Анна Ольховская - Драконовское наслаждение

– Вы что, будете стрелять в беззащитных людей? – криво усмехнулся Дворкин.

– Стрелять – нет, но у нас есть спецсредства типа слезоточивого газа, думаю, этого будет достаточно.

– Но зачем?! Ради чего?

– Ради того, чтобы выковырять из вашего дупла засевшую там гнусь. Я не знаю, кто именно из твоих хозяев развлекается подобным образом, но я узнаю. И никакие связи твоего босса вас не спасут, особенно если с Варей что-то случится.

– Опять Варя! – поморщился Дворкин. – Комедия абсурда какая-то! Нет здесь никакой Вари, и о чем вы вообще говорите – понятия не имею!

– Да неужели! И об исчезновениях девушек в окрестных деревнях вы не знаете? И о найденном недавно изуродованном трупе пропавшей год назад студентки? И о ее чудом оставшейся в живых подруге, которую вчера вечером Варвара Ярцева нашла в лесу неподалеку от вашего поместья? И о попытке добить девушку прямо в больнице не знаете? И о похищении сегодня утром из этой же больницы самой Варвары?! И о ваших громилах, чуть было не убивших час назад родителей Вари?!!

С каждым словом голос Мартина холодел все больше, одновременно раскаляясь. И получившееся к концу речи ледяное пламя словно опалило Дворкина. Он невольно отшатнулся и выставил вперед руку:

– Погодите, не так быстро! О теле девушки я знаю, но насчет всего остального – бред какой-то! Какие еще мои громилы?

– Те, которых вы послали сегодня, чтобы забрать очередную сбежавшую от ваших хозяев жертву. И ликвидировать свидетелей, то есть семью Ярцевых! Что они и пытались сделать с помощью огня!

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – процедил Дворкин. – Я лично никого никуда не посылал.

– Хорошо, не вы, а ваш зам, некто Сивый. Так, во всяком случае, поведали нам задержанные гоблины.

– Сивый? – лысый нахмурился и повернулся к своим людям: – Позовите сюда Сивого.

– А его нет, – отрапортовал один из них.

– То есть?

– Он с самого утра куда-то умотал, а потом Сергею позвонил, и тот с четырьмя парнями уехал. Во-он на том джипе, кстати, – кивок в сторону автомобиля, на котором прибыли Мартин с Олегом.

– Ну что, по-прежнему будешь комедию ломать? – брезгливо поинтересовался Мартин. – Или все же дашь нам осмотреть дом?

– Я все еще не понимаю, что происходит, – упрямо набычился Дворкин, – но я разберусь. Сам. А по дому шарить не позволю, потому что...

– Да пусть осматривают! – раздался насмешливый женский голос. – Даже любопытно будет понаблюдать за господином Пименовым в образе ищейки. Лично вынюхивать будете?

Миниатюрная холеная женщина с белоснежной кожей и роскошными золотисто-рыжими волосами медленно вышла из ворот и направилась к незваным гостям. Усилиями лучших косметологов она выглядела максимум на тридцать пять, но надменно-презрительная гримаса портила ее внешность гораздо больше тяжелой нижней челюсти.

Ответить на хамство Мартин не успел, истошный женский визг безумным сверлом ввинтился в уши, вынося мозг:

– Змей! Змей Горыныч пришел! Спасайтесь!

Да что же такое-то! И ведь вроде никогда не была субтильной барышней, падающей в обморок от малейшего сквозняка, восстанавливаюсь довольно быстро, вон, даже после прошлогодних приключений на берегу Женевского озера вернулась из небытия на удивление всем врачам.

А тут – всего лишь обычный стресс, ну хорошо, добавим нервное истощение, но все равно не вижу причин для столь прегадостного пробуждения. Тем более что накануне вечером я засыпала уже почти здоровой.

И вот – доброе утречко, понимаешь! В голове гудит так, что уши закладывает, веки чугунные, словно мамина сковородка для блинов, и мутит так, что появилась реальная угроза постельному белью этой клиники. А еще – голоса. Мужской и женский. Бубнят и бубнят, еще и ржут иногда громко и противно. У меня что, радио в палате есть? И какой дебил его включил тогда?

Стоп, минуточку! Я ведь уже просыпалась сегодня! И с родителями Моники успела пообщаться, и узнала, что меня Мартин собирается к себе домой из клиники забрать в целях безопасности. И обрадовалась. И...

Медсестра. Укол. Пульсирующий мрак безвременья.

Поздравляю, Варвара! Ваша способность выискивать на свой нижний объем приключения достигла, похоже, исторического максимума. Ты не в клинике, ты...

А где я, собственно? Гул, потряхивание, уши закладывает – что-то такое я недавно уже переживала.

Ну да, точно – вертолет. Я, похоже, опять внутри робоКарлсона, только на этот раз вертушка уносит меня от жизни, а не возвращает к ней...

И бубнящие голоса принадлежат вовсе не диджеям.

Наверное, по закону жанра следовало немедленно расстроиться и начать стенать по поводу незавидности моей судьбинушки.

Но я разозлилась. Нет, хуже – я рассвирепела. Ни фига себе охраннички в клинике! Если верить отцу Моники, секьюрити там набралось больше, чем больных: и свои, и люди Мартина, и бойцы Климко – даже не семь, а сорок семь нянек.

И что мы видим? Нет, пока не видим, пока глаза открывать не буду, пусть думают, что я все еще в отключке.

Тем более что и без зрения результат суперохраны более чем печальный: меня выкрали из клиники и сейчас транспортируют хрен... пардон – неведомо куда. И неведомо зачем.

Хотя нет, насчет зачем не так уж и неведомо. Но об этом сейчас лучше не думать, потому что злость может смениться животным ужасом, а животное руководствуется вовсе не разумом. И вряд ли инстинкты смогут мне помочь.

Давай, Варюха, включай психолога. Попытайся понять свихнувшегося на безнаказанности урода, просчитать алгоритм его действий.

Погодите! Но ведь маньяки, насколько мне известно – одиночки. Они действуют самостоятельно, не привлекая никаких помощников, целой банды маньяков до сих пор не выявлялось.

А ведь для того, чтобы организовать мое похищение из клиники, да еще в режиме цейтнота, требуются немалые деньги и связи.

И что же получается?

Ничего. Трудно, знаете ли, соображать в таком состоянии. Склизкий ком тошноты подкатился уже к самому горлу, и сдерживать его все труднее. А если не сдерживать, бубнящая парочка поймет, что я уже очнулась, и вколет мне еще какую-нибудь гадость. И тогда надежда узнать хоть что-то лопнет с издевательским пуком.

Но и сейчас эта надежда на грани взрыва, потому что все мои силы сосредоточены на мерзком комке в горле. И, в конце концов, рвота случается и в бессознательном состоянии, вот!

Во-о-о-от.

– Сивый! – заверещал женский голос, по тембру похожий на скрип пенопласта по стеклу. – Эта дура весь пол заблевала!

– Очнулась, что ли?

– Да не похоже, глаза закрыты.

– Ты ее на бок поверни, чтобы не захлебнулась, а то все наши усилия на ... пойдут, и бабок мы не получим. Нам велено ее живой доставить, так что давай, действуй.