Алексей Травин - Тигровая балка

А Сангинов продолжал:

— Меня удивляет ваше поведение. Вы не рассказываете о человеке, который хотел вас убить. Вы знаете, кто вас ударил ножом в Маргелане?

— Нет, я в тот день был очень пьян.

— А где вы пили?

— В ресторане.

— С кем?

— Один.

— Вы говорите неправду, но я подскажу вам, как было дело. Сдав ханатлас завмагу, вы бросили машину и уехали в Душанбе. Взяли на фабрике бабины шелка и привезли Яроцкому. Он встретил вас приветливо, хорошо угостил, но ваше бегство из Таджикистана ему почему-то не понравилось. А что было дальше — знаете отлично сами. Яроцкий пытался разделаться с вами, но ему помешали. Стоит ли покрывать такого человека?

«Лейтенант почти точно рассказал, как было дело, но об Усмане, слава богу, ничего не упомянул, видимо, об этом ничего не знает. То, что он, Закиров, являлся еще и посредником при сбыте ханатласа в магазинах, почти не усугубляло его вину. Стоит ли молчать? Тянуть время? Не стоит»,— решил Урак. И он рассказал:

— С Яроцким я познакомился в колонии. Это опытный делец. Много раз сидел в тюрьмах. Работал одно время где-то здесь в Таджикистане по добыче золота. Сидел и за хищение золота в тюрьме. Надо мной он все время смеялся: «Молокосос, крохобор, сидишь за квартирную кражу! Если воровать, так уж миллион»,— говорил Яроцкий. Там в колонии он изложил мне свой план махинаций с шелком. «Щелк — это то же золото»,— говорил он.

План мне понравился.

В Маргелане у Яроцкого еще раньше были свои люди. Мне он предложил поселиться где-нибудь в глухом шелководческом районе Таджикистана.

Из колонии мы вышли почти одновременно и в тот же год начали действовать. Вот и вся история,— с облегчением закончил Урак. Он был очень рад, что лейтенант не спрашивал его об Усмане.

Был доволен и Сангинов. Цепь хищений шелка почти замкнулась. От коконов до ханатласа. Осталось одно звено: кто доставлял ханатлас к Ураку? Но к разговору об этом надо было еще подготовиться.

После допроса Сангинов вызвал врача и попросил взять у Закирова кровь на анализ.

— Зачем? Я ничем не болею! — удивился Урак.

Когда врач уколол ему палец, он вздрогнул, как от удара ножом. Нервы преступника были напряжены. Из кабинета Урак ушел неуверенной, тяжелой походкой.

* * *

Дознание по «шелковому делу» подходило к концу, все офицеры отдела радовались успеху Вахоба.

Кабиров в отдел не возвращался. Взял отпуск и уехал на курорт.

Готовясь к решающему допросу Урака, Сангинов еще раз съездил на ферму, побеседовал с доярками. Целый день посвятил повторному обыску кибитки Урака. В течение нескольких часов осматривал помещение и ничего не обнаружил. Уже в сумерках, усталый, пыльный, просматривая каждый метр, поросшей бурьяном земли вдоль дувала, Вахоб нашел выгоревший на солнце смятый клочок бумаги. Развернув его, он прочитал:

«Уважаемому Ураку привет! Собирался навестить тебя сам, но задерживали важные дела. Прибудет наш общий друг — Усман. Он твердо решил от нас уйти. Надеюсь, ты не забыл устав и окажешь ему положенный прием. Жду известий. Ханатлас реализуешь сам. Захвати бабины». В конце записки стояла буква «Я».

Сангинова обрадовало то, что записка имела, видимо, отношение к звену его дела, которое осталось неясным. Он до сих пор не знал, кто привозил к Ураку ханатлас. Судя по записке, это был какой-то Усман. А что означала буква «Я» в конце записки?

Следы крови на стене и полу кибитки Урака, его окровавленный пиджак, найденный Константином Ивановичем в тугаях, говорили о том, что в кибитке шофера что-то произошло.

Когда Сангинов еще и еще раз перечитывал выгоревшую записку, он вспомнил старого инженера из Узбекистана, который разыскивает сына Усмана. Мелькнула мысль, а не тот ли это Усман?

На другой день Вахоб зашел к Философу и как бы между прочим спросил: «Ну что, удалось установить блудного сына?»

Беков раздраженно ответил: «Такие люди легко исчезают, а найти их бывает трудновато... (Но стариком у меня целая переписка. Узнал от него, что Усман высокий, красивый. Да вот его фотография. Старик не преувеличивает. Парень что надо,— Беков кинул на стол фотографию.— И где его черти носят? Старика жалко — совсем извелся.

Сангинов попросил Бекова отдать ему фотографию Усмана. Доярки на ферме, куда Вахобу пришлось еще раз съездить, уверенно опознали на фотографии того парня, который приезжал к Ураку с оранжевым чемоданом.

На следующий допрос Сангинов пригласил следователя прокуратуры. Теперь в руках у лейтенанта было достаточно улик, чтобы сразу же припереть преступника к стенке.

— Перед тем, как задавать вам вопросы, Урак, я кое-что расскажу: на крупную жертву хищники обычно нападают стаей — легче свалить. А когда стая обложена и надо спасаться — они делают это в одиночку. Легче схорониться, незаметно улизнуть.

Ваш главарь Яроцкий почувствовал опасность и решил спасаться один. Не надеялся он на вас — могли выдать. Решил старик от вас избавиться. Вы ему помогли награбить достаточно, чтобы прожить остаток дней с шиком. Скажу вам, Урак, что при обыске на квартире у Яроцкого нашли восемнадцать килограммов золота.

Яроцкий приказал вам расправиться с одним из сообщников — Усманом. Вот его предписание. Может быть, вы не забыли о нем? Я нашел эту записку в бурьяне около дувала. — Сангинов зачитал содержание письма. Графическая экспертиза дала заключение, что это письмо написано Яроцким.

Урак затравленными глазами смотрел на лейтенанта. Молчал.

— А вот ваш пиджак, который оказался в крови после того, как вы выполнили приказание Яроцкого.

С этими словами Вахоб повесил пиджак, найденный Константином Ивановичем в тугаях, на гвоздик перед глазами Урака, а следы крови со стены положил на стол.

— На пиджаке и на стене кровь не ваша. Вот заключение биологической экспертизы.

— А теперь скажите, где этот человек и кто он? Врать в вашем положении опасно, не советую, сами понимаете, что честное и полное признание может вам во многом помочь.

Как будто обухом по голове бил лейтенант Урака этими словами. Рухнули последние надежды. Милиции известно и об Усмане? Как же попал к ним мой пиджак? Ведь я его бросил где-то в глухих тугаях?! «Идиот, ишак,— ругал себя Урак,— даже записку Яроцкого не изорвал».

Сангинов немного помолчал. Он видел, что преступник ошеломлен, раздавлен и тут же, чтобы не дать ему возможности прийти в себя, бросил:

— Вы слишком много знали — Яроцкий решил убить и вас. Рассказывайте, что вы сделали с Усманом. Где может скрываться Яроцкий?

Мысли Урака метались: Яроцкий — старый шакал! Он втравил его в это дело. Он заставил убить Усмана. Пытался убить его самого. Он, он во всем виноват! Но придумать Урак ничего не мог. Можно было от всего отказаться, но его положение это уже не изменит, а может только ухудшить. У лейтенанта все доказательства.