что ли?

Тагеров и сам испугался своего поступка. Его истерика прекратилась столь же быстро, сколь и началась. Он побледнел, сгорбился, и принялся нервно стрелять глазами по сторонам, точно ожидая нападения. Прошло несколько минут, но перед нами так никто и не появлялся. У Алана вырвался вздох облегчения. Цвет его лица постепенно принял естественный оттенок. В наступившей тишине прозвучал голос Юли.

— Ребята, нам нужно отсюда уходить. Мы вторглись в чужой мир. И нам дают понять, что мы здесь лишние. Если мы отсюда не уйдем, боюсь, что кто-то из нас четверых станет следующим.