Джон Гилстрап - Пятьдесят на пятьдесят

– Вы как-то пригорюнились, агент Берроуз, – сказал Гомер. – Что-то от меня скрываете?

Тим ответил не сразу. Не хотелось признаваться этому мужлану в собственных страхах.

– Нет. Я вам рассказал все, что знал.

– Жалеете, что мы сунулись сюда, не прихватив подмогу?

Тим презрительно фыркнул:

– Уж не знаю, как полиция Западной Виргинии решает подобные вопросы, лейтенант Ларю, но мы, фэбээровцы, когда хотим задать несколько вопросов, обходимся без группы поддержки.

Гомер расхохотался:

– Должен вам сказать, специальный агент Берроуз, что за долгие годы жизни я перевидал множество людей. Но вам роль наглеца и тупицы подходит лучше, чем подавляющему большинству.

Тим бросил на Ларю суровый взгляд:

– Благодарю за откровенность, лейтенант. Непременно передам ваше мнение вашему же начальству.

Гомер улыбнулся еще шире:

– Очень вам признателен. Только будьте добры, составляя рапорт, постарайтесь написать мою фамилию правильно.

Машина форсировала очередной пригорок, и тут лес расступился. Они оказались на кромке поля. В свете убывающей луны виднелись очертания одноэтажного домика. Метрах в ста слева от дома – точное расстояние при таком освещении определить было трудно – просматривался силуэт сарая.

Машина остановилась метрах в десяти от крыльца. Похоже, дом был пуст. Свет нигде не горел. Гомер направил фары на ступени, вытащил из кармашка на переднем сиденье фонарик на длинной ручке.

– Готовы? – спросил Гомер.

Вместо ответа Тим открыл дверцу и вышел. В нос ударил запах свежескошенной травы, и Тим выхватил пистолет. В доме точно кто-то есть. Они просто делают вид, будто их нет.

Гомер с Тимом плечом к плечу, пригнувшись, подошли к крыльцу.

– Мы не очень смахиваем на параноиков? – шепнул Гомер.

– Паранойя и предусмотрительность – не одно и то же.

Гомер вздохнул:

– Да что вы такой мрачный? Повеселее надо.

Тиму Берроузу веселиться не хотелось. Ему хотелось одного – сосредоточиться.

У крыльца Гомер притормозил, и Тим решил идти первым. Но уже на второй ступеньке Ларю снова помешал ему сосредоточиться.

– Эй, Берроуз! Вы только взгляните!

Тим не пошевелился, только буркнул:

– Ну, что там?

– У нас, захолустной деревенщины, это называется уликой, – сообщил Гомер.

Не сводя глаз с двери, Тим спустился и, взглянув на землю, тут же заметил то, что привлекло внимание Ларю. У самого крыльца в заляпанной грязью траве виднелся отчетливый отпечаток ноги.

– Ничего не напоминает? – поинтересовался Гомер.

Ну да, точно: отпечаток выглядел точно так же, как те следы, которые они нашли в лесу, там, где кто-то стоял и наблюдал за убийством. В ту же секунду Тим Берроуз понял – Сэмюэл Стэннс либо убийца, либо свидетель. Так или иначе, положение серьезное.

Тим, не опуская пистолета, снова шагнул на крыльцо.

– Что вы делаете? – шепнул Гомер.

– Собираюсь произвести арест.

– С ума сошли! Нам необходимо подкрепление.

– Зачем? – Тим представил себе, как сюда примчится с десяток пузатых полицейских и каждый будет тянуть одеяло на себя, а ведь все лавры по праву должны достаться ему, Тиму.

– Дело ведет федеральная служба, вы здесь ни при чем.

– Берроуз, что это с вами? Позвольте мне вызвать наряд.

– Нет. Пока мы будем дожидаться подкрепления, он окопается, организует оборону. Вам это надо? Нет, я иду. – Тим поднялся на крыльцо.

