Анатолий Стрикунов - Золотые цикады сбрасывают кожу

Днем в редакцию «Чистого мира», позвонила дочка и затараторила:

– Мамочка, ты только не волнуйся, у папы крыша поехала в неизвестном направлении, быстро…

– Прекрати хамить, – прервала Ирина.

Но Вика зло крикнула:

– Быстро приезжай! Он ходит голый и пристает к бабушке и ко мне! Или я вызываю милицию!

– Ты что совсем охренела, – истошно заорала начальник отдела рекламы Ирина Викентьевна Берегова, краем глаза отметив вытянувшееся лицо Лики Ковальчук, редактора светской хроники.

Дочь не успела договорить следующую фразу о вызове скорой, Ирина взяла себя в руки.

– Не смей этого делать. Я буду через пять минут.

Мчась сломя голову вниз по лестнице, Берегова поняла, что переоценила свои спринтерские возможности. В метро Ирине стало плохо, какой-то мужчина даже уступил место и предложил нитроглицерин. Когда Берегова добралась до дома, со скамейки у подъезда вскочила Вика и, понизив голос, залепетала:

– Ходит голый, ест котлеты холодные и пристает ко всем.

Глаза дочки наполнились слезами и Вика умолкла. Услышанное казалось нереальным, Ирина только кивнула головой и первой вошла в подъезд. Дочь опередила, нажав кнопку вызова. На девятом лифт остановился. Кира открыла своим ключом дверь и окаменела – голый Герман рисовал на стене золотую рыбку. Рыбка была метра три длиной, и похожа на одногорбого верблюда. То, что она золотая, явствовало из подписи. Несколько синих извилистых полос на стене символизировали море.

– Идиот! Что ты делаешь?! – не выдержала Ирина.

– Ибка! Заятая! – зашепелявил голосом пятилетнего карапуза Герман Вадимович.

Берегова похолодела, муж, в самом деле, производил впечатление свихнувшегося. Она услышала всхлипывания, и вид плачущей дочки окончательно развеял сомнения.

– Господин Берегов, я вызываю врача, – предприняла еще одну попытку вернуть супруга в реальность Ирина.

Герман загугукал, резво подскочил к жене, и влепил ей в щеку звонкий поцелуй.

– Звони ноль три, – скомандовала Ирина дочери, с отвращением отвергнув попытку Германа Вадимовича закружить ее в зажигательном танго.

Бессмысленная улыбка на лице мужа, игривые движения тазобедренного сустава, краска, капающая с кисточки, зажатой в руке – сомневаться в необходимости вызова «скорой» мог только конченый оптимист.

Как сквозь туман из зала доносились слова Вики:

– Приезжайте скорей, папа жутко болен… Нет, пока не бросался. Просто ходит голый с кисточкой и пристает… к бабушке… И ко мне, и к маме… Аппетит хороший, даже очень…Он рыбку золотую и море на стене рисует… Спасибо, мы ждем.

Ирина присела на металлическую лестницу, стоявшую рядом с книжным стеллажом, и стала перебирать в уме знакомых врачей, чтобы обратиться за консультацией. Как назло в голову кроме штампов из резюме мужа ничего не приходило: «…пользуется авторитетом у молодых сотрудников и работников со стажем, являет собой образец эффективного руководителя, склонного к инновациям. Проповедует скромность в быту и разумный аскетизм, в частности, практикует обливание холодной водой в естественных условиях».

Герман Вадимович включил караоке и, жутко фальшивя, затянул:

– Пора, пора, порадуемся на своем веку красавицам и кубку, счастливому клинку. Пока, пока, покачивая перьями на шляпах, судьбе не раз шепнем – Мерси боку!

Ирина ощутила на своих губах соленую влагу. В комнату заглянула Вика, из-за плеча дочери виднелась седая голова и сморщенное личико Алевтины Андреевны, бабушки. Обе с ужасом наблюдали за поющим Германом Вадимовичем, который, продолжая солировать, попеременно изображал и красавицу, и кубок, и норовистую лошадь.

Затравленный вид бабушки подействовал на Ирину как нашатырь на теряющего сознание.

– Мама, немедленно набери Милену Нифонтовну.

Миленка Ивлева, одноклассница матери, много лет проработала завотделением областного неврологического диспансера. Сама Ивлева уже на пенсии, но в клинике работают ее ученики.

Алевтина Андреевна, не мешкая, бросилась к телефону. К счастью, Милена оказалась дома. Выслушав бывшую одноклассницу, попросила сообщить ей сразу, как приедут врачи.

Вопреки журналистским клише, бригада «скорой» явилась буквально через пару минут. По счастливому совпадению на втором этаже буянил знакомый Берегова, академик Хомутовский: собрав дома мальчишник, академик устроил бои без правил. Подобные соревнования требуют присутствия женщин, поэтому были срочно рекрутированы две проститутки, знакомая аспирантка и парочка учениц хореографического училища.

После третьего боя соседи снизу, у которых стала осыпаться штукатурка, вызвали «скорую». Практически трезвый академик в два счета доказал эскулапам, что в их интересах следует побыстрей убраться за дверь, тут как раз и последовал новый вызов.

Едва работники скорой переступили порог квартиры Береговых, как Алевтина набрала номер телефона Ивлевой, и сунула трубку врачу.

Респектабельный красавец Алмазов, поглаживая бородку, взял трубку и, поприветствовав Ивлеву, заверил коллегу в нежном внимании, которым будет окружен пациент.

– Миленочка, обещаю перезвонить Вам сразу после осмотра.

Корректность Федора Сергеевича и трезвые санитары приятно удивили Ирину. Хорошенькая медсестра тоже светилась вниманием и готовностью прийти на первый зов о помощи.

– Мы с Ивлевой бок о бок десять лет проработали, – обронил психиатр, осматривая Германа Вадимовича. Параллельно Федор Сергеевич задал несколько обычных вопросов Вике и бабушке, – когда вы заметили странности, наблюдались ли подобные действия раньше…

Казалось, каждый последующий ответ укреплял веру доктора в благополучный исход лечения. Улыбка, сиявшая на лице Алмазова, тоже вселяла оптимизм. Впрочем, такая же реакция была у Федора Сергеевича, когда пациент вовсе не отреагировал на вопросы.

Правда один раз лицо врача приняло серьезное выражение, когда на вопрос «Какие идеи, кроме экономических, разрабатывал Вадим Германович?», прозвучало – «Реконструкция и воспроизводство человека. Упрощенно – осуществление мечты человечества о бессмертии».

Выпалив это, Вика попросила не сообщать об услышанном журналистам:

– Папа опасается кражи идеи со стороны недобросовестных конкурентов.

– Это правильно, – согласился Федор Сергеевич, сделав коротенькую запись в своей тетрадке.

Видя явное нежелание Германа Владимировича прерывать работу над морским пейзажем (пока врач обращался к пациенту с вопросами, тот не переставал рисовать волны на стене), Алмазов позвонил Ивлевой и коротко сообщил Милене Нифонтовне о безобидности происходящего. Последующие за этим латинские термины показались Ирине индийской музыкой в кабинете релаксации.