Николай Рябов - Лето быстрых перемен

Разумеется, в данный момент меня интересовали только те братские могилы, которые располагались в лесу, в пределах трёх, максимум, пяти километров от дороги к Чудо-озеру. Мысль о том, что Гнедин мог воспользоваться их неприкосновенным статусом, показалась мне вполне здравой.

– Что нужно для перезахоронения танкистов в одной могиле? – задумчиво поинтересовался я, и в кандауровском взгляде мигом появилась настороженность.

– В райцентре?

– В райцентре.

– Какой вам интерес это делать? – задал Кандауров неизбежный вопрос.

Пришлось выдержать его взгляд.

– Вполне вероятно, что в одной из этих могил спрятали труп человека, которого безуспешно ищут, – пояснил я, не опуская глаз. – Нам вряд ли разрешат вскрывать захоронения, чтобы проверить эту версию.

– Это как-то связано с Гнединым? – догадался Кандауров, и я утвердительно кивнул.

Поисковик на время умолк, наморщив лоб и не забывая при этом дымить.

– Положим, с районными властями и церковью всё уладим, – задумчиво проговорил он, теребя большим пальцем фильтр сигареты. – Водителя с машиной можно нанять. Оркестр, гробы, венки, памятник… Памятник, пожалуй, будет самой большой тратой в этой затее! – закончил Кандауров свои прикидки.

– Могли бы составить смету, с учётом того, что всё придётся сделать в течение ближайшей недели?

Кандауров пожал плечами:

– Если это так срочно…

Потом он сидел над листом бумаги, составляя перечень необходимых трат. Когда у поисковика возникли вопросы, он воспользовался телефоном и кому-то позвонил.

В конце концов, с подсчётами было покончено, и Кандауров назвал итоговую сумму – двадцать четыре тысячи рублей.

– Кое-кого придётся подгонять, и это тоже учтено, – многозначительно пояснил он.

Я одобрил смету.

– Помимо этих денег ваш отряд получит ещё тридцать тысяч рублей или необходимое снаряжение на ту же сумму, при условии, что работа будет выполнена в срок и без лишней огласки.

По лицу Кандаурова было видно, что, кроме материального вопроса, его волнует и другое.

– С милицией проблем не будет? – поинтересовался он, пряча смету в карман потрёпанной джинсовой курточки.

– Я предупрежу, кого надо, – этот ответ успокоил поисковика.

Потом мы договорились о первоочередных действиях, и Кандауров получил аванс.

Когда он уехал, было без четверти одиннадцать, и я решил, что ещё не поздно позвонить Бережной.

Ирина Анатольевна отозвалась почти сразу.

– Слушаю, – раздался в трубке её милый голосок.

Я представился и попросил прощения за беспокойство.

– Хотел поблагодарить вас за последний звонок. Он здорово мне помог!

В ответ послышались смущенные оправдания Ирины насчёт того, что она помогла бы гораздо больше, если бы действительно что-то знала.

– Не сомневаюсь! – откликнулся я. – Вы и так дали мне важные зацепки.

– Надеюсь, у Лены всё нормально? – с беспокойством спросила Бережная, и я заверил, что Елена Константиновна пребывает в полной безопасности.

– Хотел пригласить вас отужинать в подходящем заведении с хорошей кухней, – предложил я, не без волнения. – Правда, из-за сломанной руки танцев не обещаю!

– Давно это случилось? – голос в трубке мигом приобрёл встревоженную окраску.

– Неделю назад, но всё это ерунда! – поспешил успокоить я. – Так мы встречаемся?

– При условии, что вы не станете задавать вопросов о Гнединых и всём, что с ними связано! – послышался ультиматум Ирины.

Я клятвенно обещал не касаться гнединской темы и, перед тем как пожелать друг другу спокойной ночи, мы договорились о месте и времени завтрашней встречи.

Когда разговор закончился, мне вдруг отчетливо вспомнилась история с Юлькой и недавний разрыв с ней в Дагомысе. Подумать только, всё это случилось чуть больше недели назад!

Немного поразмышляв на больную тему, я спросил себя, стоило ли назначать Ире свидание?

«Почему бы нет! – одернул я самого себя. – В конце концов, жизнь продолжается!».

Ещё до того, как я завалился спать, позвонил Максимыч.

– Хочу убедиться, что ты ещё жив! – пророкотал он в трубку и затем спросил, как идут дела.

Я коротко отчитался о проделанном, соблюдая, естественно, все правила конспирации, благо «соображалка» у Маркелова работала отлично.

– Сегодня позвонил Дюма-отец и сказал, что презентация романа состоится на следующей неделе. Скорее всего, в среду, – сообщил Максимыч под занавес разговора. – Тебе, наверно, будет интересно на ней побывать!

– Постараюсь не пропустить! – пообещал я. – Вот только не хочу появляться с пустыми руками…

Когда я засыпал, прижав к груди больную руку, в моей голове назойливо крутились две мысли. Первая – о том, как бы успеть до среды осуществить всё задуманное, чтобы вернуться в Москву и побывать на гнединской пресс-конференции. И вторая – какого чёрта Маркелов назвал Свиридова Дюма-отцом, в то время, как мы заранее договаривались, что он будет всего-навсего Дюма-сыном?!

Четверг прошёл в заботах и треволнениях, связанных с реализацией нашего общего с Кандауровым плана.

Первую половину дня я посвятил встрече с Иващенко, во время которой выяснил, с кем из местного милицейского начальства лучше иметь дело и как, в случае чего, избежать преждевременной огласки наших поисков, в том числе по милицейским каналам. Разумеется, я не сказал, кого мы ищем, намекнув лишь, что речь идет о давнишних делах.

Артём Александрович дал ряд ценных рекомендаций и обещал, в случае чего, посильную помощь.

Помимо прочего, я попросил опера уточнить для меня ещё несколько вопросов.

После обеда позвонил Кандауров и обрадовал согласием Оленевской районной администрации произвести перезахоронение павших танкистов.

– Местная власть готова оказать помощь транспортом и людьми! – не без удовлетворения сообщил поисковик.

– Надеюсь, они были не слишком удивлены?

Кандауров усмехнулся в трубку:

– Пришлось сказать, что заезжий московский буржуй отыскал в их районе могилу погибшего деда и хочет поскорее перезахоронить его косточки в приличном месте!

– Надо полагать, буржуй это я?

– Конечно, вы, а кто же ещё! – хмыкнул в трубку поисковик. – Кроме того, я убедил их действовать как можно быстрее, пока москвич готов финансировать изготовление памятника и все необходимые мероприятия!

Естественно, я не удержался от очередного вопроса:

– Как вы объяснили согласие буржуя оплатить перезахоронение других танкистов?

– Это было несложно, – заявил Кандауров. – Все погибшие экипажи из одного полка одной дивизии, следовательно, и лежать должны под одним памятником! Кстати, эскиз монумента уже согласован с главой райадминистрации.