Жак Робер - Кто-то за дверью

Подняв голову, в задумчивости шепчу:

- 11 марта в Лондоне. Это пишете вы, муж...

- Да, и 11 марта Франсуаза еще жива! - кричит Улисс, и его голос дрожит от гнева.

- Итак, сделаем резюме,- говорю я.- Вы живете в Париже. Ваша жена оставила вас и уехала к своему любовнику в Лондон. Тогда вы решили отправиться за ними в погоню, в свою очередь приехали в Лондон, выследили их, нашли, и в конце концов вам удалось вернуть жену.

- Да. Наверняка так все и было.

Я отдаю ему блокнот и иду за письмом, которое оставил на письменном столе.

- Таким образом, письмо не от вас, а от Поля. От любовника.

- Несомненно,- говорит Улисс.- Поль, должно быть, поселился в Лондоне и с некоторых пор стал уговаривать мою жену приехать к нему.

- Именно так. Теперь с письмом все совершенно ясно! Я перечитываю вслух: "Любовь моя, я не в силах больше

ждать. Ты придешь, и наши плечи соприкоснуться..." И так далее... "Я снял для нас комнату в маленькой, старинной, прелестной гостинице..."

Повернувшись к Улиссу, не могу не отметить:

- О вкусах не спорят. Вы, муж, находите эту маленькую гостиницу мерзкой!

Он морщится.

- Само собой разумеется! Продолжаю читать:

- "Милая, мы не должны никогда больше говорить друг другу "прощай"...

- А вот и нет! - вопит Улисс, потрясая блокнотом.- Нет! Франсуаза как раз и сказала ему "прощай"! Причем окончательно. И именно это ее погубило, несчастную!

- В Лондоне ваша жена пообещала вам порвать с любовником?

- Так буквально здесь и написано! Послушайте дальше... "Лондон, 13 марта. Теперь Франсуаза поняла, каким заблуждением была эта авантюра, в которую вовлек ее Поль. Только что вместе со мной она смеялась над своим безумием. Она любит меня, она никогда не переставала меня любить. Она лишь хотела мне отомстить за то, что казалось ей охлаждением, безразличием с моей стороны. Понадобились ее бегство и мой гнев, чтобы ей открылась та страсть, которую она мне всегда внушала. И потому она бросает Поля, как отбрасывают ненужное оружие. Несчастный Поль! Я не сомневаюсь, что он безумно любит Франсуазу и, конечно, будет страдать. Но в конце концов наступил его черед, и в этом справедливость!"

- Только вот Поль чересчур страдал! - тихо произношу я.

- Да. Он не вынес разрыва и предпочел скорее убить Франсуазу, чем возвратить ее мне! Впрочем, разве его письмо уже не содержало угрозу?

Я нахожу в письме строки, на которые он намекает: "...и я поистине предпочитаю твою смерть, чем знать, что ты в объятиях другого".

- Итак, речь может идти даже о преднамеренности! - мрачно замечает Улисс.

Но я снова берусь за блокнот, в котором, по словам Улисса, содержится обвинение. Я спрашиваю, говорится ли в записях конкретно о разыгравшейся на скале драме.

- Погодите,- отвечает Улисс,- прежде всего вы должны знать, что у Поля и Франсуазы состоялось последнее свидание.

- В Ньюхавене?

- Увы, да! И я снова следил за ними. Вот, послушайте:

"Ньюхавен, 16 марта. Только бы все прошло благополучно! Только бы Франсуаза не проявила слабость! Только бы Поль смирился! Я сижу в этой мрачной комнате и слышу, как воет за окнами морской ветер. В эту непогоду они сейчас вдвоем там, на скале. Они терзают друг друга. А ветер жалобно стонет".

- Любопытно! - замечаю я.- Помните, только что, когда вы испугались, что завеса разорвется, у вас было ощущение, будто вы заперты в темной комнате...

- И я сказал, что слышу шум ветра. То было, вероятно, как смутное воспоминание о тех ужасных мгновениях.

- А дальше? Что там в блокноте дальше?

Задаю вопрос и настороженно жду ответа. Я знаю, что здесь мы приближаемся к узловому моменту этой необычной истории.

- Дальше? А просто такая вот запись, сделанная, несомненно, после смерти Франсуазы... "18 марта. Я убью его, убью, клянусь! Поль может бежать хоть на край света, я последую за ним, и там, где я его настигну, он погибнет. Он упадет, как упала ты, моя несчастная птица, устремившись навстречу своей ужасной смерти, и я заставлю его заплатить сполна за причиненную боль".

На последних словах голос Улисса дрогнул. Что бы он там ни говорил, я знаю, что у него не могло сохраниться ни малейшего воспоминания об этих событиях. Однако его больной рассудок делает большие успехи именно там, где я и надеялся: вся эта история становится историей, которая произошла лично с ним. Подобно тому, как актер-трагик, обрядившись в пурпурную мантию, превращается в Цезаря с ног до головы, так и Улисс почувствовал себя жаждущим мести мужем, каким он предстает со страниц блокнота.

Подталкиваю его еще немного, но есть ли в этом необходимость?

- Ив самом деле вы настигли его, дружище, Поля! На этом самом пароходе, который шел из Ньюхавена в Дьепп.

Он вздрагивает, бросая на меня взгляд исподлобья:

- Вы думаете, я убил его?

- Нет. Я думаю, что первым нанес удар Поль. По всей вероятности, вы отыскали его на этом судне. И можно предположить, что между вами произошло страшное объяснение.

- И он меня ударил?

- При этом отнюдь не тросточкой! Ибо, если вы потеряли память... Не забывайте, он знал, что вам известна истина о смерти Франсуазы. В этой ситуации вопрос стоял только так: вы или он.

Улисс покусывает большой палец. Видно, он всерьез раздумывает о себе, своих инстинктах, побуждениях.

- Вы полагаете, я действительно намеревался его убить? Тут-то я его и ловлю. Я знаю, мы дошли до такого момента,

когда он неизбежно должен задать этот вопрос, и вот уже некоторое время ощупываю лежащую у меня в кармане обойму револьвера, обнаруженного накануне в его плаще.

Внезапно вынимаю обойму из кармана и сую ему под нос.

- Да, я уверен, что вы намеревались его убить. Вот тому доказательство!

- Доказательство,- повторяет он, ошеломленно глядя на обойму.

- Обойма револьвера, который находится в кармане вашего плаща.

Вдруг он опускает глаза и поворачивается ко мне спиной. Приблизившись, трогаю его за плечо.

- Ведь в кармане вашего плаща лежит револьвер, вам это известно, не так ли?

- Да, известно,- произносит он тихо.

- Вчера вечером вы заявили мне, что ваши карманы пусты, но знали про револьвер?

- Да, знал,- шепчет он.

- Значит, вы мне солгали? ~ Да.

- Почему?

Он оборачивается ко мне с залитым краской лицом и храбро встречает мой взгляд.

- Поставьте себя на мое место! Я действительно обнаружил этот револьвер у себя в плаще, выходя с морского вокзала. Разумеется, я понятия не имел, откуда он взялся. Позднее, укрывшись у вас посреди ночи, при известных вам обстоятельствах, мне трудно было признаться, что я вооружен.

- Вы думали, что я могу позвать полицию? - спрашиваю, пристально глядя на него.

- Вы могли это сделать. У вас есть телефон. Это первое, что я увидел, когда вошел: телефонный аппарат у вас на столе.