Михаил Черненок - Ставка на проигрыш

Такого оборота дела Бирюков не предполагал, но ответил совершенно спокойно, не задумываясь:

— У меня.

— Что между ними произошло?

Антон улыбнулся:

— Как раз этот вопрос, Альберт Евгеньевич, и привел меня к вам. Действительно, что могло произойти между Ниной и Ревазом Давидовичем?

Зарванцев, потупясь, нахмурился. Потеребив кисти пояса, словно смущаясь, поднял глаза:

— Видимо, извелся от ревности дядя. Представьте себе, Нина на тридцать лет моложе его! Как тут быть спокойным?..

— Вероятно, у Реваза Давидовича есть основания для беспокойства?

— Отнюдь! — Зарванцев поморщился. — Нина вполне порядочная женщина.

— Уверены?

Альберт Евгеньевич будто продемонстрировал в улыбке свои ярко-белые, красивые зубы:

— Щепетильный вопрос задали, товарищ Бирюков. Женщины — натуры сложные, иной раз такой номер выбросят, что руками разведешь.

— Вы, кажется, давно с Ниной знакомы?

— Порядком.

— Говорят, хотели жениться на ней?..

На смуглом лице Альберта Евгеньевича с калейдоскопической быстротой промелькнула широкая гамма чувств, начиная с мимолетного испуга и кончая откровенным недоумением.

— Кто вам такое наговорил?

— Какое это имеет значение…

— Любопытно знать, кто из моих знакомых фантазирующий сплетник. — Зарванцев невесело усмехнулся. — Не скрою, какое-то время мы с Ниной общались, однако далеко наши отношения не зашли. Нина позировала мне как художнику. Натурщица она эффектная, но с нею, знаете, скучно. И я ничуть не удивился, когда Нина выбрала в мужья моего дядю. Обеспеченная жизнь — предел ее мечтаний.

— А какие отношения у Нины с Овчинниковым?

— С Овчинниковым?.. — переспросил Зарванцев и, как показалось Антону, облегченно вздохнул. — Иногда, по-моему, они встречаются, но Нина никогда не сменит своего обеспеченного мужа на нищего пустозвона.

— Чем же вызваны их встречи?

— Не знаю, товарищ Бирюков. — Альберт Евгеньевич затянул потуже пояс халата и, словно извиняясь за свою неосведомленность, виновато добавил: — Я всего лишь один раз видел, как Анатолий встретил Нину у оперного театра и уехал с ней на такси.

— Это было два вечера назад? — не выказывая повышенного интереса, спокойно спросил Антон.

— Правильно, товарищ Бирюков.

— Расскажите об этом подробнее.

Зарванцев, как будто собираясь с мыслями, какое-то время помешкал. Затем, теребя загоревшими длинными пальцами кисти пояса, стал рассказывать уже известное Антону от Овчинникова, как неожиданно заявилась к нему Люся Пряжкина с билетами на восьмичасовой сеанс в «Аврору», как Овчинников, взяв у нее два билета, еще недолго попозировал и отправился в кино, сказав, что захватит с собою Фросю Звонкову…

— С той поры Пряжкину не видели? — воспользовавшись паузой, спросил Антон.

— Нет, Люся как в воду канула.

— Вам она тоже предлагала билет?

— Предлагала. Но я отказался. «Есению» смотрел, и, кроме того, у меня на этот вечер были иные планы… Я собирался в оперный театр.

Антону стоило немалых трудов, чтобы сдержать удивление, однако и на этот раз у него хватило выдержки. Он, пожалуй, лишь чуточку ироничней, чем следовало, спросил:

— С Ниной Владимировной решили вечер провести?

То ли от этой ироничности, то ли еще от чего Альберт Евгеньевич усмехнулся:

— Не совсем так, товарищ Бирюков. Представьте себе, утром в тот день мне позвонила Нина и попросила достать ей билет на московскую оперу. У нас ведь второй месяц москвичи гастролируют. Такая просьба показалась странной — Нина раньше не интересовалась оперой, и я из чистого любопытства, покупая через знакомого администратора билет, тоже решил сходить на «Князя Игоря»…

— Билет у вас сохранился? — внезапно спросил Антон.

— Не помню…

Зарванцев открыл щелястый платяной шкаф, поискал в карманах белого пиджака и обрадованно воскликнул:

— Вот он!

На корешке с аккуратно оторванным «контролем» типографские цифры указывали ряд 30, место 21, а отштампованная на обороте дата совпадала с датой билета Нины. Увидев, что Антон положил билет к себе в карман, Зарванцев испугался:

— Простите, зачем это?..

— На случай, если придется доказывать ваше алиби.

На лице Зарванцева появилось умоляющее выражение.

— Товарищ Бирюков, прошу этот факт не рекламировать, хотя бы потому, что я откровенен с вами до конца.

— Не волнуйтесь. Уголовный розыск не рекламбюро, — успокоил Антон и сразу спросил: — В театре виделись с Ниной?

— Нет, я старался даже на глаза ей не попадать.

— Нина была одна?

— Одна, но после спектакля, как уже говорил, ее встретил Анатолий Овчинников.

— Больше о них ничего не знаете?

— Нет, товарищ Бирюков.

Разговаривая с Зарванцевым, Антон чувствовал, как от длительного напряжения у него назойливо начинает ломить в висках. Тупая боль создавала тягостное чувство неудовлетворенности, казалось, что в разговоре упущено что-то очень важное. С упорной настойчивостью Антон мысленно искал это «упущение», а Зарванцев между тем, словно умышленно отвлекая его, принялся рассуждать:

— Представьте себе, товарищ Бирюков, поначалу в случившемся с Саней Холодовой я подозревал Анатолия Овчинникова или Юру Деменского. Словом, кого-то из них. Но, когда сегодня Нина рассказала по телефону о своих злоключениях с Ревазом, мне стало прямо-таки не по себе. Больше чем уверен: несчастье не обошлось без участия моего дяди…

— Что? — почти машинально спросил Антон.

Зарванцев угодливо закивал головой:

— Да, товарищ Бирюков, да. Реваз Давидович неудержим в своем стремлении поволочиться за хорошенькими молодыми женщинами и, если только он остался с Саней наедине в Юриной квартире… — Лицо Альберта Евгеньевича болезненно поморщилось. — Будет величайшим позором, если мой преподобный дядюшка попадет на скамью подсудимых за покушение на изнасилование.

— Даже так?..

— Разве к случаю с Холодовой подходит другая статья Уголовного кодекса?

— Может подойти сто седьмая — доведение до самоубийства.

На лице Зарванцева мелькнуло недоумение. Скорее даже Альберт Евгеньевич как будто расстроился оттого, что существует какая-то другая версия, кроме той, в которую верит он сам.

Судмедэксперт Карпенко, зажав в кулак свою рыжую бородку, от нечего делать решал кроссворд. Мельком кинув взгляд на вошедшего Бирюкова, он без всякого вступления сказал:

— Японский остров из четырех букв.

— Кюсю, — ответил Антон.

— На самом деле есть такой?

— Должен быть. Дай что-нибудь от головной боли.

— Еще два слова. По горизонтали. Дорога, путь сообщения вдоль фронта… — Карпенко, загибая пальцы, посчитал. — Из шести букв…