Роберт Голдсборо - Последнее совпадение

— Однако вы уверены, что убийца — мужчина? — спросила Норин.

— Увы, даже это не могу сказать наверняка, хотя знавал я случаи, когда дамочки пользовались вырубалками с поистине дьявольской изобретательностью. Например, мистер Вульф как-то раз помог полиции отправить в каталажку одну особу, которая прикончила мужа бейсбольной битой. А монтировкой человека, в особенности ничего не подозревающего, может оглушить и ребенок. Главное рассчитать силу и не проломить череп, в противном случае…

— Прошу вас, не надо! — взмолилась Норин, зажимая уши. — Это просто… ужасно.

— Да, любая насильственная смерть ужасна. Лишь в кино это бывает не страшно. Все, конец проповеди.

Норин деревянно кивнула.

— Спасибо, вы очень четко обрисовали мне ситуацию. Что нам делать дальше?

— Дальше я побеседую с мистером Вульфом и получу от него указания. Впрочем, вы уже знаете со слов мистера Вульфа, что я собираюсь побеседовать с вашим братом, с вашей подругой, а также с мистером Роджеком. Кроме того мне предстоит ещё раз побеспокоить обоих ваших родителей. Это для начала.

— И сколько времени займет расследование?

— Трудно сказать — это зависит от того, насколько быстро мне удастся раскачать Ниро Вульфа. Никому в мире не удается допечь его лучше меня, но даже тогда это сродни попытке вести машину с пустым бензобаком. Могу обещать одно: я сделаю все, что в моих силах. Напоследок хочу задать вам ещё один вопрос.

— Да, пожалуйста.

— Что вы делали в среду после девяти часов вечера?

— Я была у мамы. А что? О!.. — Норин осеклась и её глаза расширились, как у испуганной лани. — Я поняла: вас интересует, где я была, когда… его убили!

— Совершенно верно. Не обижайтесь — мистер Вульф не делает исключений даже для своих клиентов.

Щеки Норин заполыхали, приобретя цвет моего любимого модного галстука. Потянувшись за сигаретами, она чиркнула спичкой, прежде чем я успел щелкнуть зажигалкой. Как бы ни разгневал её мой вопрос, она отчаянно пыталась не показывать вида.

— Откровенно говоря, я ненадолго выходила из дома. Я была настолько расстроена после предыдущего вечера и маминой истерики, что отправилась на прогулку. Я бродила по городу несколько часов, пытаясь унять нервы. Я шла куда глаза глядя, лишь бы подальше от дома и всех людей.

— Вас, наверное, никто не сопровождал?

Она кивнула.

— Я пошла на восток, обогнула Бикман-плейс и Саттон-плейс, а потом ходила взад-вперед по Первой и Второй авеню.

— В котором часу это было?

— Ушла я примерно в девять сорок пять, а вернулась около половины первого. Честно говоря, на часы я не смотрела.

— И не встретили никого из знакомых?

Норин покачала головой из стороны в сторону.

— Никого. Хотя народу на улицах было предостаточно, особенно на Второй авеню. Из этого следует, что я тоже попадаю в число подозреваемых, да?

— Не обязательно, но ожидать этого стоит. Как бы то ни было, я выяснил у вас все, что хотел. Я, конечно, буду держать вас в курсе дела, но и вы не стесняйтесь — звоните, если что. Устраивает?

— Вполне. — Норин встала и протянула мне руку. Она не улыбалась, но я не возражал; мне вообще больше по душе люди, чувства которых написаны на их лицах, а у Норин Джеймс, как я уже упоминал, повода улыбаться пока не было.

Остаток пятницы, если не считать ужина, я провел в бесплодных попытках призвать Вульфа поучаствовать в обсуждении дела Джеймса-Линвилла. Дело в том, что когда Вульф упирается, даже мне расшевелить его не удается, хотя, как я похвастался перед Норин, никто в мире не перещеголяет меня по части допекания Вульфа.

Наконец, проведя в кабинете после ужина уже целый час, я сдался.

— Бог свидетель, я не многого от вас прошу, — сказал я обложке раскрытой книги, скрывавшей от меня лицо Вульфа. — Мне нужно всего-навсего несколько пустячных указаний, чтобы знать, в каком направлении двигаться. Мы взяли деньги у доверчивой молодой женщины, которая, по каким-то непонятным причинам, поверила в ваши сыскные способности. В эту самую минуту она, должно быть, сидит дома, строя догадки о том, как продвигается расследование….

Вульф свирепо отложил книгу в сторону и пронзил меня взглядом, которому позавидовал бы сам Месмер.

— Арчи, ты становишься совсем невыносимым.

— Да, сэр. Просто моя обывательская совесть меня вконец замучила; все нашептывает, проклятая: «кончай бить баклуши — работать надо».

К сожалению, и этой своей фразой и вариациями на ту же тему я добился лишь того, что Вульф снова уткнулся в книгу. Еще несколько минут я посидел за своим столом, обиженно шмыгая носом, после чего поднялся, громко, с подвыванием, зевнул и вышел восвояси.

Нельзя сказать, чтобы мне и вправду было нечего делать: перед самым ужином позвонил Сол Пензер и пригласил меня к себе сгонять партию в покер. Обычно наша карточная компания собирается у него по четвергам, а сегодняшним приглашением я был обязан какому-то заезжему приятелю Сола, остановившегося у него переночевать. «Мог бы хоть заранее предупредить», проворчал я Солу в ответ на приглашение, добавив, что скорее всего буду занят и прийти не смогу. Теперь же, когда Вульф впал в очередную зимнюю спячку, мне ничего не оставалось, как порадовать Сола.

Я бы с удовольствием рассказал вам, каких успехов добился, проведя остаток вечера в обществе пик, треф, бубей, червей, фишек и пятерки заядлых картежников, однако случилось так, что мне пришлось не раз и не два залезать в бумажник, а к часу ночи, когда сеча завершилась, по меньшей мере трое из этих шулеров сумели существенно повысить свое благосостояние за мой счет.

Вот так бесславно завершилась пятница. На следующее утро я всерьез вознамерился лишить Вульфа спокойной жизни. По субботам распорядок дня в нашем особняке ничем не отличается от будничного: наш господин и повелитель, как заведено, проводит четыре часа — с девяти до одиннадцати утра и с четырех до шести вечера — в оранжерее, где лелеет и холит десять тысяч орхидей. О том, чтобы побеспокоить его во время этого священнодействия не могло быть и речи (Вульф рассматривает посягательство на возню с цветами как тяжкое преступление, аналогичное попытке произнести в его присутствии такие оскорбительные для слуха глаголы, как «сконтактировать» или «отксерить»), поэтому я собрался ждать одиннадцати утра.

Обе утренние газеты поместили репортажи, посвященные аресту Майкла Джеймса, причем «Дейли Ньюс» тиснула его фотографию аж на первой полосе. На снимке, надпись под которым гласила «АРЕСТ В СВЯЗИ С УБИЙСТВОМ МОЛОДОГО НУВОРИША», Майкл шел с опущенной головой в сопровождении адвоката, который только что добился освобождения своего клиента под залог. «Таймс» тоже дала материал на первой полосе, однако обошлась лишь заголовком шириной в два столбца и довольно скучным изложением подробностей убийства, а также отдельных фактов биографии Миган и Дойла Джеймсов. Однако в обеих газетах подчеркивалось, что Майкл не привел никаких причин для убийства Линвилла.