– Черт бы подрал этих фэбээровцев, – проворчал Гомер и с пистолетом наготове последовал за ним.

Берроуз уже встал слева от двери, Гомер – справа, оба спиной к стене. Тим бросил взгляд на Ларю, который сказал:

– Это твоя игра. Я буду только протокол вести.

Тим забарабанил в дверь. Прошло пятнадцать секунд, ответа не было, и он снова постучал, на сей раз крикнув:

– Сэмюэл Стэннс, это ФБР. Откройте дверь!

Прошло еще десять секунд.

– Ломаю дверь, – шепотом сообщил Тим.

– Попробуйте сначала ручку повернуть, – хмуро посоветовал Гомер.

Тим смутился – как это он сам не догадался! Он взялся за ручку. Та послушно повернулась. Гомер ухмыльнулся, но Тим сделал вид, что этого не заметил.

– Прикройте меня, ладно?

Гомер держал свою пушку 44-го калибра на изготовку.

– Как пойдете, быстро или медленно?

– Следите за мной. – Тим сосредоточился, сделал глубокий вдох, ловким движением распахнул дверь и нацелил пистолет на пол – на случай, если кто-то залег там.

Гомер краем глаза увидел, как что-то полыхнуло – в темном коридоре это походило на фотовспышку. Прогрохотал выстрел. Он с ужасом смотрел, как Берроуз согнулся пополам и попятился на крыльцо. Гомер с криком метнулся от стены.

Не глядя выстрелив через плечо, он рухнул на землю. В полутора метрах от него лежал на спине Тим Берроуз, с левой стороны его куртки расползалось темное пятно.

Губы агента шевелились – он, видно, пытался что-то сказать. Гомер, выругавшись, перезарядил револьвер, стреляные гильзы посыпались в грязь. Он еще дважды выстрелил в проем двери и пополз к Берроузу.

– Это я, – сказал Гомер. – Тебя, парень, ранили. А мы тут как на блюдечке. – Гомер схватил агента за воротник рубашки и поволок в сторону. Берроуз выл от боли. – Понимаю, тебе несладко, но тебя надо оттащить подальше.

На земле камней было больше, чем травы, они впивались Гомеру в ладони и колени, но он тащил Тима к машине.

– Ну вот, приятель, – хрипло сказал Гомер, – теперь ты в укрытии. – Он осторожно высунулся из-за капота, но новых выстрелов не последовало. – Подожди здесь. Я попробую вызвать подмогу.

– Нет, – с трудом выговорил Тим, хватая Гомера за рукав.

– Придется вызвать тебе вертолет, дружище, – сказал он, высвобождая руку. – Надо тебя отсюда вывозить.

Гомер на корточках пробрался к передней дверце, стараясь держаться так, чтобы не попасть на мушку. Почему невидимый стрелок сделал один-единственный выстрел, Гомер не понимал. Возможно, этот тип решил выбрать позицию поудобнее.

Гомер распахнул дверцу, и в салоне тут же зажегся свет. Он был как в свете прожекторов. Три взмаха тяжеленным стальным фонариком, и проблема решена.

Вновь оказавшись в спасительной темноте, он нашарил на приборной доске микрофон.

– Четыре-семь-семь на связи! – громким шепотом сказал он. – Перестрелка. Офицер ранен.

Эйприл очень хотела погрустить об Уильяме, понимала, что в ее положении принято грустить. Она все пыталась представить себе нежного, любящего мужчину – а он бывал и таким, – но вспоминался лишь никчемный пьяница, человек, который позволил забрать в заложники ее сына. Значит, Уильям убит – как Карлос и предупреждал.

А она сама как же? Что Эйприл делать с обвинением в вооруженном нападении? Зачем она на это пошла? Надо было просто ждать, сидеть дома и ждать, когда ей вернут сына, а теперь – теперь она сидит за решеткой, в полицейском участке.