Роберт Голдсборо - Последнее совпадение

Позвонив Норин, по-прежнему находившейся в доме матери, я признался в намерении повидать её подружку, и услышал в ответ, что днем по уик-эндам Полли обычно сидит дома, если, конечно, не уезжает к родителям в Бронксвилл. А вот в будни Полли легче застать часов в шесть вечера.

— К этому времени она всегда заканчивает работать и готовится к очередному свиданию, — сказала Норин. — Полли ведь пользуется большим успехом.

Мое намерение посетить Роджека её в восторг не привело, но телефон и адрес — её приятель жил в Бруклине — она мне дала. Однако про Холлибертона, которого сама встречала лишь дважды в жизни, Норин ничего существенного рассказать больше не смогла. Лишь повторила, что он обитает в районе Гринвич-Виллидж и работает в какой-то крупной страховой компании. Так, во всяком случае, ей казалось.

Заглянув в Манхэттенский справочник, я отыскал там Т.С. Холлибертона, который и впрямь жил в Гринвич-Виллидж на Кинг-стрит, после чего принялся размышлять над планом действий, время от времени посматривая на недвижного как изваяние Вульфа, с головой погруженного в очередную книгу. Я пришел к выводу, что звонить не стоит, а лучше заехать к каждому из интересующей меня троицы сразу — в расчете на неожиданность, если, конечно, им было чего бояться. Однако, убедившись, что уже без четверти три, то есть до прихода Лили остается всего пятнадцать минут, я счел за лучшее прошмыгнуть на кухню, чтобы заморить червячка. Я решил нанести один визит сегодня, а два остальных отложить на воскресенье.

А вот бейсбол мой плакал. Поначалу я пригласил с собой на игру Сола, но теперь мне пришлось перезвонить ему и спросить, найдет ли он себе подходящего компаньона вместо меня. Сол сказал, что его приятель (тот самый, который накануне помог ему обчистить меня в покер) решил задержаться в Нью-Йорке ещё на один день, поэтому мой отказ для него как нельзя более кстати — представляете, с какой радостью я все это выслушал? Нахалюга, правда, предложил возместить мне расходы на билеты, но я решил сделать широкий жест, и заявил, что дарю их, чтобы дешевые заезжие провинциалы поминали добром великодушных нью-йоркцев. Сол подавился, а затем, придя в себя, проквакал, что заедет за билетами чуть позже.

Поскольку дальнейших указаний или пожеланий от Вульфа не поступало, я решил начать поездки с мисс Марс. Самого Вульфа я в свои замыслы посвящать не стал, тем более что ему порядок посещения этих трех личностей был, безусловно, безразличен.

Как я ни ломал голову, я не мог понять, зачем Вульфу понадобилось встретиться с Лили. Самое разумное объяснение состояло в то, что Лили была единственной на Земле женщиной, общество которой он мог спокойно переносить. Возможно, на Вульфа повлияло её пристрастие к орхидеям, которые он ей показывал, причем совершенно беспрекословно, едва ли не два раза в месяц.

Как бы то ни было, беседа с Лили не прибавила к тому, что Вульф уже знал от Норин и от меня, ровным счетом ничего; Лили лишь повторила, что Норин с Майклом Джеймсом оба очень порядочные и славные, хотя Майклу иногда не достает выдержки, а вот Франт Линвилл был при жизни самовлюбленным, развязным грубияном, да и в целом — совершенно невыносимым типом.

Однако Вульф ухитрился растянуть их беседу на целый час, и я понял почему: хитрец явно рассчитывал на то, что Лили попросит его показать ей орхидеи, которые она уже не видела едва ли не несколько дней, — и она его ожиданий не разочаровала. В четыре часа, когда Вульф отправился на неизменное свидание с орхидеями, он был не одинок.

— Хорошо, детки, поразвлекайтесь с цветочками, — напутствовал я эту парочку, когда двери лифта уже начали смыкаться. Вульф ожег меня свирепым взгялдом, Лили лукаво подмигнула, а я отправился на кухню предупредить Фрица, что до ужина меня скорее всего не будет.

Четырехэтажный дом в районе Западных Восьмидесятых улиц, в котором снимали квартиру Норин Джеймс и Полли Марс, давно знавал лучшие времена. Когда я выбрался из такси и взбежал по трем ступенькам на крыльцо, стрелки моих наручных часов показывали четыре тридцать три пополудни. Надавив на кнопку звонка рядом с табличкой «Марс-Джеймс, 3-В», я выждал пятнадцать секунд, тихонько чертыхнулся, затем позвонил ещё разок. На сей раз я был вознагражден голоском, протрещавшим в переговорное устройство домофона:

— Да?

— Это Арчи Гудвин, — сказал я, — приятель вашей подруги, Норин.

Я говорил медленно и громко, прижав губы едва ли не вплотную к микрофону. Дама с белым пуделем, проходившая мимо по тротуару, остановилась и удивленно воззрилась на меня.

— Я вас не знаю, — проскрипел голосок. В ответ я предложил ей позвонить Норин, чтобы та сама подтвердила мои полномочия.

Прошли две минуты, три, затем пять, наконец устройство прохрюкало что-то вроде «Ладно, заваливайте!», и дверь в подъезд открылась. Я поднялся пешком на третий этаж по пропахшей клопами темной лестнице и, постучав в дверь квартиры 3-В, ещё раз назвался. Дверь приоткрылась, насколько позволяла цепочка, и моему взору представилась тонкая полоска довольно хорошенькой мордашки.

— Это вы Арчи Гудвин? — поинтересовалась мордашка. — А удостоверение у вас есть?

Я вытащил закатанную в пластик лицензию частного сыщика с моей фотографией и протянул в щелку.

— Да, это вроде бы вы, — сказала Полли Марс, распахивая дверь и позволяя мне убедиться, что мордашка и в самом деле прехорошенькая. Норин и вправду нисколько не преувеличивала, расхваливая свою подружку.

— Извините, что заставила вас столько ждать, — сказала Полли, — просто времена сейчас, сами знаете какие. Лучше перестраховаться. Да и волосы я едва закончила мыть, когда вы позвонили, — добавила она, указывая на закрученное вокруг головы белое полотенце, из под которого выбивались мокрые светлые пряди. — Заходите, пожалуйста. И присаживайтесь, где вам удобнее.

Не слишком просторная гостиная выглядела тем не менее очень уютно — приятная неожиданность после знакомства с обшарпанным фасадом и вонючей лестницей. Играла приглушенная музыка — из какой-то оперы, как мне показалось. Я разместился на бежевой софе, а Полли Марс, облаченная в свободную белую маечку, синие джинсы и кроссовки, присела в кресло напротив.

— Я послушалась вашего совета и позвонила Норин, — сказала она. — Она сказала, что вы хотите побеседовать со мной по поводу Франта и всего прочего. И ещё сказала, что с вами можно держаться со всей откровенностью. Ужасно, что её брата арестовали, да?

Говоря, она как бы помогала себе изящными руками с красиво накрашенными ногтями, жестикулируя ими в такт каждому слову.

— Да, мисс Марс. А когда вы об этом узнали?

Она замахала ещё оживленнее: