Николай Жогин - Обвинение предъявлено

Александр Михайлович развернул конверт, находившийся в одной из папок, и вынул оттуда пять сберегательных книжек.

— Вот посмотрите, — сказал он, — эти книжки принадлежали жене и матери Давидовича. На свое имя он вкладов не держал. Однако эта предосторожность ему не помогла. Жена Давидовича, как вы знаете, работает счетоводом в промкомбинате и получает зарплату восемьдесят пять рублей. Естественно, возникает вопрос: можно ли при такой зарплате откладывать на сберкнижку следующие суммы? Я читаю записи. Июнь — 200 рублей. Август — 988 рублей. Сентябрь — 400 рублей. Декабрь — 670 рублей. И так далее, а всего в трех сберкнижках вкладов на сумму 12 340 рублей.

В зале послышался шум.

— Эти две сберкнижки, продолжал Александр Михайлович, — принадлежали матери обвиняемого Давидовича. Опять-таки вы знаете, что она пенсионерка. Вот ее вклады — 215 рублей, 600 рублей, 145 рублей... Всего — 7011 рублей.

Опять в зале зашумели.

— Следствие, как я полагаю, достаточно убедительно доказало, что и эти деньги должны быть переданы государству.

— Большое вам спасибо, товарищ следователь, — снова поднялся бульдозерист Никонов, — хороший вы нам подарок преподнесли.

В зале засмеялись, а кто-то даже зааплодировал.

— Но и хороший урок всем нам преподнесли, — продолжал Никонов, — четыре года рядом с нами орудовала группа расхитителей, а мы за всем этим спокойно наблюдали. Все же видели: не на зарплату живут люди, шикуют, гуляют, дорогие вещи покупают, а мы молчим, как будто это они не нас с вами грабят.

— Но мы же писали, — возразил кто-то.

— Писали, да не так. Фактов конкретных мало указывали. Вот нам в первый раз и не поверили.

— Никонов правильно говорит, — поддержал бульдозериста столяр Сергеев, — но урок дан не только нам, но и нашему руководству. Ведь Мирошин, бывший наш председатель, был у Давидовича как мальчик на побегушках. Так он его под себя подмял. Да и повыше начальство — из райисполкома, из облпотребсоюза тоже ведь видело, не могло не видеть, что жулик этот Давидович, а серьезную ревизию сделать ему не торопилось. Как же это получается?

— Я могу вам ответить на ваш вопрос, — сказал Куренной, — во-первых, действительно, Давидович и другие совершали преступления благодаря тому, что в системе потребсоюза был плохо поставлен учет. Во-вторых, Давидович втерся в доверие к районным, да и ко многим областным руководителям. В обвинительном заключении на эти стороны дела обращено большое внимание. Надо надеяться, что суд по этому поводу вынесет частное определение и доведет все эти факты до сведения областных организаций и будут сделаны соответствующие выводы. Кстати, как вы знаете, Мирошин уже снят с работы и исключен из партии.

Выездная сессия областного суда, которая проходила в Озерках, приговорила Давидовича М. Г. к 10 годам лишения свободы, Бочкаренко С. С. — к 10 годам, Пряхина А. А. — к 5 годам.

Суд вынес и частное определение, которое доведено до сведения областных организаций.

Прокурор города Устиновска Василий Захарович Столяров вызвал к себе старшего следователя Журина.

— Алексей Иванович, как обстоит дело по инспекции Госстраха?

Журин, немолодой уже, лысеющий человек, во всем любящий обстоятельность, ответил неторопливо, взвешивая каждое слово:

— Как я вам уже докладывал, Василий Захарович, дело находится в самой начальной стадии расследования. По нашему представлению создана и приступила к работе бригада ревизоров из Госстраха республики. Люди очень квалифицированные, опытные, дело свое хорошо знают. Но по моим предположениям, надо изучить документы за довольно большой период — примерно за пять лет — с шестьдесят пятого по шестьдесят девятый годы.

— Разве за это время там не проводилось ни одной ревизии?

— Ревизоры областного управления Госстраха ревизии делали, но они, на наш взгляд, велись неглубоко и существа не вскрывали.

— Насколько вероятна причастность к хищениям начальника инспекции Арбузова?

— Сейчас этого сказать пока не представляется возможным. Покажут итоги ревизии, допросы работников инспекции, агентов, клиентуры.

— Я прошу вас быть очень внимательным, к делу подходить объективно и... осторожно. — Прокурор почувствовал некоторую неловкость. — Понимаете, Арбузов — человек в городе авторитетный, мне уже звонили... Одним словом, я думаю, вы понимаете...

— Василий Захарович, меня предупреждать об этом не нужно. Мы работаем вместе не первый год. Если Арбузов невиновен — никаких к нему претензий, ну а если виновен...

— Нет, Алексей Иванович, ни о каком снисхождении не может быть и речи. Закон есть закон.

— Я тоже так думаю. Разрешите мне идти?..

Оставшись один, Столяров все думал об этом совсем недавно возникшем деле. Нет, очевидно, возникло оно гораздо раньше, не сейчас. В прокуратуру, в милицию приходило два или три письма, правда анонимных, в них речь шла об инспекторе Госстраха Зубихиной: не по средствам живет. Работники милиции наводили справки, выяснили, что Зубихина скандалит часто со своими соседями и они уже на нее куда-то писали. Потом был сигнал о том, что кто-то из родственников Зубихиной незаконно получил страховую сумму. Но родственник этот из города выехал, и проверить ничего не удалось.

Устиновск — город небольшой, скрыть здесь что-то трудно, и кое-какие слухи о том, что в инспекции Госстраха работники частенько устраивают коллективные вечера, гуляют, доходили и до прокурора. Но слухи слухами, их к делу не пришьешь. И только письмо народного контролера Белозерова о махинации со страховым полисом позволило прокуратуре возбудить дело.

Почти всех работников инспекции Столяров знал в лицо, а с их начальником Арбузовым часто встречался на городских активах, на сессиях исполкома, а раза три или четыре они, правда случайно, оказывались в одной компании на рыбалке.

«Может, Журин подумал, что я за него хочу заступиться? — размышлял Столяров и сам отогнал эту мысль. — Ерунда какая! Это так прокурору ни с кем словом перекинуться нельзя, не то что на рыбалку ехать или хуже того — в гости пойти. Бирюком жить? Да нет, чепуха! Что, Журин меня не знает?»

Петр Максимович Арбузов, мужчина лет пятидесяти, худощавый, стриженный под бобрик брюнет, с густыми черными бровями, в обществе был человеком приятным. Он мог к месту рассказать незатасканный анекдот, причем и рассказывал умело, понимал толк в рыбной ловле, мастерски варил уху, играл в преферанс. С подчиненными своими был строг и требователен. Столяров вспомнил, как при нем он отчитывал своего инспектора за какую-то оплошность.