М. Маллоу - Пять баксов для доктора Брауна. Книга вторая

— Сяй был гаясий! — философически ответствовал он, пристраиваясь в хвост не очень ровной, непрерывно шевелящейся шеренги учеников.

— Кокс! Вы уже не маленький! Пора оставить эту привычку шепелявить!

— Сяй, — сказал опять паршивец и потрогал высунутый язык пальцем. — Сяй был гаясий.

Джейк прочистил горло. Ни одно из известных ему выражений к случаю не годилось.

— Класс! — зычно крикнула мадам Гландау. — Смирно!

Она прошлась вдоль шеренги.

— Я сказала «смирно»!

Толстяк торопливо что-то проглотил и облизал пальцы.

— Я хочу представить вам нового учителя, — сообщила далее мадам Гландау. — S’il vous plaоt, monsieur Sammers!

Джейк улыбнулся: «Oui, madame!», обошел шеренгу справа налево и слева направо. Остановился. Набрал воздуха, стараясь, чтобы со стороны было похоже на значительную паузу.

— Ну, мой юный друг, — улыбнулся Фокс, потирая подбородок так, чтобы пальцы прикрывали улыбающийся рот, — для лучшего эффекта вам не хватает одного. Кстати, я удивлен. Мне казалось, что уж это-то качество вас не подводит! Что это, вы, кажется, собрались думать? На вашем месте я бы…

— Я что, похож на барышню из варьете? — иронически поинтересовался мистер Саммерс, не дав закончить своему невидимому наставнику. — Что нужно сделать?

Шеренга несколько выровнялась. Пятки и носки сделались гораздо более вместе и врозь.

— М-да, — покритиковал новый учитель.

Мадам хотела было что-то сказать, но тут в конце шеренги, где стояли самые маленькие, послышалось шушуканье. Джейк резко повернулся и прищурился в чьи-то наглые глаза. Он делал подобное впервые жизни, зато до этого много раз содрогался, глядя в глаза помощника Хэннена — старшего помощника с таким же вот прищуром.

— Кто это там сказал про барана и новые ворота?

Мадам молча наблюдала.

— Ах, не ты? — продолжил Джейк, выдержав грозную паузу. — Ну тогда, сделай милость, подойди к вон тем кольцам и подтянись на них двадцать раз.

Наказанный побрел выполнять.

Хозяйка пансиона, не переставая улыбаться шеренге, сделала бровями.

— Мадам! — низким (аж сам не ожидал) голосом пресек Д.Э. Саммерс излишние церемонии.

Мадам Гландау тоже не ожидала. Фокс демонически хохотал.

— Как тебя зовут-то, «не я»? — небрежно добавил Д.Э.

— Рикки.

— Да что вы, сэр! — поразился учитель. — А меня — Джекки!

Класс обрадовался ужасно. Наглый мальчишка стоял пунцовый.

— Гудмен, — буркнул он, и вытер нос. — Сэр.

— Очень приятно, мистер Гудмен, — Д.Э. Саммерс отвернулся, чтобы не смотреть, как бедолага корчится на кольцах и сделал мадам такое лицо, какое обычно принимал компаньон, когда собирался сказать что-нибудь неприятное, но не желал при этом скандала.

— Согласна, — вздохнула та. — Муж так занят, ничего удивительного, что мальчики не в лучшей форме. Дисциплина, увы, хромает.

— Да, — согласился Д.Э. — Вот с дисциплины я и хотел бы начать.

Мадам просияла и встала в выжидательную позицию.

— Так, — Д.Э. принял деловой вид. — Сегодняшнее занятие мы посвятим, как я уже говорил, дисциплине.

Тут он сделал многозначительную паузу.

— Claro?

— Да, сэр! — почтительно протянула шеренга.

— Прелестно, — одобрил Джейк. — Так, что там у нас?

— Класс! — мадам Гландау как из ружья выстрелила.

