Андрей Легостаев - Дело о давно забытой пощечине

Она кивнула головой.

— …мисс Кей, мне тоже необходимо обязательно поговорить с вами. Но перерыв на обед короток, а я хочу навестить вашего босса. Кстати, где он лежит?

— Это совсем недалеко отсюда, по этой улице в четырех кварталах, Центральный госпиталь Эль-Сентро, напротив отеля «Фэйбол», вы сразу увидите, мистер Мейсон. Он лежит на втором этаже, в палате…

— Спасибо, дальше мы спросим. Вы будете присутствовать на вечернем заседании?

— Да, конечно, мистер Мейсон, буду.

Адвокат улыбнулся ей:

— Я приглашаю вас вечером на ужин и мы поговорим с вами обо всем, что вы хотели. Думаю, у меня возникнет к вам ряд вопросов, на которые вы не откажетесь ответить.

— Конечно, мистер Мейсон, только я вам и сейчас скажу, что Дункан никого не убивал, он… Он… Все из-за той женщины!

Мейсон внимательно посмотрел на собеседницу, бросил быстрый взгляд на часы и вздохнул.

— Конечно не убивал, — вновь улыбнулся девушке Мейсон, — разве иначе я взялся бы его защищать? Все будет хорошо. А пока мне надо идти. До вечера.

— До вечера, мистер Мейсон, — прошептала девушка. — Я верю вам.

Она смотрела им вслед, сложив руки на груди, пока они спускались по лестнице и шли к взятой напрокат машине, припаркованной неподалеку от Дворца Правосудия.

Мейсон, открыл дверцу автомобиля и помог Делле сесть.

— Наконец-то мы избавились от всех, — вздохнула Делла Стрит. — Даже не верится.

Мейсон уселся за руль и вставил ключ зажигания. В это мгновение впереди них к тротуару подъехала знакомая машина и из нее вышел высокий нескладный мужчина со слегка на выкате глазами и отсутствующим выражением на лице.

— Ну наконец-то, — с облегчением вздохнул Мейсон, — теперь я получу все карты с раздачи. Привет, Пол!

— Привет, Перри! Привет, красотка! Как дела?

— Почему ты приехал на автомобиле, а не сел на самолет, Пол? Экономишь?

— Мне-то что, платишь ты. Просто я посчитал, что без автомобиля в чужом городе будет несколько затруднительно, а брать напрокат машину, в которой неизвестно когда и что сломается… Лучше уж на своей старушке — на вид неказиста, но для меня нет ее прекрасней. Что у нас плохого?

— Пока ничего хорошего, — усмехнулся Мейсон.

— Уж не на обед ли вы собрались? Это было бы как нельзя кстати после трех часов гонки по дороге, где в качестве приза я ожидал засаленный гамбургер.

— Знаешь, мне сейчас не до обеда, Пол, но ты бери Деллу и отправляйся с ней в самый лучший ресторан и закажи по сочному бифштексу. Съешь порцию и за меня, я на обратном пути во Дворец Правосудия перекушу гамбургером. По дороге сформулирую для тебя задание. Кроме самых общих вопросов, проявляются уже и конкретные, работы хватит.

— Ты говоришь серьезно, Перри? — удивился Дрейк. — Идет работа по делу, а ты позволяешь мне наслаждаться обедом, в то время как сам собираешься есть гамбургеры? Даже странно, я так привык, что обычно все происходит наоборот…

— Успокойся, Пол, — улыбнулась Делла Стрит, — уже вечером тебе будет некогда сходить в ресторан, ты же знаешь шефа.

— Знаю, потому и удивляюсь, что он отправляет нас на обед вместо того, чтобы усадить за телефоны.

— Успеешь еще посидеть на диете, — проворчал Мейсон, — таблетки от желудка у тебя с собой?

— Когда я имею дело с тобой, Перри, — уныло ответил детектив, — то беру несколько упаковок.

— Все, мне пора отправляться, — сказал Мейсон. — Я буду ждать вас в зале суда к трем часам.

Делла Стрит пересела в машину Дрейка и они разъехались в разные стороны.

Шаги гулко раздавались в больничном коридоре. Врач Центрального госпиталя Эль-Сентро вел Мейсона в палату Дункана Краудера-старшего.

В больнице начинался тихий час, сестры уносили пустую посуду после обеда, уборщицы уже мыли полы в операционных. Посетителей в этот час к больным категорически не пускали. Но Мейсон, в случае необходимости, мог убедить кого угодно в чем угодно.

— Я вас пускаю к больному только потому, мистер Мейсон, что много читал о вас и знаю, как тяжело переживает случившееся мистер Краудер.

Он находится в очень тяжелом состоянии, и три дня мы вообще никого к нему не пускали, но сегодня ему лучше.

При этих словах Мейсон несколько странно посмотрел на доктора, но ничего не спросил.

— Сегодня мы перевели его из реанимационного отделения, — продолжал врач, — и, вообще-то, посетители для него желательны. Не во время послеобеденного отдыха, конечно, но для вас мы сделаем исключение, так и быть. К тому же родственников у него, кроме сына, нет и навещает пациента лишь его секретарша, симпатичная такая, миниатюрная… Вот мы и пришли. В вашем распоряжении двадцать минут, мистер Мейсон. В случае, если состояние больного ухудшится, над кроватью есть кнопка. Я буду поблизости. Вы уверены, что хотите говорить с мистером Краудером наедине?

— Извините, доктор, — мягко улыбнулся Мейсон, — но это не прихоть с моей стороны. В случае, если вы будете присутствовать, то мой разговор с мистером Краудером не будет являться конфиденциальной беседой адвоката с клиентом. А я не знаю, что могу услышать от него. Еще раз приношу свои извинения, доктор.

— Что ж, я понимаю вас, мистер Мейсон. Я много о вас читал и знаю вашу репутацию. Я буду теперь с особым вниманием следить за процессом. Я желаю вам удачи. К тому же, обоих Краудеров я знаю много лет и мне симпатичен Дункан… то есть, сын мистера Краудера-старшего. Подождите здесь минуточку, я предупрежу о вашем визите больного.

Мейсон согласно кивнул. Через минуту доктор приглашающе открыл дверь:

— Прошу вас.

Мейсон зашел в больничную палату и плотно прикрыл за собой дверь.

— Здравствуй, Дункан, — обратился он к своему старому другу, которого не видел много лет.

— Мейсон? — старик едва повернул голову в сторону гостя. — Как я рад тебя видеть, Перри! У нас такое горе…

По морщинистой щеке покатилась одинокая слеза. Больной закрыл глаза, не в силах продолжать.

С правой стороны от него громоздились медицинские аппараты и приборы, но ничего, кроме капельницы, по прозрачной трубке которой текла прозрачная же жидкость, к больному подсоединено не было. С левой стороны, у окна, через которое пробивались веселые солнечные лучи, на тумбочке, в стеклянной вазочке, стоял букет простых цветов. Рядом, в декоративной пластмассовой тарелке, горкой было насыпано хрустящее печенье. Мейсон вспомнил, что со вчерашнего вечера ничего не ел.

— Да, Перри, мне совсем уж немного осталось… — сказал Краудер-старший. — Я рад увидеть тебя перед смертью…

— Ты рано себя хоронишь, Дункан, — ответил Мейсон. — Не ты ли учил меня, что всегда надо бороться до последнего…

— Я исчерпал свой резерв, стою на рубеже. Одной ногой, считай, в могиле. А тут еще такое случилось с Дунканом. Ты в курсе?