Даниэль де Труа - Псевдоним(б). В поисках Шекспира

– «Опус Деи»? Как у Дэна Брауна? Круто!

– Вот-вот. Детектив какой-то получается…

– Ну ладно. Удачи тебе!

Они уже подъехали к Комсомольской площади. Александр расплатился и пошел покупать билет. Ближайшая александровкая электричка отходила в 16:41. Ему повезло – он едва успел вскочить в последний вагон.

Уильям едва успел задремать, как тут же вскочил с кровати. Кто-то стоял у изголовья и тихонько тряс его, пытаясь разбудить.

– Где я? Кто здесь? – спросонья Уилл не понимал, что происходит.

– Тссс… – услышал он над собой чей-то шепот. – Тихо! Не шуми, всех разбудишь. Одевайся давай. С тобой хотят поговорить.

Незнакомец подождал, пока Уильям оденется, и они вместе вышли на улицу. Карета возле их дома показалась Шаксперу знакомой. Кажется, эта карета приезжала за Анной и забирала ее после спектаклей в Стратфорде, и именно в ней Уилла возили на свидание с графом. Хотя мало ли в Лондоне карет? Тут эти графы на каждом углу.

Уилл сел в карету, и она тут же тронулась. Они свернули с Клинк-стрит на набережную и двинулись вдоль берега по Бэнксайд-стрит. Стояла кромешная тьма, лишь на берегу Темзы изредка попадались какие-то огоньки. Единственным источником света была яркая полная луна. На удивление на небе не было ни облачка, хотя всю предыдущую неделю поливал дождь. Проехали Медвежий сад, куда Уильям любил ходить по воскресеньям, когда у него еще оставались деньги, посмотреть на то, как собаками травили медведя. Затем за окном Уильям едва смог различить Булл-бэйтинг, арену для боев быков – тоже очень популярное зрелище среди лондонцев. Таких кровавых развлечений, как травля мастифами быков, медведей и даже львов, в Стратфорде, конечно, не было. В столице же они не уступали в популярности театрам, и по воскресеньям на аренах было не протолкнуться. Вот миновали «Фалкон Инн», где Уилл любил посидеть со стаканчиком эля, глядя на Темзу. Куда же его везут? У Французского сада карета свернула налево и по Грэйвел-Лэйн выехала за город.

Дальше ехали совсем недолго. Карета остановилась у обочины дороги возле какого-то парка. Его провожатый, сидевший на козлах, спрыгнул на землю и распахнул перед Уиллом дверь:

– Выходи давай. Нечего рассиживаться.

Уильям выбрался из кареты и огляделся по сторонам. Справа от дороги метрах в пяти он увидел какой-то силуэт. Уилл двинулся ему навстречу. Это оказался замотанный в плащ мужчина, лицо которого скрывала маска, а голову покрывала широкополая шляпа. Уильям подошел к незнакомцу и остановился в нерешительности. Молчание затянулось.

– Ну что, Уилл, рад приветствовать тебя в Лондоне.

– Здравствуйте, сэр. Вот меня привезли к вам…

– Я вижу. Говорят, ты стал настоящим лондонцем. Кутишь, гуляешь, играешь в карты.

– Но откуда…

– Не задавай мне глупых вопросов. Я говорил тебе, что от меня не скроется ни один твой шаг. Как и ты сам. А ты думал спрятаться от меня в Лондоне? Мальчишка! Стой и слушай. Наш договор остается в силе. Я свою часть выполнил. Теперь твоя очередь. Во-первых, завтра же пойдешь в театр к Джеймсу Бербеджу и устроишься к нему на работу…

– Но меня не возьмут, сэр. Я работу ищу каждый день, но…

– Не перебивай! Просто придешь к Бербеджу, скажешь, что ты Уильям Шакспер и что тебе нужна работа. Во-вторых, подружишься с его сыном Ричардом. В-третьих, завтра же утром соберешь свои вещи и переедешь вот по этому адресу. – Незнакомец протянул ему бумажку. – Читать-то ты не разучился?

– Нет, сэр. – Уильям обиделся. – Я же учился в грамматической школе, так что читать умею.

