Леонид Марягин - Экран наизнанку

- А я и не думал заявлять. Я знал, что она испугается - могут выслать из столицы - и заберет заявление. Это режиссура в быту. Понял?

- Понял.

Зазвонил телефон. Давыдович потянулся к трубке и бархатно проворковал:

- Рад тебя слышать. Эллочка! Сегодня же. Да. Сразу после съемки! Я тоже!

- Я обязан вам, что на свободе! - благодарно произнес Сева, пока шеф возился с трубкой.

- Обязанность - быстро забывается. Я уже привык к тому, что ни одно хорошее дело не остается безнаказанным! - захохотал шеф, но похоже было, что он думает так всерьез.

Хлопушка "Цена человека".

В кабинете комиссара милиции героиня, привстав со стула и нависая над столом от порыва, переполняющего ее, убеждает теперь милицейского начальника:

- Он не виноват! Он случайно бежал из лагеря! Испугался и бежал!

- Чего испугался? - уточняет комиссар, внимательно слушая посетительницу. Форма ладно сидит на его мужественной, плечистой фигуре.

- Испугался, что вина ляжет на него. А виноват тот, другой, который ехал с ним в грузовике...

- Откуда вам это известно?

- Коля рассказал. Я верю ему!

- Верить людям надо, но нужно и проверять!

- Я не могу этого проверить, но знаю, что он не врет! Чувствую! Без Коли я снова буду несчастна!

- В том происшествии погиб человек. И одного вашего чувства мало, чтобы решить, кто виноват.

- Но ведь коля, если его несправедливо обвинят, погибнет!

- Я пришел в милицию из парторгов не самого маленького завода, чтобы здесь, - он постучал пальцем по столешнице, - теперь не было несправедливых обвинений! Я приложу все свое умение, чтобы не сделать вас несчастной.

- Что ты делаешь? - забыв скомандовать "стоп", врывается в кадр Ефим Давыдович и склоняется над присевшей на краешек стула во время тирады комиссара Эллой. - У тебя реплики звучат... деревянно!

- Такие реплики, - огрызается героиня.

- Что?! - ревет затравленным зверем Давыдович. - Когда тебя утверждали на роль, тебе нравились все реплики! Без исключения!

- Мне неудобно их произносить в такой позе!

- "Неудобно", - передразнивает мэтр, - удобно бывает только в кресле парикмахера! А я - не парикмахер! - И только сейчас, спохватившись, кричит: - Стоп!

Ефим Давыдович сидел на кожаном диване в своем кабинете. Героиня - та самая, которую мы видели на съемках эпизода картины, - почти прижавшись к Давыдовичу, снимала ворсинки с его пиджака букле.

Сева заглянул в кабинет.

- Вызывали?

- Элла, выйди! - скомандовал режиссер.

- Я могу повторить все и при этом наглеце! - повела плечом Элла.

Сева обалдело застыл в двери.

- Разберусь без тебя, выйди, - угрожающе повторил режиссер.

Героиня, исполненная независимости, поднялась и продефилировала мимо Севы, двинув его бедром.

Шеф не предложил ему сесть.

- Ты что себе позволяешь? Ты думаешь, мне сложно тебя выгнать?

Севе хотелось понять причину гнева шефа.

- Ты предлагал Элле поехать к тебе на ночь? - ревел медведем Давыдович.

- Куда?

- К тебе домой! Ждал возле ее подъезда, на Цветном, и предложил!

- Ефим Давыдович, - как можно мягче пояснил Сева, - у меня нет дома.

- Мне - можешь не врать!

- Что тут врать... - Ассистент был неподдельно удручен, и шеф поверил:

- То есть как? Где же ты ночуешь?

- Было время - спал здесь. У вас, на диване...

- Почему прекратил?

- Полундра образовалась...

- Чтоб я этих матросских вульгаризмов не слышал! Можешь говорить так со своими сверстниками! - оборвал мэтр.

