Александра Маринина - Фантом памяти

Я пошел. Нашел нужную комнату и того дяденьку, которого назвал папа. Дяденька велел мне раздеться до плавок, провел к бассейну и попросил показать, как я плаваю. Плавать я в принципе умел, то есть на воде держался и вперед продвигался.

- Передай своему папе, - сказал он мне, когда я вылез, - что в группе начинающих у меня мест нет.

В тот день у меня сложилось стойкое и твердое убеждение в том, что у меня никогда ничего не получится, если я буду что-то делать сам. Если я спрошу - мне непременно нахамят в ответ. Если попрошу - обязательно откажут. И всю свою дальнейшую жизнь я подсознательно строил таким образом, чтобы за меня все, что можно, делали другие. Выясняли, звонили, договаривались, просили. У меня возник неуправляемый страх перед телефонной трубкой, при помощи которой я должен был звонить незнакомому человеку, и перед дверьми, за которыми сидели незнакомые мне люди. В глубине души я считал, что это у меня постыдная и немотивированная придурь, бзик, стеснялся его, корил себя за трусость. И только благодаря Бегемоту вытащил из своего детства первопричину. Ах, Бегемот Бегемотыч, до чего ж ты славный мужик! Жаль, что подставной...

В Шереметьеве мы взяли машину - там всегда полно водителей, предлагающих свои услуги. Сначала довезли Мусю, она живет недалеко от метро "Динамо".

- Когда ты собираешься на дачу? - спросила она, прежде чем вылезти из машины.

- Если ничего не случится, то прямо завтра.

- И, как всегда, отключишь телефон?

- Поставлю на автоответчик. Да не волнуйся ты за меня, ничего со мной не случится. Ну хочешь, я сам буду звонить тебе каждый день?

- Два раза в день, утром и вечером, - потребовала Самка Гепарда. Дай слово.

- Ну даю, даю. Иди отдыхай.

Хлопнула дверца, Муся взяла свою сумку, которую вытащил из багажника водитель, помахала мне рукой и скрылась в подъезде. А мне предстояла еще дорога до дому. Что меня там ждет? Лина с торжественным ужином? Скорее всего. Так уж повелось, что при каждом моем возвращении из поездок супруга устраивала праздничный ужин, на который приглашались мои родители и Верочка (пока папа и сестра еще были живы), а в последние годы - только матушка. Ничего особенного в своем приезде я не видел, но у Лины было к этому другое отношение. Ее отец был "выездным" специалистом, а во времена советской власти и закрытых границ каждая поездка за рубеж, особенно в капстрану, превращалась в целое событие. И не только сама поездка, но и возвращение из нее, поскольку сопряжено было с непременной раздачей невиданных подарков и рассказами о неземной, райской и неправдоподобной жизни. Таким было детство моей жены, и традиция сохранилась, хотя в наше время заграницей уже никого не удивишь.

Я был прав, за красиво сервированным столом уже сидели моя Ольга Андреевна, а также, что было весьма неожиданным, тесть с тещей, приехавшие из Санкт-Петербурга на юбилей к какому-то знакомому. Женька в своей комнате делал уроки, Лина хлопотала на кухне. Идеальная семья, будь она неладна.

- Ну, рассказывай! - нетерпеливо требовала матушка. - Как ярмарка? Как тебя принимали? Много было народу на встречах?

Тесть понимающе подмигивал, сам много раз проходил через такие допросы, теща больше помалкивала, только периодически делала дочери замечания по поводу сервировки и приготовления блюд. Женьке вообще все это было не интересно, за границей он бывал и в моих рассказах "про ихнюю жизнь" не нуждался, схватил привезенные мною подарки и убежал к себе.

Матушкой же двигало тщеславное стремление услышать, какой ее сын популярный и любимый читателями. Особенно в присутствии родителей Лины. Подозреваю, что ею руководило инстинктивное желание еще раз подчеркнуть, какой незаслуженно замечательный муж достался их дочери. Впрочем, возможно, я излишне суров к маман и она на самом деле искренне интересуется, как дела у ее сыночка.

С каждой минутой приближался момент, когда мне придется вспомнить о разнообразии супружеских функций. И я отнюдь не был уверен, что смогу достойно выполнить возложенную на меня задачу. Привлекательность Лины в моих глазах сильно потускнела, а ведь я еще и с Вероникой силы тратил. Ох, как мне всего этого не хотелось! На дачу, завтра же, прямо с утра. А сегодня изображу головную боль.

- Это от самолета, - тут же авторитетно заявила матушка. - Я говорила тебе, что после травмы черепа нельзя летать как минимум год, эти перепады давления при взлете и посадке дают на сосуды слишком большую нагрузку. Я надеюсь, ты в ближайшее время никуда больше не полетишь?

- В начале ноября у меня Амстердам, - я скорчил страдальческую гримасу, - а в декабре Албания.

- Ты себя угробишь этими поездками! - оптимистично предрекла Ольга Андреевна. - Завтра я привезу тебе один замечательный препарат, пропьешь курс.

- Завтра я еду на дачу, прямо с утра. Мне нужно работать, хочу закончить книгу, - я многозначительно глянул на матушку. - Ту, в память о Верочке.

Это был удачный ход. Матушка уже открыла было рот, чтобы навязать мне встречу в середине дня или вообще вечером, но передумала. Книга о Верочке для нее важнее, чем головная боль сына. А, ладно.

- Ты правда завтра собираешься на дачу? - тихонько спросила сидевшая рядом Лина, положив руку на мое колено.

Жест показался мне многозначительным, дескать, сегодня у тебя голова болит, а завтра ты уже и дома ночевать не будешь.

- Да, хочу поработать, пока есть запал.

Мне показалось или в глазах Лины мелькнуло нечто похожее на облегчение?

- Ты не возражаешь? - на всякий случай спросил я.

- Я рада, - тепло проговорила она. - Мне показалось, что после всей этой истории с травмой и амнезией ты охладел к работе.

- С чего это? - удивился я. - Я же так много работал в санатории, ты прекрасно знаешь, ты же сама старалась приезжать нечасто, чтобы не отвлекать меня.

- Не знаю, Андрюша, - она подавила вздох, - не знаю. Мне показалось, что у тебя глаз не горит, огня нет, как раньше. Я очень переживала из-за этого. Но я рада, если ошибаюсь.

- Ты ошибаешься, - твердо заверил я Лину. - Книга почти закончена, осталось работы максимум недели на две, если не отвлекаться ни на что. Хочу дописать ее до поездки в Голландию, потом она вылежится дней десять, потом я ее отредактирую и буду сдавать.

- И к декабрю мы можем рассчитывать на гонорар? - Так вот в чем дело! Лина боялась, что я слишком долго буду возиться с этой книгой неизвестного науке жанра и, может быть, даже брошу ее на полдороги. А она ждет денег. Поэтому и обрадовалась, услышав, что я хочу поскорее закончить новую вещь.

- Нам нужны деньги? - осторожно осведомился я. - У нас финансовая катастрофа?

- Что ты, никакой катастрофы. Просто все, что у нас на счетах, я положила на годичный депозит под хорошие проценты, неожиданно подвернулась такая возможность. А я хочу сделать ремонт в кухне и нашей спальне, уже заказала новую мебель, плиту поменяю, всю технику, а то все уже устарело. У нас есть наличные, на жизнь хватит с избытком, а на ремонт - нет. Кухня будет из цельного дерева, а это очень дорого. И спальня испанская, за семнадцать тысяч баксов. Ты не возражаешь?