Леонид Марягин - Экран наизнанку

Он ощутил ее руку на своем колене.

И краем глаза увидел, что в руке Тамары стопочка солидного достоинства купюр.

Ладонь Севы приняла купюры.

Певзнер, изучая меню, наблюдал за этой молчаливой операцией.

Подошла официантка.

- Решили, что будете?

- Решили! - бодро откликнулся Сева, - обязательно омлет-сюрприз. Четыре раза

Омлет вносили торжественно - поджигался спирт, подрумянивая взбитые сливки. Пламя колеблющимися бликами заполняло зал, где специально гасили общий свет.

Компания Севы завороженно смотрела на догорающий в центре их стола огонь.

После ресторана за Тамарой приехала машина - не зис, но и не "Волга" зим.

Он проводил ее до машины, поцеловал в щеку, захлопнул дверцу и вернулся к наблюдавшим их расставание Певзнеру и его спутнице.

- Ты, Севка, дурак! Она же на тебя упала - женись быстро! Директор студии тебя тут же запустит с картиной, - не утерпел высказать свои соображения Певзнер.

- Что ты несешь! У меня же нет высшего образования, - отмахнулся Сева.

- А у Ромма - было? А у Александрова? А у Пырьева?

- То были другие времена.

- Времена те же. Представят тебя высокоталантливым...

Сева поморщился:

- Брось травить...

- И никакой ВГИК не потребуется, если нужно - оформят диплом как экстерну, - был уверен Певзнер. - А то будешь лет пятнадцать ходить в ассистентах! Не тяни. Такой шанс выпадает раз в жизни!

Певзнер со спутницей удалился, а он остался на улице вместе со своим неизменным портфелем.

Курский вокзал был палочкой-выручалочкой.

Дизель до Петушков отходил в 12.

Сева забрался на вторую полку, положил в головах портфель, поднял ворот пальто, натянул его на уши и погрузился под стук колес в неспокойный сон.

Пролетел мимо окна вагона серый, а потому заметный в ночи обшарпанный прямоугольник с черными глазницами окон - собственный дом Севы.

Но он этого не видел - спал.

Очнулся он от знакомого голоса:

- Колеса у него в порядке.

- Буди! - подвел черту другой знакомый голос.

- Ну ты, фраер, раздевайся!

Сева открыл глаза и увидел в свете потолочного керосинового фонаря своих знакомых - героев его экзаменационных рассказов - Нового, Бадая и еще одного, незнакомого.

- Новый, это я, Севка...

- Чего ж ты свое Крутое проспал? - от неожиданности Новый откликнулся не сразу.

- Я решил спать до Петушков, а оттуда обратно - спать до Москвы. Мне ночевать негде.

- Подфартило тебе - тут еще зуевские работают. Они бы тебя точно раздели.

- Значит, повезло.

- Выпьешь? - Новый протянул бутылку.

- Ты же говорил, когда делаешь - не пьешь.

- А у нас работа закончилась. В Посаде два угла сделали и сквозанули. Вот думали тебя расковать... Ты Булку знал? - совсем неожиданно спросил Новый.

- Какого Булку?

- Какого? Ты же про него в своем рассказе писал. Он своих подельщиков обокрал.

- А... Почему "знал"?

- Нету больше его. Уработали мы его за сучьи дела. Упал на рельсы между тамбурами... Ну, выпьешь?

- Я лучше посплю.

- Ну, спи, Петушки не проспи... - Новый с подельщиками удалился к тамбуру.

Но после полученной неожиданно информации Севе было не до сна.

Он возбужденно ходил со своим неизменным портфелем.

По ночному пустынному перрону в Петушках.

Загудел подходящий поезд.

- Внутренний монолог, активный внутренний монолог! - звучал голос шефа за кадром. - Вспоминай о хорошем, о своем, личном. Во всех подробностях... Вот так... Хорошо! А теперь - о тревожном... О трагическом!

Героиня Элла, вытирая посуду за столом под яблоней в садике, "активно вспоминала о своем хорошем и плохом" - съемочная камера неслышно по кривой наезжала крупней и крупней.

- Гениально! - шептал Давыдович.

- Порядок, - подтверждал почти беззвучно оператор Вадим, не отрывая глаза от лупы.

- Восхитительно, - просто млел от увиденного Ван Ваныч.

Рука его потянулась к деревянному ящику с аккумулятором и постучала по нему три раза.

Героиня Элла протирала тарелку.

- Стоп, - послышался голос оператора.

Элла застыла на полудвижении.

Давыдович резко развернулся к съемочной камере.

- В чем дело?

- Контакт отошел, - объяснил остановку ассистент оператора.

- Сам отошел? Пошел погулять?! - закричал Ефим Давыдович.

- Не сам, - вступился за своего ассистента оператор, - ваш, - Вадим напирал на слово "ваш", - второй режиссер постучал по аккумулятору, и контакт отошел.

- Зачем вы стучали по аккумулятору? - теперь уже злобно цедил шеф.

- Чтобы не сглазить дубль... из суеверных соображений. - Ван Ваныч затряс головой.

- Идиот!! - взревел Давыдович.

Элла грохнула тарелку о стол и убежала в кусты, изображая рыдания, шеф устремился за ней.

Оператор Вадим спокойно достал из портфеля термос и принялся за "перекусон".

Его ассистенты прозванивали кабель.

Сева вытащил из кармана уже вскрытое письмо и принялся дочитывать.

- Уже девочки пишут - просят взять на съемку? - спросил Певзнер, удобно перекуривая на ящике с боржомом шефа.

- Нет. Друг из Запорожья. Служили вместе. - Сева вытащил из конверта и протянул коллеге фотографию с кокетливыми провинциальными зубчиками по краям.

С фотографии смотрел матрос в обнимку с дородной девицей.

- Тоже хочет сниматься?

- Хочет жениться, - засмеялся Сева, - но просит для начала устроить его в какую-нибудь клинику по глазам, как он выражается. Не выдают шоферских прав из-за зрения...

- Он преувеличивает твои возможности. - Певзнер выпустил дым из ноздрей.

- Ну... Я попробую, - промямлил Сева.

Певзнер появился из узкой щели приоткрытых массивных ворот павильона.

- Ты в курсе? У нас уже нет второго режиссера. Ван Ваныч ушел!

- Куда? - опешил Сева.

- Куда - не знаю. Знаю - откуда...

- Ну что ты тянешь кота за хвост?

- Давыдович его убрал. Только что при всех объявил: "На сегодняшний день у нас нет второго режиссера".

- Его нет, будет другой... Если честно, неизвестно, какой будет лучше...

- Другим Давыдыч предложит быть тебе...

- Травишь? - Удивление Севы было искренним. - Откуда ты знаешь?

- Я знаю Давыдовича и знаю, как ему хочется угодить Фролову: он мечтает запуститься с новым вариантом "Ивана Грозного". А для этого нужно решение президиума ЦК!

- А при чем здесь я?

- Не играй ваньку. Ты живешь с дочкой Фролова.

Сева изучающе посмотрел на Певзнера.

- Зиновий, если мне предложат, ты хочешь, чтобы я отказался?

- Ты один не потянешь. Давай вместе. - Певзнер уловил колебания Севы и "дожимал" его. - За добро платят добром!

В свете прожекторов густые, слегка вьющиеся волосы Ефима Давыдовича гляделись нимбом.

- Человек с таким лицом, как у Ван Ваныча, не может быть вторым режиссером. Как только он входит в кабинет, ему сразу хочется отказать!

- Я никогда не ходил по кабинетам, - пожал плечами Сева, стоя напротив разместившегося в кресле мэтра.