Владимир Колычев - Смертельные чары

Федор вдруг вспомнил, как смотрел на пляж, когда Молодов рассказывал ему про ночного купальщика. Он же явственно видел, как человек спускается с прибрежного пригорка, идет по пляжу, раздевается… И почему он знает, как убивали самого Молодова? И как Шадрина убили, он тоже представлял, и ведь не ошибся. Тот же Снегов согласился с ним, что Шадрина сначала затащили в воду и убили. И что убийца приплыл с того берега, Федор тоже знал. Как знал, откуда именно приплыл преступник…

– Ну, чего молчишь, Федя? Соглашаешься со мной? – спросил Прямыхов.

Федор тряхнул головой, будто сбрасывая с нее туманящий дурман.

– Должен согласиться. Вы же мой начальник, нам еще служить. Но если я соглашусь, то вы меня посадите, как нам тогда дальше служить?

– Не надо ерничать, Федя. Думать надо. Я ведь человек добрый, если разобраться, мне твоей крови не надо. Давай так, ты признаешься в убийстве Шадрина, а Голикова и Молодова мы оставляем на Вострикове. Одно убийство – это еще не вышка.

– Как я могу в этом признаться, если я ничего не помню? – усмехнулся Старостин.

– А ты вспомни, – озадачился Прямыхов. Похоже, он всерьез поверил в собственный бред.

– А орудие убийства вы не нашли?

– Пока нет, но будет обыск.

– У меня дома?

– У тебя дома.

– А чего время тянуть, поехали, поищем в огороде.

– Почему именно в огороде? – встрепенулся майор. – Ты что-то помнишь?

– Ну, мало ли…. А может, по пути где-то выбросил. Искать надо.

– Да, ты говорил, что выбросил.

– Когда говорил?

– Ты сказал, что Шадрина заостренным стержнем убили. И еще сказал, что преступник этот стержень выбросил. Может, вспомнишь, куда он его выбросил?.. Ведь преступник – это не ты. Преступник – это твое второе «я».

– Только на суде этого не говорите.

– На суде?

– Вдруг вас в психушку на обследование отправят, а заодно и на пенсию.

– Зря ерничаешь, Старостин, – сурово произнес Косогоров. – Я не знаю, какое там «я» было, первое или второе, я знаю, что у тебя дома нашли обувь со следами речной глины. И размер там твой. Ты был на берегу реки ночью. Ты.

– Мы тебя теряем, Олег Евгеньевич, – усмехнулся Федор. – Теряем как опытного оперативника и сыскаря…

– Ну да, сейчас ты скажешь, что туфли тебе подбросили, – скривил губы Косогоров.

– Да нет, никто ничего не подбрасывал. Это мои туфли. И след на берегу я оставил. Да, был я там ночью.

– Ну, вот видишь, – облегченно вздохнул Прямыхов.

– Что я вижу? То, что вы Вострикова под признание подогнали? Так не верю я в его виновность. Сомнения у меня, поэтому и была мысль организовать засаду на берегу. У Ольгина спросите, он подтвердит. А вчера ночью предчувствие меня взяло, вот я и вышел на берег. Ну, чтобы оборотня поймать вышел. Только спать вдруг захотелось, и я обратно домой потопал…

– Врешь!

– А если вру, то что? Кто видел человека на том самом месте, где мои туфли побывали? Кто видел, как он переплыл реку и убил Шадрина? Может, он на лодке к нему подплыл?

– Кто видел? – озадаченно протянул Прямыхов.

– Вот и я спрашиваю, кто?

– Но ты же сказал…

– Я сказал? Я предположил.

– Нет, погоди, ты сказал, что на этом месте был преступник, ты сам там был…

– Может, был, а может, не был. А то, что я сказал, так я не свидетель. Я убийцу не видел. И никто его не видел. И то, что туфли у меня в грязи, так я свободный человек, где хочу, там и хожу.

– Нет, постой. Здесь что-то не так… – совсем уже растерянно проговорил Прямыхов.

– Так это или не так, это уже суду решать. Или прокурору. И вашему начальству. Хотите, чтобы вас на смех подняли? Маразматиком назовут, на пенсию отправят. Вам это нужно, Илья Викторович?

– Говоришь, убийцу никто не видел?

– Ну, если найдете свидетеля, который видел, как он отплывал от берега… Отплывал от берега в том месте, где обнаружены мои следы, это раз. Убивал Шадрина, это два. Возвратился обратно, три. Есть человек, который видел эти три момента? Нет. Тогда какие ко мне вопросы?

– Ну, вопросы, конечно, есть…

Все, наконец-то, до Прямыхова дошло, что он попал впросак. Поспешил он. Только людей не насмешил. Только не смешно Старостину.

Подставляют его. Под убийство Шадрина подставляют. Для этого и старую обувь из сарая вытащить не поленились. Хорошо, если это сделал человек примерно того же уровня развития, как Прямыхов и Косогоров. Есть основания предполагать столь низкий уровень, если вспомнить, что Голикова убили возле дома его жены, а не где-то вдалеке. Но если все-таки Федору противостоит действительно умный и коварный противник, то одной глины на обуви будет мало. Это лишь повод для подозрения, а главная улика должна быть впереди. Может, действительно где-то в огороде лежит орудие убийства со следами крови на ней? Отпечатков пальцев там нет, но после речной глины на туфлях можно обойтись и без них. Достаточно будет того, что стержень со следами крови находился на участке Старостина. К тому же у Федора был мотив убить Шадрина.

– Что ты там про огород говорил? – спросил Косогоров. Не такой уж он тупой, если смог прочитать чужие мысли.

– Огород городить вокруг меня не нужно, – поджал губы Федор. – Если Шадрин увел у меня жену, это совсем не значит, что я должен его убивать…

Но напрасно Старостин попытался сменить тему. Прямыхов повез его дальше, а Косогоров отправился обратно в деревню. Начальник отделения пообещал передать ему нарочным постановление на обыск, чтобы все было по закону.

Железные прутья решетки раздвинулись на удивление легко. И все потому, что нечеловеческая сила в руках. Федор физически чувствовал, как превращается в оборотня. Лицо вдруг удлинилось, во рту стало тесно от разросшихся зубов, одежда исчезла, вместо нее появилась густая и неприятного запаха шерсть…

Да, он терпеть не может элитный поселок возле своей родной деревни. Действительно, почему кто-то работает в поте лица под жарким солнцем и прозябает в маленьком доме, а кто-то, не напрягаясь, зарабатывает миллионы и живет в свое удовольствие в роскошных особняках? Где справедливость? И почему «новые русские» ведут себя так нагло? Кто дал им право на прибрежную полосу? А какого черта Шадрин увел у Федора жену и сына? Разве разлучник не достоин смерти?..

Но Шадрин уже труп. Зато жив Гена Розанов. В поселке он бывает нечасто, в основном пропадает в Москве – работа у него. А вот жена здесь постоянно. Но сегодня Розанов дома. Устал он от непыльной работы в своем банке, вымотала его и любовница, с которой он проводит московские ночи. Хорошо он устроился, но красивая жизнь для него уже, считай, закончилась…

Далеко до поселка, но Федор без устали мчится по ночным улицам райцентра. Машина какая-то едет по дороге, но он играючи обходит ее на повороте. Сам бежит дальше, а машина уже в кювете. Водитель увидел огромного волка, испугался, потому и не справился с управлением. Пусть радуется, что жив остался.