Сергей Черняев - Брат Солнца

Они расположились в зале. В доме, как и на участке, все было на своем месте, как будто приставлено к какому-то делу. Занавеска – закрывает окно, половик собирает грязь, шкафчик хранит книги, - и так далее. А ведь он жил один! Тяжело, наверное, поддерживать такой порядок…

- Матвей Васильич… Дело такое. Пока вы ездили в Ухту, здесь стреляли в вашего соседа-депутата. Слыхали?

- Слыхал…

- Я, - сказал Бусыгин и тяжело вздохнул, - бывший следователь, работал раньше в городе. Меня просили здесь, на месте, помочь следствию. Вы не против поговорить вот так, - без документов, повесток и тому подобного?

Глухов пожал плечами.

- Почему не поговорить? Давай поговорим. Только меня-то здесь не было, - даже не знаю, чем я могу помочь.

- Ну… Мало ли что может выясниться. Давайте начнем потихоньку – а там будет видно.

- Ну, давай.

- От кого вы узнали, что в депутата стреляли?

- Сначала от Куканова.

- Когда?

- Да сразу, как приехал. Зашел его проведать.

- Вот так сразу – и проведать? Куканова?

- Ну да, а что? Новости узнать. Он ведь мой ближайший родственник тут в деревне, сестрин сын, племянник. Да и вообще – он крестник мой.

- Да, все правда… Вот только странно… Вы – такие разные люди…

- Разные? Почему?

- Вы такой хозяин… У вас все на своем месте, при деле… А Витька – врун, балабол, выпивоха.

- Так уж жизнь у него сложилась.

- Как так?

Глухов, и без того сосредоточенный, стал вдруг совсем серьезным.

- А вы что, подозреваете его в чем-то?

- Ну, как сказать… Не то чтобы уж совсем подозреваю, но многое непонятно. Дело-то ведь непростое, Матвей Васильич. Хорошо если в Брезгунова кто-нибудь по дурочке пальнул, - ну, хоть Куканыч. Тогда ждать больше нечего, второго выстрела не будет. А если действительно заказ, разборки какие-то? Поэтому чем больше ясности, тем лучше.

- Не мог он в депутата стрелять.

- Почему?

- Он вообще в человека никогда не выстрелит.

- А со зла? Или при самообороне?

- Никогда.

- Но ведь он охотник?

- Это другое. Пусть он расскажет, чего я тут буду распространяться…

- А есть чего рассказать?

Глухов кивнул.

- Хорошо. Тогда давайте про вас. Как у вас складываются отношения с вашим соседом?

- Никак.

- То есть?

- Никак – и есть никак. Живет и живет. Ну, поздороваемся когда через прогон. А иногда я им – «Здрасьте», - а они – молчат.

- Обидно?

- А что делать? Люди такие.

- А он ведь любитель из «Сайги» пострелять, на охоту съездить. – Неужели он к вам насчет охоты не обращался? У вас же есть чему поучиться?

- Да он на меня как с другой планеты смотрит. Он, наверное, и не знает, что я охотник. Да и вообще… Они же не охотиться ездят…

- А вы откуда знаете?

- Царя природы видно сразу, - холодно, с издевкой произнес Матвей Васильич. – Таких обычно приводят стволами в лося, он курок нажимает, - и все, - трофей. Откуда этот лось взялся, как на него вышли, что за жизнь у него - им дела нет. Мясо и мясо… А этим даже и этого не надо. Заезжают в верховья Юрмы в охотхозяйство, по бутылкам, по пенькам постреляют, - и – пьянка-гулянка. Ну, есть там пяток докопчивых… Так те для себя – сами ездят. А остальные – больше по шашлыкам специалисты.

- А вот такой вопрос… Земля ведь под его домом – вашего брата?

- Ну… По семейному сказать – да.

- Как это, по-семейному?