- Охрана ночью проверяет. - Сева перевел со сленга на русский.

- Где спишь теперь?

- Где придется. Я поэтому и на вокзале оказался.

- Да? - удивился Давыдович. - Значит, действительно спал на вокзале?

- Действительно.

- А я поразился: вроде бабы на тебя посматривают и вдруг - пошел кадрить на вокзал... Докатился!

Севе было неприятно воспоминание о вокзальном происшествии - он молчал.

- Почему не снимешь комнату?

- На мою зарплату трудно найти даже угол.

- А на ужины в кафе "Националь" зарплаты хватает? - вдруг завелся мэтр, заподозрив, что его морочат.

Севе пришлось расшифровать расходы:

- Шесть рублей - чашка кофе, четыре - миндальное пирожное. В месяц триста на ужины в "Национале", - Сева начинал заводиться, - остальные пятьсот - на завтраки и обеды в студийном буфете!

- Не жирно. Значит, Элка мне врала про тебя? - спросил шеф без перехода.

- Не знаю, что она говорила, но я ее вижу только на съемках...

- Ну, сука! Ей хочется доказать, что все хотят ее. Ну, сука!.. А ты не скули, - Ефим Давыдович не любил извиняться, но щедрым быть любил, - я помогу тебе. Кажется, ты этого заслуживаешь!

Мелькнули на экране необычные даже для зрителей тогдашнего Дома кино кадры из "Пепла и алмаза".

Герой фильма умирал на помойке.

Киношный народ повалил из зала, обсуждая непривычное зрелище.

Ефим Давыдович сразу засек ладную фигуру Тамары, а потом уже и Севу, который шел рядом, активно внедряя свое мнение о картине.

- Сева! - окликнул мэтр и продолжил, только когда парочка приблизилась к нему: - Не зря я тебе билет в Дом кино дал. У тебя есть вкус... представь.

- Знакомьтесь, - выдавил от неловкости Сева.

- Тамара Фролова. - Она кивнула.

- Ефим Давыдович. - Мэтр первый протянул мягкую ладонь, небрежно бросив Севе: - А ты не промах, может, это самого Фролова дочь?

- Да. Самого, - за Севу ответила Тамара.

Мэтр излишне горячо потряс ее руку и продолжил непривычным для него лебезящим тоном:

- Передайте папе приветы... И напомните: мы встречались, когда я снимал... В его области... Он очень помогал! Скажите, я позвоню его помощнику...

- Я обязательно передам папе, - глядя мимо режиссера, без удовольствия заверила она.

- Пока, Сева. Сам разработай эпизод у ювелирного...

Это задание ошеломило Севу - ничего подобного ему до того не поручалось.

- Сам? А... как вы...

- Ты можешь сам! - воодушевлял Давыдович, - придумай.

- Я попробую...

Шеф почувствовал неуверенность в ответе Севы и не унимался, давя на самолюбие:

- Как у вас во флоте зовут желторотого матроса?

- Вы запретили выражаться на жаргоне.

- Запомнил! - осклабился Давыдович, - а сейчас - разрешаю.

- Салага, - ответил Сева.

- Вот. Ты ведешь себя, как этот самый салага! - засмеялся Давыдович.

- Извините, нас ждут! - Тамара энергично взяла Севу под руку и, кивнув, увела.

У лестницы к гардеробу встретили Певзнера со спутницей. Сева познакомил.

- А ресторан здесь есть? - поинтересовалась Тамара.

- Есть.

- Пойдемте! - предложила она

Сева и Певзнер переглянулись. Тамара не унималась:

- Пойдемте!

Сева согласился и двинулся к дверям ресторана деревянной походкой приговоренного.

Сели за свободный столик.

Сева раскрыл карту и чем дольше изучал ее, тем больше мрачнел; не говоря ни слова, он протянул ее Тамаре. Та ободряюще улыбалась. Когда карта переместилась в руки спутницы Певзнера, Тамара слегка пригнулась...