— Класс! — последовал поданному примеру Д.Э. Саммерс, и в памяти сами собой всплыли несколько строчек из «Элементарной гимнастики». — По порядку номеров рассчитайтесь!

— А демонстрация? — уже заговорщически зашипела мадам, пока мальчишки делали шаг вперед и называли номер.

— Еще же на первый-второй, — обернулся Джейк, — потом по залу гонять, а потом… Мэм, дисциплиной пренебрегать нельзя!

Мадам Гландау успокоенно замахала руками.

Потом выбегали вперед сначала все первые номера, потом все вторые, потом маршировали по залу, по команде перестраиваясь в дурацкие круглые фигуры, которые Д.Э. видел в учебнике, и квадратные, которых он там не видел, перестраивались из этих фигур обратно, потом побегали, потом попрыгали, потом еще походили гусиным шагом (последние три упражнения Д.Э. Саммерс позаимствовал из гимнастической системы с неизвестным названием, по которой когда-то обучался раз в неделю сам), и стало ясно, что тянуть дальше уже некуда.

— Ну хорошо, — милостиво сказал учитель гимнастики. — Теперь я хотел бы вам показать, чему вы должны научиться.

Он подошел к бревну, поддернул брюки, легко на него вскочил и непринужденно прошелся туда-сюда. Но вместо того, чтобы спрыгнуть на пол, отошел назад, разбежался слегка и повис на кольцах (с которых не так давно слез опозоренный Гудмен). Как следует раскачался, сделал стоечку вверх тормашками, перевернулся, и, вновь раскачавшись, перебрался на канат.

— Нечто в этом роде, — сообщил он, добравшись до верха (последний матрос на «Матильде» только сплюнул бы: даже до первого марса не дотягивает!), — нечто в этом роде я предполагаю получить от вас в течение, скажем, ближайших шести недель.

Ученички только моргали. Смирные, тихие — прелестные дети.

— Я думаю, — пришла им на помощь мадам Гландау, — все эти интересные вещи, относящиеся более к немецкой системе, о которой мы, мистер Саммерс, с вами вчера беседовали, будут более уместны во втором семестре. А пока предлагаю перейти к элементарным упражнениям по системе миссис Чивер-Бертон.

— Ну, мой предприимчивый друг, — нарушил молчание Фокс, — надо признать, что вы все же чуть-чуть проиграли. Что же, остается только ломать комедию. По системе этой дамы, как бишь ее… ЧиверБертон?

Упражнения по системе этой самой дамы в самом деле были «направлены на поддержание общей физической формы». Однако, ничего не оставалось. Д.Э. Самерс послушно наклонялся, держа пальцы на талии, двадцать раз то в одну, то в другую сторону, доставал ладонями до носка то правой, то левой теннисной туфли, вертел головой, делал приседания и исправлял калечных «ласточек».

От одной мысли, что придется проделывать это в течение шести недель, сводило зубы. Нужна была идея. Идея пришла в голову где-то в начале одиннадцатого, когда, согласно всем расписаниям, действовавшим на территории пансиона мадам Гландау, не только ученикам, но и учителям полагалось лежать в кровати.

— Oщ йtiez-vous? [9] «Где вы были?» (фр., примечание переводчика) — с негодованием спросила мадам, дождавшись, пока учитель гимнастики спрыгнет с ограды и торопливо заправит рубашку за ремень сзади. — Вам что, неизвестны правила?

— Простите, мадам, — потупился запыхавшийся, раскрасневшийся и взмокший Д.Э. — Я…

— Вот именно, вы! — голос мадам звенел, как лист жести, изображающий начало грозы за сценой. — Именно вы! Ну? Что вы делали, что?

И она затарахтела по-французски. Тарахтела долго, войдя во вкус, упоминая то режим, то здоровье, то, что не может чего-то там позволить, или нет, не собирается чего-то там позволять, и еще долго, много и звонко.