- Этот дом, - обвел глазами комнату Глухов, - еще мы с отцом строили, на месте старого. Он должен был мне достаться. А Лешке рядом землю взяли. Там раньше свалка была. Только не оформляли тогда толком. А теперь, чтоб продать, я ее на себя оформил. Деньги брату отправил.

- Не обидно, что она ушла?

- Обидно. Да что говорить… Я умру – нас тут вообще не останется… Ни одного Глухова…

- А Николай?

- А что Николай? Это другие люди. Они прихватистые, им барыш подавай, а не родину… Да он ведь теперь тоже – в Старом Селе живет, сюда не заглядывает, только лес наш переводит.

- Говорят, Матвей Васильич, случай у вас был в прошлом году на охоте?

- Случай? Случаев много разных было…

- Ну, весной… Куканов еще был, Валерка, электрик наш, Луговской.

- А что там было? Это в который раз?

- Да вроде стреляли по вам от Верхнего оврага?

- А… это. Это ерунда. Лодку обсыпало дробью пару раз. Это у нас бывает, - когда лопоухие всякие ружья пробуют или балуются. На старицах особенно. Палят по банкам каким-нибудь, не соображают, - а дробь воду перелетает и сыпет рядом.

- А кто стрелял – не знаете?

- А как узнаешь? По берегам – кусты – и с той стороны, и с другой. Ничего не видно. Ну, машина там была серебристая какая-то, тут таких нет. Я крикнул им пару раз, – они уехали.

- А карабин ваш можно посмотреть?

-Почему нельзя? – раз такое дело. – Можно.

Они спустились в подвал. Глухов раскидал доски, которые валялись перед сейфом, достал из кармана ключ и открыл.

- Вот, смотрите. Я его перед отъездом смазал лишний раз… Чехол вот…

Бусыгин заглянул в сейф.

- Ого! «Медведь»! Говорят, дорогая штука…

- Дорогая. Зато надежная. Решил побаловать себя на старости лет. Давно с ним хожу… Не лучший, в чем-то, вариант, кто хвалит, кто…

Анатолий Михайлович осматривал оружие и чехол и невольно поднял глаза на Глухова. Тот стоял, уперевшись рукой в стену и внимательно, будто с опаской, посматривал на него.

- Что, Матвей Васильевич, не любите, когда чужой в руки берет?

- Очень, – признался Глухов. - Оно – как собака, - только своих должно знать.

- Ну что же, спасибо Вам, что показали, рассказали…

- Да чего там… Нехорошо, когда в людей стреляют.

- Нехорошо, - согласился бывший следователь.

- Двустволку будете смотреть?

- Нет, двустволку не надо.

И они попрощались.

- Знаешь, что, Константин, - сказал Бусыгин, уже сидя в машине, - тут ведь что-то есть.

- Наверняка, - согласился тот.

- Наверняка? Почему, - думаешь?

- Оружие нарезное тут только у Глухова есть. Стреляли в него от Верхнего оврага, - а там – у этого, - тир. Допустим, он обиделся, - и решил отомстить.

- И ждал год с лишним?

- Ну… ему это… нужно было.

- Это? Что это?

- Ну, чтоб на него не подумали.

-Алиби?.. Да. То есть вроде как он уехал к брату, а сам не ездил? Ты про это?

Кашин кивнул.

- А в прошлом году он ездил?

Костька подумал, припомнил и сказал:

- Ездил.

- Вот. Почему тогда не стрелял? Почему такой охотник стрелял ночью, в грозу, у своего дома? Думаешь, он не понимает, что эта поездка к брату легко проверяется?

- Ну, может, не он, может, Куканов?

- Может. Но Куканов был пьяный с утра, потом еще наддал. Мы же с тобой сами видели.

- Что-то не пойму я, Михалыч, к чему ты клонишь?

- Да если б знать, Костя, к чему клонить, я бы склонил… Тут что-то есть, что-то было… Но не то… Не из-за «Медведя» своего он так на меня смотрел! Не из-за «медведя»…