Джакомо Ванненес - Лучшее прощение — месть

— Вы очень любезны, комиссар Брокар. Не знаю как и благодарить вас. И за «паеллу», и за помощь ваших друзей.

— Ну какие там церемонии между своими! — улыбнулся Брокар. — Этим летом я собираюсь в Италию на несколько недель и обязательно загляну в Турин, чтобы познакомиться с красавицей Джулией, про которую уже даже раввин знает.

— Мы вам будем рады.

— Я напрошусь тогда на макароны, и если у Джулии найдется среди подруг une charmante itallienne pourmoi [43] Какая-нибудь прелестная итальянка для меня (фр.). , я не откажусь.

— О! Осторожнее, комиссар Брокар! Итальянки — опасные женщины!

— А я не боюсь. Злоумышленники для меня дело привычное.

— Не забывайте, что для нас, полицейских, зло — привычное дело, но добро… А итальянки умеют быть нежными, страстными, женственными, добрыми, очаровательными и т. д. и т. д. Одним словом, воплощением всего того, о чем только может мечтать мужчина.

— Ну что ж, я бы рискнул, — смеясь ответил Ален.

Они вошли в отдельный кабинет, сели за стол и с нетерпением открыли досье Франческо Рубирозы.

С первого взгляда стало понятно, что речь идет о документах огромной взрывной силы. Досье делилось на две основные части. В первой были собраны доказательства всех незаконных сделок Тарики, главы ТЗМС. Это были каталоги с фотографиями предметов XIX века, проданных на аукционах Парижа, Лондона, Амстердама, Брюсселя, Вены, Нью-Йорка, тайно вывезенных затем в Италию и появившихся в каталогах ТЗМС уже в качестве предметов XVIII века.

Тарика был так уверен в могуществе своих высоких покровителей, что не побоялся даже опубликовать у себя в каталогах цветные фото мебели, проданной всего пять-шесть месяцев назад на европейских аукционах и фигурирующей в их каталогах на черно-белых фото, как это и полагается для предметов невысокой художественной ценности. Цветные фото делаются обычно для подлинно старинных изделий, к тому же неоспоримо высокого качества.

Тарика не дожидался даже пока пройдет достаточно времени, чтобы любители антиквариата и сами антиквары могли бы забыть выставленные на европейских аукционах вещи и не заметить его обман.

Все фото в досье были заверены подписью нотариуса того города, где происходила продажа.

И в довершение всего к делу прилагались показания водителя грузовика, некоего Джанфранко Маркезелли, не поладившего с Тарикой и рассказавшего всю правду о перевозках товара.

Они состояли из пятнадцати машинописных страниц, также заверенных нотариусом в присутствии двух свидетелей.

Нарушения коммерческих правил вырисовывались с бесспорной ясностью.

Тарика покупал частным порядком, тогда как итальянский закон, как и законы других стран, запрещает это владельцам аукционов. К тому же он занимался контрабандой этих изделий.

Вторая часть досье представляла собой магнитофонные записи телефонных разговоров, отчеты частных детективов, снабженные фотоматериалом с указаниями часа, дня, месяца и года, письменные заверенные свидетельства подставных лиц, через которых ТЗМС производила свои покупки, искренне раскаявшихся или просто недовольных платой за услуги.

И здесь же — список предметов искусства, цены на которые были бессовестно вздуты сверх всякого разумного предела, так что это не могло бы не броситься в глаза даже самому несведущему человеку.

Почти вся выручка переводилась в итальянские и восточные банки на имя лиц, оказавшихся в результате расследований замешанными в дела итальянских и арабских террористов.

Франческо удалось обнаружить следы перевозки оружия и наркотиков при молчаливом попустительстве итальянских властей.

Большие партии оружия отправлялись в путь с итальянских военных заводов, а навстречу им двигался не менее значительный поток наркотиков, продажей которых оплачивалась деятельность этих «фабрик смерти».

Кража драгоценностей Кристи должна была обеспечить фонд наличных расходов по связи террористических организаций с теми людьми, которые были полномочны поддерживать контакты с организованной преступностью, а также с предприятиями военной индустрии.

Наркотики же, направляемые в Италию через страны Ближнего Востока, поставлялись палестинцами и окупали большие заказы на итальянское оружие, необходимое для подогревания ирано-иракской войны, а также для непрекращающихся вылазок против Израиля.

Оружие, после длительных и запутанных перевозок, сортировалось затем в различных странах швейцарскими коммерсантами. Бумаги, таким образом, проходили первое переоформление, а затем следовало много других. Это должно было запутать следы и помешать секретным службам определить истинные каналы подпольной торговли оружием.

Во что бы то ни стало надо было исключить возможность доказательства причастности итальянского правительства, на многое закрывавшего глаза ради получения валюты, а также для того, чтобы таким путем справиться с безработицей и поддержать на плаву предприятия по производству оружия и боеприпасов. Каждый раз, когда дело попадало в достаточно высокие инстанции, оно просто-напросто прикрывалось.

Символом такой политики стало дело судьи Катании, занимавшегося наркобизнесом и чудом уцелевшего при попытке его устранения со стороны мафии. Автомобиль, начиненный динамитом, взорвался несколькими секундами позже, и вместо Катании погиб один рабочий с двумя детьми, случайно оказавшийся на месте взрыва.

Сразу же после этого Катания был отстранен от дела и переведен в другое подразделение по тайной инициативе крупного политического деятеля.

Если большая партия наркотиков попадала в руки полиции, через некоторое время она таинственно исчезала при транспортировке или же подвергалась прямому вооруженному захвату с кровавыми последствиями, как это было в Турине.

Вырученные от наркотиков деньги обращались в доллары и переправлялись поставщикам, которые затем платили этими деньгами итальянским фабрикантам оружия.

Но в основном валюта использовалась правительственными структурами, лицемерно выступавшими в качестве миротворца в делах Ливии, палестинцев, израильтян или во время ирано-иракской войны. На самом же деле важные правительственные органы преспокойно позволяли им покупать наше оружие, заметно осложняя работу американской полиции в угоду либеральным правительствам европейских стран и поощряя, таким образом, выплаты в долларах и в другой твердой валюте.

Вот это-то и были те самые камни в «пирамиде власти», которые, по словам раввина, делали шаткой и нефункциональной саму власть.

В целом получалось, что итальянская политика строилась на известном христианском принципе: да не ведает правая рука о делах левой.