Майкл Ридпат - 66 градусов северной широты

Эта дорога всегда была скверной. Годами, нет, столетиями, она представляла собой самый прямой путь от Стиккисхольмюра на юг, к Богарнесу. Она вилась вокруг извилистых вулканических скал, в том числе и знаменитой Керлингинской ведьмы с мешком окаменевших детишек за плечом. Но потом правительство построило новую дорогу в нескольких километрах к западу. Теперь никому не было смысла ездить по этой дороге. И она быстро разрушалась.

Хижина была старой, возможно, столетней, ее построили как убежище для путников, оказавшихся в тяжелом положении. Бьёрн в детстве несколько раз останавливался там с тетей и дядей просто для развлечения. Хижина стояла на холмике, чтобы ее не заносило снегом, невдалеке от остатков дороги. По обе стороны долины вздымались каменными стенами утесы, по ее дну бежали потоки с водопадами, сливающиеся в один поток, струящийся вдоль дороги. Там были островки травы и мха, но большей частью она представляла собой гравий, камень и голые скалы. Хотя по пути из Рейкьявика небо было ясным, в горах ощущалась высокая влажность. Вокруг скал клубился туман, воздух оглашался негромким звоном бегущей воды.

Дверь хижины была открыта; она никогда не запиралась, на тот случай если путникам понадобится убежище. Внутри было на удивление чисто. Там были признаки недавнего пребывания людей: обертка от жвачки на полу, полбутылки водки на подоконнике. Их наверняка оставили пастухи: Бьёрн был уверен, что сортировка овец состоялась неделю назад возле Хельгафеллссвейта. Была печь и лестница, ведущая на чердак, в спальню. Бьёрн поехал из Рейкьявика прямиком домой в Грюндарфьордюр и загрузил пикап всем необходимым: спальными мешками, постельными принадлежностями, дровами для печи, продуктами.

Он взял также много веревки.

Бьёрн уложил все еще сонную Харпу на чердаке в спальный мешок, зажег огонь в печи и поставил кипятить воду для кофе.

Потом проверил телефон. Сигнала не было, и неудивительно. Это могло стать проблемой. В ближайшие два дня ему понадобится общаться с остальными, придется ехать обратно по долине в сторону Стиккисхольмюра, пока не появится сигнал.

Бьёрн сварил кофе и вышел наружу. Сел на единственную ступеньку хижины и стал наблюдать, как в долине тускнеет свет и сгущаются сумерки. По ту сторону потока пролетел ворон, его карканье тонуло в тумане.

Место было жутким. Бьёрн с улыбкой вспомнил ночь, когда он и его двоюродные братья спали в этой хижине, дрожа от страха. Их поджидала не только Керлингинская ведьма. Среди детей в этой местности была хорошо известна история о водителе, ведшем по ущелью пустой автобус. Он ощутил чье-то присутствие позади себя, оглянулся и увидел, что автобус полон пассажиров.

Призраков.

Но Бьёрн здесь не опасался за себя. И главное, не опасался за Харпу. Ему хотелось, чтобы они вдвоем могли остаться здесь навсегда, вдали от внешнего мира, мира креппы, банкиров и продажных политиков. Мира, против которого он решил восстать и сражаться.

Удастся ли объяснить Харпе, что сделали он и остальные? Он постарается.

От Харпы не доносилось ни звука. Теоретически действие наркотика должно было прекратиться через восемь часов. Но скорее всего, решил Бьёрн, она проспит всю ночь.

Пивная в Шордиче была переполнена, там едва хватало места для восьми студентов, теснившихся вокруг двух сдвинутых столиков. Софи почти никого из них не знала, но когда подруга по имени Тори пригласила ее выпить, она согласилась, чтобы хоть как-то восполнить утрату позитива после непродуктивно проведенных часов в библиотеке.

Софи беспокоилась о Заке. В ответ на отправленные тексты она пока что получила лишь одну строчку: «Дела обстоят скверно». Ей хотелось, чтобы Зак поговорил с ней.

За столиками сидели три девушки и четверо парней. Ребят Софи знала плохо, хотя они учились на одном с ней факультете. Разговор перешел от Большого Брата [17] Диктатор в романе Дж. Оруэлла «1984». к Джулиану Листеру. Софи почти не слушала.

— Значит, он выкарабкается?

— Будет в полном порядке.

— Я слышал, он все еще в критическом состоянии.

— Нет, сегодня вечером по радио сказали, что он поправится.

— Так кто же стрелял в него?

— «Аль-Кайда».

— Но они взрывают, а не стреляют.

— «Аль-Кайда». Действовала из Голландии.

— Из Голландии?

— Да, возле того места, откуда в него стреляли, видели мотоцикл с голландскими номерными знаками.

— Это исландцы.

Последняя фраза привлекла внимание Софи. Произнесший ее парень был высоким, с длинными вьющимися волосами. Кажется, Джефф.

— Исландцы? Джош, не говори глупостей. Почему не гренландцы?

Не Джефф, Джош.

— Нет, я серьезно. — Джош подался вперед, глаза его горели. — Я во всем разобрался. Исландцы ненавидят Джулиана Листера. С начала ограничения кредита. Он конфисковал все их активы и назвал исландцев сворой террористов.

— Ну хорошо, Джулиана Листера ненавидят многие. И что это доказывает?

Джош понизил голос.

— Знаете, что летом я работал в палате общин научным сотрудником? Сотрудничал с Анитой Норрис, парламентским заместителем министра финансов. Так вот, Исак Самюэльссон, знаете, этот исландец, спрашивал меня, где Джулиан Листер будет отдыхать летом. К чему был вопрос?

— Ты хочешь сказать, что в него стрелял Зак?

— Или сообщил об этом своим товарищам в Исландии.

Софи почувствовала, что у нее горят уши. Все за столиками смотрели на нее, кроме Джоша, явно единственного, кто не знал, что Софи встречается с Заком.

— Что? — спросил Джош, поняв, что что-то неладно.

— Дурак ты, Джош, — сказала Тори.

— Софи, что ты думаешь?

Этот вопрос задал другой парень, Эдди. Вопрос был доброжелательным, Эдди давал Софи возможность защитить своего друга.

— Это ерунда, — сказала Софи. — Исландцы такими делами не занимаются.

— Держу пари, Зак был доволен тем, что случилось с Листером, — сказал Джош, все еще не совсем понявший ситуацию.

— Не был, — сказала Софи. — Я знаю его, ты нет, и он не имел к этому никакого отношения.

— Да, Джош, — сказала Тори. — Ты говоришь много ерунды. Не болтай о том, чего совершенно не знаешь.

До Джоша дошло. Он оглядел компанию.

— Прошу прощения. Я не знал, что Зак твой друг, — обратился он к Софи.

Та слабо улыбнулась.

— Ничего.

Но как только разговор пошел дальше, Софи допила пиво и потихоньку ушла. Сидеть там ей было невыносимо.

Магнус расхаживал взад-вперед по своей крохотной комнате. Он чувствовал себя заключенным. Арни дожидался Фрикки, и когда парень наконец вернулся домой с подружкой, повез его в участок. В данную минуту Арни и Вигдис проводили допрос. Магнусу хотелось тоже быть там. Поскольку это невозможно, ему хотелось знать, что говорит Фрикки. Но беспокоить их было нельзя; приходилось ждать.