Энн Грэнджер - Тени убийства

— Меня еще никогда в жизни не отстраняли от дела, — тихо сказал Маркби.

— Конечно, но вы же понимаете, как это выглядит. Не примите за личное оскорбление, мой дорогой. На вас это тень не бросает. Только нынче необходима чертовская осторожность. Честно сказать, я бы отдал вам дело целиком и полностью. Не хотел бы других привлекать, и невыгодно. Но обязан взять кого-нибудь со стороны, чтобы снять с вас ответственность за расследование.

Маркби не ожидал, что дело зайдет так далеко. Подтекст ясен.

— То есть подразумевается, что я могу надавить на сотрудников регионального управления? Или что инспектор Пирс не способен вынести объективное заключение? — с вызовом спросил он.

Уинсли потянулся к нему через стол, насколько позволял маленький рост.

— Речь не идет об отстранении ваших подчиненных. Только о том, что не вы возглавите следствие. И нечего обижаться. Если пронюхает пресса — а я смею сказать, что пронюхает, — можете себе представить, что будет? Вдобавок тут еще Пейнтеры, брат и сестра. Сплошь семейное дело! Возможно, не совсем по правилам, но у меня нет выбора. Руки связаны. Я обратился к Столичной полиции.

— К Столичной?.. — Возмущенный Маркби чуть не сорвался с места, однако сумел сдержать себя. — Неужели вы думаете, будто человек из Лондона способен вести следствие в бамфордской глубинке?

— Да ладно, — оборвал его Уинсли. — Бамфорд не такое уж захолустье. Конечно, был недавно глубинкой, а теперь кругом новостройки, новые дороги… Вряд ли суперинтендент Минкин сочтет задание слишком неподобающим. Нынче везде одни и те же проблемы, в столице и в провинции.

— Минкин?.. — подозрительно переспросил Маркби.

— Разве я не сказал? Его присылают, — с опасным равнодушием ответил Уинсли.

— Не сказали. Послушайте, сэр, я бы поспорил с решением поручить дело следователю из Лондона. Можно было бы найти кого-нибудь поближе…

— Алан, — доверительно назвал Уинсли суперинтендента по имени, — вы же понимаете. Разумеется, соседи могут прислать следственную бригаду. Но в нее, скорее всего, войдут знакомые вам люди. Те, с кем вы ужинаете и выпиваете на Рождество, в гольф играете…

Маркби вставил, что в гольф не играет и избегает светского общения с сослуживцами.

Уинсли отверг замечание.

— Тем не менее следствие должно вестись объективно. Завтра с утра суперинтендент Минкин и инспектор Хейес будут у вас. Подумайте, как их разместить.

Дэйв Пирс, не ведая о брошенной в босса бомбе, прибыл в «Перья».

Этот паб не был ему знаком. Смутно помнилось, как однажды по случаю заходил сюда выпить с Тессой. Тессе не понравилось, и они больше тут не бывали. Он без всякого энтузиазма разглядывал постройку. Крошечные верхние оконца выглядывают из-под карниза, как бы отказываясь от обязанности пропускать свет. На вывеске шлем принца Уэльского с плюмажем из перьев. Дверь нараспашку, хоть еще далеко до открытия. Подходя, Дэйв почуял запах пива, табачного дыма, прокисшей еды, услышал гул пылесоса. В этот утренний час — в половине десятого — любой паб в стране представляет точно такую картину. Выметается вечерний мусор.

Пирс нырнул под низкую притолоку, пошел на деловой хозяйственный шум и оказался в баре. Получил такое же впечатление, как прежде Мередит, и вспомнил, почему они с Тессой больше сюда не возвращались. Мрачное старое заведение. Он взглянул на темные стены, отделанные до половины сосновыми панелями, выкрашенными под дуб, а выше до потолка оклеенные рельефными бумажными обоями, пропитанными никотином. Стулья стоят вверх ногами на столиках, чтобы облегчить уборку. Маленький человечек, которому можно дать от тридцати пяти до пятидесяти, со светлыми редеющими волосами длиной до воротничка и серьгой в ухе, работает пылесосом без особого рвения и со средними результатами. Джек-рассел-терьер, до того бродивший по залу и принюхивавшийся к запачканному красному ковровому покрытию, с лаем бросился к вторгшемуся незнакомцу.

— Полиция! — крикнул Дэйв сквозь пылесос и тявканье, предъявил удостоверение и вырвал штанину из зубов терьера.

Уборщик выключил пылесос:

— Он не кусается.

Пес прекратил лай, как только умолк пылесос. Стоял, глядя на Пирса с живым интересом, навострив уши. Судя по поведению, ждал от посетителя какого-то чуда.

— Хотелось бы повидаться с хозяйкой миссис Форбс, — сказал Пирс.

— Зачем? — осведомился уборщик.

— Она здесь? — устало вздохнул Дэйв. — Пойдите и позовите, пожалуйста.

— Она спросит зачем, — не уступал уборщик.

Джек-рассел нетерпеливо гавкнул.

— Есть вопросы, — отрезал Пирс.

— Не насчет лицензии? — допытывался уборщик. — У нас тут никаких скандалов. Долорес не допустит.

— Ведется следствие по делу о смерти мистера Яна Оукли, — уступил наконец натиску Пирс, предчувствуя, что можно простоять тут весь день, препираясь с уборщиком. Сообщение произвело желанный эффект.

— Ох, боже, — выдохнул уборщик в благоговейном ужасе. — Сейчас сбегаю за Долорес.

Торопясь к двери в другом конце зала, оглянулся и крикнул:

— Знаешь, ей это не понравится!

Пирс учел справедливое предупреждение, собрался с силами, однако едва не отпрянул перед ворвавшейся в зал миссис Форбс. Вид поистине устрашающий. Белые волосы накручены на крупные бигуди, образующие на голове подобие шлема. Облегающий черный свитер, тесные черные брюки и туфли на каблуках в четыре дюйма. Настоящая мстительная валькирия.

— В чем дело? — потребовала миссис Форбс ответа, надвигаясь на Пирса, которому все-таки удалось удержаться на месте. — Даррен говорит, вы спрашиваете про того самого Оукли. Я слышала, он умер. А мы тут при чем?

— Как я понял, — с трудом выдавил Дэйв, — он каждый вечер здесь ужинал…

— Ну и что? — рявкнула Долорес.

Инспектор взял себя в руки, попытался овладеть ситуацией.

— Мы стараемся установить поминутно, где он был, что делал и, особенно, что ел в последний день. Он ведь постоянно ужинал у вас. Вы нам сильно поможете, если припомните, что в субботу ему подавали.

— Разумеется, помню! Самое дешевое. Так мы с мисс Оукли договорились. Макароны с базиликом, томатной пастой и моцареллой. Ничего плохого. — Она прищурилась. — От чего он умер?

— Предполагается отравление, — ответил Пирс.

— Отравление?! — выкрикнула Дэйву в лицо миссис Форбс, и он на этот раз попятился.

Джек-рассел, забившийся под ближайший стол с появлением хозяйки, поспешно вырвался в открытую дверь. Хотелось бы последовать его примеру.

— Никто, — провозгласила миссис Форбс, тяжело дыша, отчего внушительные груди колыхались, как буйки в бурном море, — никто за всю жизнь не утверждал, будто отравился приготовленными мной блюдами с прочей едой, которую подают в моем заведении. Я занимаюсь делом с девятнадцати лет. Даррен!