Владимир Шитов - Собор без крестов

его, похлопав руками по спине, поведал Лапа: — Я хочу, чтобы ты мне после смерти закрыл глаза, чтобы на том

свете у меня за тебя душа не болела.

— Остап Харитонович, вы еще поживете, и нечего о «косой» говорить и ее кликать, — заверил его Лесник.

— Пожить-то еще поживу, но помни, что я тебе сказал, — спокойно согласился с ним Лапа, давно

рассчитавший свои силы и возможности, смирившийся с неизбежной старостью и смертью.

— Тогда, может быть, по пять граммов выпьем на дорожку и за здоровье моего учителя?

— Вы, молодые, судите по себе. Как вам идет горилка, так вы думаете, она и другим потребна, а мне ее

больше и не надо.

— Ну, тогда уж не обессудь, — разведя руки, заметил Лесник, дождавшись на улице, пока Лапа на

автомобиле не скроется за углом.

Глава 17

Лесник знал, что его личность для работников милиции представляет оперативный интерес, а поэтому

своему вызову повесткой к начальнику отдела уголовного розыска УВД области майору Чеботареву не удивился.

С Чеботаревым Владимиром Григорьевичем он был давно знаком. Как к немногим работникам

правоохранительных органов, Лесник имел к нему симпатию.

В указанное время в повестке, к десяти часам, Лесник, зайдя в кабинет к Чеботареву, поздоровавшись с ним, положил ему на стол повестку. После предложения Чеботарева присел на указанный стул, который стоял рядом

со столом начальника.

— Давненько, Виктор Степанович, я не виделся с вами, — задумчиво произнес Чеботарев, начав беседу.

— Четыре года, Владимир Григорьевич, вы меня не беспокоили, — напомнил ему Лесник.

— А теперь, как видишь, пришлось, — как бы сожалея, вздохнув, поведал ему Чеботарев.

— И в чем, если не секрет, выражается ваша нужда во мне?

— От тебя у меня секретов нет, а поэтому поделюсь ими. Двадцатого августа сего года в Москве одним

опытным медвежатником был ограблен коммерческий банк на несколько десятков миллионов рублей...

— И все подозрения в этом ограблении сошлись на мне, — закончил мысль Чеботарева Лесник.

— К сожалению, именно так, — согласился с ним Чеботарев. — Поэтому я хотел бы от тебя услышать

вразумительное пояснение по этому вопросу без всяких выкрутасов и недомолвок.

— Владимир Григорьевич, как вы заметили, прошло уже полтора месяца с того момента, как был кем-то

ограблен злополучный банк. Так неужели за это время у вас не нашлась более подходящая кандидатура, подозреваемая в совершении данного преступления, чем моя?

— Ты не новичок в нашей кухне, а поэтому отлично понимаешь, что так как преступление совершено не у нас

в области, то оно меня не касается. К нам поступило отдельное поручение из столицы в отношении тебя. Моих

коллег ты очень заинтересовал, и через меня они желают выяснить у тебя ряд вопросов.

— Задавайте свои вопросы, я с удовольствием на них отвечу, — довольный складывающимися

уважительными отношениями друг к другу, предложил ему Лесник.

— Где вы были и что делали двадцатого августа текущего года?

— В это время я был с женой в США, где отдыхал на своей вилле.

— Ну, а если серьезно, — принимая его ответ за юмор, попросил Чеботарев.

— Владимир Григорьевич, то, что я вам сейчас сказал, не фуфло, а настоящая быль, а поэтому можете ее

смело записывать, как мои правдивые показания.

— Можешь мне доказать то, что сказал?

Достав из внутреннего кармана пиджака два паспорта, Лесник молча положил их перед Чеботаревым, а

потом пояснил:

— Я, Владимир Григорьевич, имею российское и американское гражданство, что подтверждают мои

паспорта. Кроме моих показаний, данный факт может подтвердить моя жена Гончарова-Шмакова Альбина

Илларионовна и Камалетдинов Федор Михайлович, который ездил с нами туда. Даже инспектор ФБР Золтан

Кройнер может стать моим свидетелем, что двадцатого августа я был у себя дома на вилле.

— А он как в твои свидетели попал? — обескураженно спросил его Чеботарев, откинувшись на спинку стула и

удивленно смотря на собеседника.

— Москва по его запросу прислала ему информацию на меня, из которой он узнал, что я специалист по

сейфам, что я полностью отрицаю, но как бы там ни было, но Золтан Кройнер приходил ко мне домой и

допрашивал меня по вопросу причастности к ограблению сейфа одной миссис.

— Везучий ты мужик. Кругом тебя подозревают, и нигде ты не причастен к преступлению, — записав его

показания, с ехидной улыбкой заметил Чеботарев.

— Не так, Владимир Григорьевич, вы выразились. Я не везучий мужик, а просто не совершаю больше

преступлений. А если человек не кушал чеснок, то им от него не будет и пахнуть.

Закончив допрос по отдельному поручению, Чеботарев стал интересоваться у Лесника об известных ему

фактах, связанных с ним:

— Может быть, ты так же непричастен к смене лидеров в баре у Зиновьева Аркадия Игоревича?

— Почему же я должен отрицать то, что было в действительности? — возразил ему Лесник.

— Если ты встал на путь исправления, как заявляешь, то какая необходимость вступать в конфликт с бандой

Туляка?

— Самая прямая, Владимир Григорьевич. Их интересы пошли вразрез с моими, а поэтому я не имел права

уступить им и пойти против своих принципов.

— Они угнали машину у твоего дружка Цыгана, который обратился, по-видимому, к тебе за поддержкой, в

которой ты ему отказать не мог, — подсказал ему довольный своей осведомленностью Чеботарев...

Лесник благоразумно промолчал, ни опровергнув, ни подтвердив услышанное.

— ...Мне интересно было бы узнать, как вы смогли найти машину Цыгана в Грузии и перегнать назад домой.

— Я туда не ездил за тачкой, а поэтому на ваш вопрос не могу ответить при всем моем желании и уважении к

вам, — скромно ответил ему Лесник.

Он видел, что Чеботарев в курсе происшедших в баре Туляка событий, понимая, что за свои действия там

может не волноваться, так как они не образуют состава преступления.

Симпатизируя Чеботареву как справедливому и честному человеку, он решил ему несколько приоткрыться.

— Если милиция не может защитить своих сограждан от преступного посягательства, то сограждане сами

вынуждены объединяться, чтобы защитить свои интересы.

— В этой части ты — молодец, но все равно грубо сработал и некрасиво, обидел здорово Гарика, опустил

Сварного. Если бы мы так работали и нам было бы позволено так работать, ущемляя человеческое достоинство, унижая, избивая, то, безусловно, раскрываемость преступности резко поднялась бы вверх. Поэтому за

самоуправство я тебя осуждаю. Скажи спасибо, что ни Гарик, ни Сварной не пожелали на тебя писать заявления, а то ты был бы привлечен к уголовной ответственности. Надо всех воров, скупщиков краденого выводить на