– Да-да, я слышал про твои достижения в науках… Итак, придешь по этому адресу и тоже скажешь, что ты Уильям Шакспер. В доме тебя встретит Джон Уилсон. Он тебе всё расскажет и покажет твое новое жилище. Да, и еще: постарайся поменьше пить и кутить, а то в притонах у Фила Хэнслоу мало ли что может случиться. А ты мне нужен живым и по возможности здоровым. А теперь прощай. Ступай в карету. Тебя отвезут обратно.

Уильям на негнущихся ногах дошел до кареты и кое-как залез внутрь.

Негнущимися пальцами Александр кое-как открыл замок, распахнул дверь дачи и вошел внутрь. Он так окоченел за те двадцать минут, пока шел от платформы до дома, что, не разуваясь, помчался на кухню включать отопление. Потом решил вдобавок развести и огонь в камине, а то пока еще батареи нагреются! Сухие дрова быстро занялись, и стало немного веселее. Александр отогрел у огня руки и вышел в коридор. Там он разулся и аккуратно поставил ботинки на полку для обуви. Потом снял дубленку с шапкой и тоже аккуратно повесил их на пустую вешалку. Заперев дверь на все засовы, он снова прошел в комнаты, нахмурился и принялся вытирать за собой растаявший на полу снег. Приведя кухню и гостиную в порядок, он тщательно вымыл руки, с удовольствием отметив, что уже пошла теплая вода.

На кухне он налил в чайник воды из фильтра и поставил его кипятиться. Затем достал из сумки бутылку привезенного с собой из Лондона двенадцатилетнего «Гленморанжа», открыл ее, налил себе полстакана и пошел в гостиную. Там он уселся поудобнее в старое глубокое кресло, укрылся пледом и вытянул ноги к огню. Наконец сделал глоток и зажмурился от удовольствия. Тепло волнами разливалось по телу. Ему вдруг ужасно захотелось спать. Пошли уже третьи сутки, как он почти не смыкал глаз. Вчерашние четыре часа сна после самолета потонули в бездне усталости. Надо бы хорошенько обо всем поразмыслить. В жизни нет ничего заведомо хорошего или плохого, только размышление придает всему определенность.

Время как будто сжалось. Вчера он был еще в Лондоне. Позавчера читал свой доклад. И сразу после этого случилось столько всего, что голова шла кругом. Сначала пропала жена. Потом этот странный незнакомец, Эдуард. Потом к нему влезли в номер и украли его старенький, никому не нужный ноутбук. Потом компьютер снова оказался на месте. Потом его хотели взорвать в гостинице, и в номере сгорели все его вещи и документы. Потом по поддельному паспорту он вернулся в Москву, прямо в объятия обалдевшей тещи, которая его уже похоронила. В его же собственной квартире кто-то побывал, рылся в книгах и бумагах. Потом пропала и теща с Никитой. Да нет, ему это всё просто снится…

Глаза непроизвольно стали слипаться. Если это сон, то что он делает на даче? ¿La vida es sueño? [20]Нет, это не сон. Надо взять себя в руки. Александр устало протер глаза и до боли сжал ногтями мочки ушей. Говорят, там находятся точки, нажав на которые можно снять головную боль и усталость. Захотелось курить. В поисках сигарет Александр перевел взгляд на каминную полку.

Из полумрака на него смотрел портрет Шекспира. Та самая гравюра из Первого Фолио, работы Дройсхута. Ученые спорят по поводу четырех не очень похожих друг на друга известных портретов Шекспира и этой гравюры. Что было вначале, яйцо или курица? Одна дотошная немецкая профессорша со смешным именем Хильдегард Хаммершмидт-Хуммель предъявила все портреты Шекспира, а также эту гравюру и посмертную маску, невесть откуда появившуюся на аукционе в Майнце в 1842 году и теперь считающуюся подделкой, немецким криминалистам. Те, отстаивая честь Германии, обнаружили «припухлость левого века» на всех портретах, посмертной маске и даже надгробном памятнике, а вот на гравюре этой детали не обнаружили и в один голос заявили, что гравюра сделана не с портретов. Правда, усердные полицейские не знали, что надгробный памятник в XVIII веке сильно изменился и совсем не похож на оригинал века XVII. Но даже если портреты изображают одного и того же человека, это не доказывает, что он и был настоящим Шекспиром.