Сергей Черняев - Брат Солнца

Они замолчали.

- Ну как, она сказала что-нибудь? – спросил, наконец, Попов.

- Алевтина Александровна?

- Да.

- Ну… Прояснила маленько… Как думаешь, правду говорила?

- Да вроде…

- Мне тоже так показалось. А ведь та еще оса…

- Ну, может, не подготовилась… А чего там вообще? Прорисовывается что-нибудь?

- Ничего конкретного. У вас как?

- Да я не знаю. Я тут по горло в делах… А там… - кропают помаленьку…

- Ты базы по району смотрел? Есть что?

- Смотрел. Ничего похожего. Днем стреляли, под вечер, сгоряча, по пьяни – такого добра навалом. На охоте всякое приключалось. Ну, случай этот ваш с собакой есть, - помнишь, ты говорил… А так чтобы тихонько изготовиться и ночью шарахнуть по сортиру – это феномен!

- Заказуха была?

- Была. Но не такая. Там все раскрыто до исполнителей.

- Ну, как обычно…

- Да нет, заказчиков тоже брали иногда. В основном они там лесопилки делят.

- Это понятно… Лес – наше богатство…

- У вас там тоже лесопилка есть.

- Есть. Но связи никакой пока не просматривается… Вы засидку нашли?

- Нет.

- Я тоже.

- Я же тебе говорю – самострел!

- Да нет, не самострел. Он был слишком напуган.

- Но согласись, - если не самострел, то кругом ерунда одна выходит.

- Согласен. Ерунда. Хотя… Кто знает… Как думаешь, Рубен сядет опять?

- А как же…

Бусыгин покачал головой.

- Не понимаю… При таком отце… Такие чудики выросли… Два брата-акробата…

Костька лежал дома на кровати и думал, - записать то, что он узнал вчера от Васюгина или нет. Память-то не дырявая, - и две фамилии с названиями оружия он как-нибудь не забудет. Однако он помнил, как Бусыгин держал в руках его бумажку с планом Брезгуновского тира. Михалыч документ любит, это ясно. Да и в книжонке своей все время черкает. Нет, придется все-таки записать…

Кашин встал, походил по комнате, потом зашел к матери, достал из комода тетрадку, куда она записывала всякие рецепты из телевизионных передач и свои долги в магазине. Там еще лежал листок, который остался, когда он в прошлый раз вырвал страничку для поездки к верхнему оврагу. Костька встал у комода, взял ручку, собрался с мыслями и записал на этом самом листке:

«Бондарев, участковый – корабин «Сайга»

Шальнов, трактарист – корабин «Вепрь».

Он долго смотрел на эти строки, а потом скомкал бумажку:

- Да ну его на фиг! Что, языка, что ли, нету? Михалыч и сам все запишет.

Раздался тихий, но почему-то очень звонкий стук. Стучали в его комнате. Звон стоял по всему дому. Он вернулся к себе. В окне торчали дула двустволки и позвякивали по стеклу…

- Едрена мать! – Костька подпрыгнул на месте и побежал на улицу.

Под окном стоял Колька-«Индус», - еще одна из многочисленных местных достопримечательностей. Индуса он напоминал только чуть смугловатой кожей, но когда-то в детстве пацанам для прозвища хватило и этого.

- Индус, ты чё, совсем охренел? В дверь постучать никак? – Налетел на него Костька.

- Да ты чё, Костян, - нормально все! Я же знаю – ты в этом углу живешь. А разве я дотянусь?

- Я те щас дотянусь! Ты мне, что ли, стекла вставлять будешь?

- Ну чё ты, чё ты… Целое ведь все! Ты это, слышь… Купи ружье…

- Да на хрена оно мне?

На лице Индуса изобразилось крайнее недоумение:

- А Васюгин говорил…

- А… Ну да… - вдруг сообразил Костька, - точно. А чё у тебя?

- Да вот, смотри, - двустволка, тулка нормальная… Пятнадцать лет уже. Работает как часы! Птица там… Утка, перепелка, тетерев, глухарь - без проблем!

