Анатолий Ковалев - Удар шаровой молнии

Там, у нотариуса, она успела заглянуть в его паспорт, и ей сразу все стало ясно. Георгий Феккете (так звали господина в жилетке) родился в той же деревне на Западной Украине, что и Мадьяр.

Георгий сидел за рулем своего новенького "вольво" и продолжал смеяться, когда она внезапно посерьезнев, сказала по-венгерски:

- Хватит ломать комедию, Дьердь! Иштван думает, что купив мою квартиру, купил и меня? Передай ему, чтобы так не думал. И большое спасибо за покупку!

В зеркале заднего обзора она увидела вылезшие из орбит глаза агента по недвижимости, сидевшего у нее за спиной. Что касается цыгана, то он еще громче захохотал:

- Меня предупреждали, что вы дамочка не промах, но чтобы до такой степени меня раскусить! Не завидую Иштвану! Я бы не хотел иметь такую жену! От нее же ни черта не скроешь! Только подумаешь о какой-нибудь шлюхе, а она уже хвать тебя за яйца! Нет, лучше иметь жену-дурочку! А еще лучше - никакой жены! Цыган - птица вольная! Сегодня я в Питере, а завтра - в Нью-Йорке! Передам ему ваши слова! Обязательно передам! Иштван - славный парень, но иногда совершает необдуманные поступки...

- И еще передай ему, - продолжала она по-венгерски, хотя Георгий разглагольствовал по-русски, - что за Шандора я отомстила, но, где его закопали, узнать не смогла.

Господин в бордовой жилетке перестал смеяться. Замычал себе под нос какую-то грустную мелодию.

- Пусть попробует поискать в лесу, возле той дачи...

В агентстве ей выдали "дипломат", набитый долларами, а цыган, как это ни парадоксально, выказал себя настоящим джентльменом.

- Надежнее всего, если деньги будут спрятаны в моей машине. Ты ведь сегодня уезжаешь? И, по-моему, у тебя проблемы, - он указал на ее опухшее надбровье. - Поэтому я буду охранять тебя до самого отъезда. Иначе Иштван мне не простит. Да и сам я себе не прощу, если что-то случится с такой девчонкой!

- О! Кажется, с появлением Феккете* кончатся черные дни в моей жизни!

* "Феккете" по-венгерски означает "черный".

Они обмыли сделку в японском ресторане.

- Я некоторое время поживу в твоей квартире, - заявил Георгий, - но ты не переживай. Там ничего не пропадет. И не смотри, что я цыган! Я выходец из цыганской аристократии, понятно тебе?

- Понятно, - кивала Аида. - Только жить там небезопасно.

- Кого ждать в гости? Говори прямо!

- Во-первых, милицию...

- С этими я всегда договорюсь, - успокоил цыган.

- А еще могут нагрянуть уральские ребята.

- Не хотелось бы, - Георгий задумался, а потом опять повеселел. Ничего, как-нибудь!..

Он не умел надолго задумываться. Его оптимизм напоминал шампанское, которым они обмывали сделку. Аиде было легко с таким человеком. В ресторане она впервые за последние дни позволила себе расслабиться и ни о чем не думать.

Но праздник был омрачен небольшим инцидентом. По дороге в туалет она случайно задела вазу с икебаной, и та разбилась на множество мелких перламутровых кусочков. Аида ее просто не видела, ведь с левой стороны у нее была тьма. Георгий сделал широкий жест, заплатив за вазу.

- А Иштван говорил мне, что ты можешь выпить литр водки и не опьянеть.

- Шампанское действует на меня по-другому...

В туалете она долго курила, ей не давала покоя одна неприятная ассоциация, возникшая почему-то в связи с разбитой вазой. Вот также она курила в туалете другого ресторана, когда появилась литовская охранница. Их неравная борьба закончилась плачевно для этой амазонки. Аида выколола ей глаз. Левый глаз. Она точно помнила, что левый, потому что наносила удар правой рукой. И вот теперь у нее самой проблемы с левым глазом. Совпадение? Она знала наверняка, что случайностей не бывает. Случай - это акция, профессионально разработанная самым прозорливым из всех боссов.

- Это начало конца,-сказала она своему отражению в зеркале.

"Неужели за литовскую кобылу я тоже должна нести наказание? Я убивала более достойных людей. По некоторым даже роняла слезу Так значит, самооборона не в счет? Самооборона - это для адвоката, для прокурора, для присяжных, но не для того, другого суда! Какое дерьмо! Все - дерьмо!" .

Ее вдруг охватило отчаяние, безысходность. Она была самым последним человеком на земле. Да и не человеком вовсе, а чудовищем. Воплощением всех пороков. Невестой дьявола. Она никогда не задумывалась раньше, почему ей так везет? Кто ей помогает? Вот, оказывается, в чем дело! Теперь можно и в петлю!

Нет, петля это для сирых и убогих! Старая Аида не допустит, чтобы ее "пицике" так бездарно закончила свои дни! Старая Аида явится в последний момент и перережет ножом веревку! И будет смеяться, и будет с издевкой называть "цыганским отродьем", и будет поучать: "Броди по этому свету, бродяжка, а на тот свет не заглядывайся!"

Тогда, может быть, пойти сдаться дяденькам-милиционерам? По ней давно плачет колония строгого режима! Но разве существует справедливый, объективный суд? "А судьи кто?" Извечный вопрос. Любой человек - преступник. А уж те, кто облачен в мантии, и подавно! "Не судите, да несудимы будете".

Она вымыла лицо холодной водой, смыв косметику. Она не хотела ни о чем думать, но голова была набита мыслями, изречениями, да еще на разных языках. Они копошились, как черви, сводили с ума, будто в книгохранилище забрался вандал и все там разбил и порушил.

- Хватит! - закричала Аида, напугав вышедшую из кабинки японку. Та стремглав бросилась к двери. - Нет рая для праведников! Потому что нет праведников на земле! А в раю только горы и море. В море - дельфины, а в горах - сенбернары. И больше нет никого! Вообще никого! Все мы ходим под Богом! Все мы ходим под кирпичом!..

Она скороговоркой читала проповедь своему отражению в зеркале. Она видела, как глаза той, другой (Инги или Аиды?), загорелись сумасшедшим огнем. И это еще больше возбуждало. Хотелось говорить и говорить. Бесконечно. Чтобы выговорить все скопившееся в голове! Чтобы избавиться наконец от этих проклятых червей!

- Девушка, вам плохо?

Она не заметила, как сзади кто-то подошел и тронул ее за плечо.

- А? Что?

У той, в зеркале, были голубые глаза. Очень красивые глаза, скорбящие, заплаканные. А рядом стояла старуха, совсем не похожая на прабабушку, с добрым веселым лицом.

- Вам плохо, деточка? - повторила она, обласкав взглядом.

- Уже лучше, - улыбнулась ей девушка.

Два часа с лишним они просидели в машине Георгия в одном из дворов района Купчино. Лил дождь, и выходить из "вольво" не хотелось. Да и выходить пока что было незачем. Аида несколько раз звонила по мобильному телефону, но ей никто не отвечал.

- Где черти носят эту старую грымзу? Если она уже на приеме у следователя, то мне крышка!

- Не надо раньше времени расстраиваться,- успокаивал ее цыган. - Может, она пошла проведать внуков? Есть у нее внуки?