Николай Жогин - Обвинение предъявлено

— Ну что ж, жалоба ваша проверкой не подтвердилась.

Разумеется, что после такого заявления разговора начистоту не получалось. Один из троих писавших жалобу-сигнал сказал, что он только переписывал ее набело, а диктовали другие. Второй мотивировал свое участие тем, что знал Давидовича по прошлой работе и однажды видел, как тот увез со стройки к себе домой кровельное железо. Он заявил об этом ревизору Контрольно-ревизионного управления — КРУ Давидовича заставили железо вернуть, а он после этого жалобщика уволил с работы.

— И теперь вы решили ему отомстить? — задал следователь вопрос, который и подвел итог их беседе.

Третий товарищ, огорошенный заявлением следователя, тоже побоялся прослыть клеветником и пояснил, что многие факты он слышал от людей, если нужно, он назовет, пусть следователь их допросит.

Но у Грачева решение уже окончательно созрело, и он оформил его в виде постановления об отказе в возбуждении уголовного дела.

Так закончилась первая часть озерской эпопеи.

Однако законы нашей советской действительности, высшие моральные принципы, которыми руководствуются в своей жизни многие и многие миллионы самых простых, не облеченных ни властью, ни высоким положением наших граждан, таковы, что преступник рано или поздно будет изобличен и предстанет перед судом.

Озерки по административному делению относятся к категории поселков городского типа. Стало быть, население не превышает 10 тысяч. А это значит, что здесь каждый человек на виду. На одном конце кто-то чихнул, а на другом уже беспокоятся: «Как здоровье?»

Когда в Озерках учитель Синицын появился на собственном «Москвиче», все знали: выиграл по лотерее.

Бригадир автоколонны Лебедев купил дочке пианино, все Озерки сказали: золотой работник. Чуть не каждый месяц — премии.

Одним словом, вслед за первым письмом в областные организации пошли еще два:

«Ревизия была липовая. Проверьте, на какие средства так широко живет прораб Давидович. Сразу в парикмахерской купил сто пятьдесят билетов автомотолотереи. А они по рублю».

«Купил «Москвич». Купил, а не выиграл по лотерее. За какие такие премиальные?»

Эти люди рассуждали так: ворует прораб кооперативные, государственные деньги. Значит, ворует наши кровные. Потому что государство — это и есть мы. Нас обкрадывает.

Сигналы были очень серьезными. Причем каждое письмо подписывалось конкретными, вполне реальными людьми. В них указывалось, с кем можно побеседовать по тому или иному факту.

Расследование на этот раз поручили старшему следователю областного управления МВД майору Куренному Александру Михайловичу. И ревизия финансово-хозяйственной деятельности райпотребсоюза была возложена на весьма квалифицированных специалистов из областного центра. В нее вошли бухгалтер-ревизор из КРУ, инженер-экономист со строительным уклоном, техник-строитель, ревизор облпотребсоюза.

Перед комиссией была поставлена огромной трудоемкости задача: поднять все отчетные документы по строительству двенадцати объектов, которым руководил Давидович, и сличить данные этих документов с данными замеров и расчетов, полученными непосредственно на объектах.

Одно сухое перечисление названий таких документов может у читателя составить некоторое представление о том, что пришлось «перелопатить» ревизорской бригаде: акты приемки работы, трудовые соглашения, наряды, счета-фактуры, расходные накладные, приходные накладные, результаты замеров, реестры, инвентаризационные ведомости, ведомости на выдачу зарплаты, железнодорожные квитанции, счетно-платежные требования и т. д., и т. д.

Следователь Куренной между тем начал допросы. При первой встрече с авторами письма Александр Михайлович очень осторожно дал понять им, что первое следствие, очевидно, проведено было недостаточно полно, попросил назвать людей, которые могли бы засвидетельствовать тот или иной факт как очевидцы.

Александра Михайловича интересовало, во-первых, то, в каких отношениях был Давидович со своим начальником Мирошиным, с главным бухгалтером потребсоюза Карповой. В письме говорилось о подарках, о совместных гулянках. Такие теплые «производственные» отношения говорят о попустительстве, бесконтрольности, что, как правило, способствует в конечном счете преступлению.

На допросе рабочий-строитель Мельников.

— Скажите, — спрашивает следователь, — вы были на праздновании юбилея Мирошина?

— Да, меня приглашали в клуб.

— Кто и какие подарки вручал Мирошину?

— Давидович подарил ему пальто джерси, костюм и туфли.

— Он подарил все это лично от себя или от коллектива?

— От себя. Он купил все вещи в нашем магазине. Пальто джерси всего-то привезли пять штук. Давидович получил его по записке.

Заведующий складом-магазином Бочкаренко назвал четверых покупателей и никак не мог вспомнить пятого.

— Какой-то колхозник, приезжий...

— Назовите колхоз, мы проверим.

— Не помню. Кажется, колхоз «Рассвет»... Да, да, он был из «Рассвета».

На следующий день из колхоза «Рассвет» сообщили, что в марте в Озерках никто пальто не покупал. Снова у следователя продавец Бочкаренко.

— Вы не вспомнили фамилию пятого покупателя?

— Нет.

— Хотите, я вам напомню? Вы продали это пальто по записке от Мирошина. Так? Кому?

— Да... Давидовичу.

Мирошин на очной ставке с Бочкаренко признал:

— Да, Давидович купил по моей записке пальто, костюм и туфли и подарил мне во время юбилея.

Давидович — широкоплечий плотный человек с редкими рыжеватыми волосами, узким лбом. Губы — тонкие, волевые, глаза маленькие, смотрят твердо, прямо. Вид независимый.

— Нет, что вы, какие подарки, какое пальто?! Ничего не дарил.

Он отказывался даже на очной ставке с Мирошиным.

Между тем нотариальная контора по требованию следователя дала справку:

«Гр. Давидович М. Б. купил через комиссионный магазин у гр. Михайлова Ю. И. автомобиль «Москвич» за 1800 рублей».

Поступили первые сообщения из бригады ревизоров. Выяснилось, что прораб Давидович, пользуясь безграничным доверием со стороны главного бухгалтера Карповой и кассира Зуевой, брал платежные ведомости, получал деньги и шел на объект выплачивать строителям зарплату. Рабочий Демин по ведомости только за март должен был получить триста пятьдесят рублей. Получил сто семьдесят. Макаров недополучил сто тридцать рублей, Изюмов — сто шестьдесят. Плотника по фамилии Кобзев и жестянщика Струкова найти нигде не удалось: они существовали только в платежной ведомости.

Следователь назначил почерковедческую экспертизу, и она установила, что многие подписи в ведомостях учинены либо самим Давидовичем, либо какими-то третьими лицами.