- Почем? – деловито спросил Кашин и взял оружие в руки.

Индус замолчал и захлопал глазами.

- Ну? Почем?

У того задрожали руки и он промямлил:

- Ну… Там… Тысяч… Сколько не жалко…

- Понятно. Слышь, Индус, - а мне ведь двустволка-то не нужна. Мне бы нарезное. Я серьезно охотиться хочу, - на кабана там, лося…

Колька замахал на него руками:

- Да ну ты чё! Сразу – нарезное! Из него пуля знашь куда летит! А зверь знашь какой! Тут опыт нужен! На кабана, к примеру, один не пойдешь, – а один не пойдешь, – так на номера вставать надо, гнать, - наука целая! С зайцев надо начинать да с уток! Купи ружье-то!

Кашин как будто засомневался:

- Да… Крупняка хочется… Чтоб мяса поднять можно было нормально… А заяц – что! – Ел я зайца. Он сладкий – противно. Васюгин сказал – научит. На охоту с собой звал.

Индус стоял весь разобиженный. Деньги были нужны позарез!

- Я тебе говорю – нарезное – это не баловство!

- Да уж понял! Не дурак…

- Это каждый так думает! А на самом деле…Вот той весной случай был… В Трешкинских стреляли.

- В Трешкинских? – насторожился Костька, - в кого? Я Трешкинских всех знаю! Не слыхал я такого!

- Конечно! Это только охотники между собой говорят. А то – мало ли! Менты узнают, - может, проверять будут – кто стрелял, у кого билет есть, у кого ружье незарегистрированное… А так – между собой все – тишь – да гладь! Андрюха Бондарев тоже в курсах, но он – свой человек, понимающий… Ну если только бабе своей сболтнет кто… Тогда уж пойдет трезвон!

- И как?

- Что как?

- Как стреляли, в кого?

- Да эти… Глухов с Кукановым, да еще один, - электрик наш, Луговской, - Валерка. Сделали засидку на лужайке на глухаря, - на току, значит. Знаешь, где дорога лесная от нас на Юрму выходит – и старица вот эдак к ней стоит?

- Ну…

- С вечера засели, баланду травят. Это у Юрмы-то… За старицей…

- Да понял я!

- Ну вот. Сидят, значит.

- Ну!

- И с берега того постреливать стали.

- Со старицы или с Юрмы?

- С Юрмы. Там песок еще такой… Коса…

- Ага. У Верхнего оврага по их стороне…

- Точно.

- Прям по ним стреляли?

- Ты чё! Если б по ним – это уголовка чистая! Статья! Покушение и все такое… Как там у этих, у ментюков?...

- Так я не понял, стреляли или нет?

- Да я же говорю! Охота – дело опасное, тем более с нарезным! Спроста не постреляешь! Ты думал – купил ствол – и бабахай направо и налево?

- Че ты гонишь, Индус? Никто бабахать не собирается! Ты толком можешь сказать? Кто стрелял, куда?

- Да ёкарный бабай! Я и рассказываю! Я ж полчаса говорю: приехали на машине какие-то, - городские или со Старого Села, выехали на Юрму у Верхнего оврага. Развесили там банки из-под селедки – здоровые такие, - и пуляли по ним. Вода высоко стояла – дробь-то и летела наискосок – на тот берег – через кусты. А за кустами – Глухов сидит, да Куканов, да Валерка наш – электрик. Он говорит – не поняли даже сначала. Ну стреляют и стреляют. Только слышал – дробь сыпет. И все ближе и ближе. Уже по лодке резиновой стучит. Ну, Глухов вскочил, заорал, - мол, вы с ума сошли! Смотреть надо!

- Погоди, я не понял… Ты меня все нарезным стращаешь, а сам про дробь рассказываешь… Разве это не разное оружие?

- Ясно, разное. А ты прикинь – если бы нарезное было? Чиркнет пулька об ветку, свернет куда не надо – и поминай как звали!