Жорж Сименон - Мегрэ напуган

— Ты в курсе?

— Чего?

— Того, что здесь происходит.

— Я уже почти неделю не читал газет. Но только что ехал в купе с неким Верну де Курсоном, претендовавшим на то, чтобы считаться твоим другом.

— Юбер?

— Не знаю. Ему лет шестьдесят пять.

— Это он.

Из города сюда не доносилось ни звука. Лишь дождь колотил в стекла окон, да время от времени в камине потрескивали дрова. Отец Жюльена Шабо уже работал в Фонтенэ-ле-Конт следователем, а теперь его кабинет занимал сын.

— Тогда, тебе, должно быть, уже рассказали…

— Самую малость. В обеденном зале гостиницы на меня набросился со своим фотоаппаратом какой-то журналист.

— Рыжий?

— Да.

— Это Ломель. И что он тебе наговорил?

— Он убежден, что я прибыл сюда, дабы заниматься уж и не знаю каким делом. Не успел я его разубедить, как в свою очередь заявился комиссар полиции.

— В общем и целом к данному моменту всему городу известно, что ты здесь?

— Тебя это раздражает?

Шабо едва сумел скрыть охватившую его нерешительность.

— Нет… только…

— Чего?

— Да это я так. Все очень сложно. Тебе никогда не приходилось жить в небольшом городе типа Фонтенэ.

— Знаешь, а я ведь провел более года в Люсоне!

— Но там не возникало дел, подобных тому, что висит сейчас на мне.

— Почему же, я вот припоминаю некое убийство в Эгийоне…

— Ах, да. Совсем забыл.

Речь шла об одном расследовании, в ходе которого Мегрэ был вынужден арестовать в качестве убийцы бывшего магистрата [1] Магистрат — должностное лицо, представитель судебной, административной и политической власти (Здесь и далее примечания переводчика). , которого все уважали как вполне достойного члена общества.

— И все же там не было той остроты, как у нас. Завтра утром сам у этом убедишься. Сильно удивлюсь, если с первым же поездом сюда не нагрянут журналисты из Парижа.

— Убийство?

— Целых два.

— Шурин Верну де Курсона?

— Ну вот, а говорил не в курсе!

— Но это все, о чем мне сообщили.

— Да это его родственник, Робер де Курсон, чья кровь пролилась четыре дня назад. Уже одного этого происшествия хватило бы, чтобы наделать шуму. А позавчера ещё одна жертва — вдова Жибон.

— Кто это?

— Ничем не примечательная личность. Скорее наоборот. Старая женщина одиночка, проживавшая в самом конце улицы Лож.

— Какая связь между двумя преступлениями?

— Оба убийства совершены одинаковым образом, видимо, одним и тем же орудием.

— Револьвер?

— Нет. То, что мы называем в рапортах «тупым предметом». Куском свинцовой трубы или чем-то вроде разводного ключа.

— И все?

— Разве не достаточно?.. А теперь — молчок!

Бесшумно распахнулась дверь, и в комнату вошла, протягивая для приветствия руку, женщина маленького росточка, очень худая и одетая во все черное.

— А вот и вы, Жюль!

Сколько же лет прошло с тех пор, как никто уже его так не называл?

— Сын ходил на вокзал вас встречать. Вернувшись, заявил, что вы уже не приедете, и я поднялась к себе. Вас ещё не накормили?

— Он поужинал в гостинице, маман.

— Как это так?

— Он устроился в «Отель де Франс». И отказывается…

— Ни в коем случае! Я вам не позволю…

— Послушайте, мадам. Тем желательнее, чтобы я остался в гостинице, что журналисты уже идут за мной косяком. Если я приму ваше приглашение, то завтра утром, если не сегодня вечером, они приклеются к кнопке вашего звонка. Впрочем, лучше вообще не настаивать на том, что я приехал сюда по просьбе вашего сына…

В сущности именно это обстоятельство так нервировало следователя, в чем Мегрэ тут же убедился, взглянув на лицо Шабо.

— Все равно именно это и будут утверждать!

— А я стану отрицать. Это дело, скорее даже оба разом, меня не касаются. Я никоим образом не намерен ими заниматься.

Не опасался ли Шабо, что он начат вмешиваться в то, к чему не имеет никакого отношения? Или же он внушил себе, что Мегрэ со своими порой несколько субъективными методами дознания мог бы поставить его в трудное положение?

Комиссар попал в Фонтенэ явно в дурной момент.

— Я думаю, маман, что Мегрэ не так уж и неправ.

И затем, развернувшись к своему другу, добавил:

— Вот видишь, речь идет совсем не о банальном расследовании. Робер де Курсон, которого убили, был известным у нас человеком и находился в более или менее родственных отношениях со всеми состоятельными семействами в округе. Его шурин Верну тоже видный в наших краях персонаж. После первого преступления поползли кое-какие слухи. Затем, когда сгубили мадам Жабон, направленность домыслов несколько изменилась. Но…

— Причем тут «но»..?

— Трудно тебе это объяснить. Дело ведет наш комиссар полиции. Человек он порядочный, город знает, хотя сам — выходец с Юга, вроде бы из Арля. Подключилась также и мобильная бригада из Пуатье. И я наконец, со своей стороны…

Пожилая дама присела на краешек кресла, словно наносила кому-то визит, и слушала своего сына, как ловила бы каждое слово проповедника во время мессы с песнопениями.

— Два убийства за три дня — это много для города с восемью тысячами жителей. Часть из них напугана. Сегодня никого не встретишь на улице не только из-за дождя.

— И что думает обо всем этом местное население?

— Некоторые полагают, что мы имеем дело с безумцем.

— Кражи не зафиксированы?

— Ни в одном из случаев. И каждый раз убийца смог спокойно войти в дом, ибо жертвы его не опасались. Это какой-то ключик к расследованию. Практически почти единственный, что имеется на сегодня в нашем распоряжении.

— Отпечатки пальцев?

— Ни единого. Если речь идет о душевнобольном, то, вероятно, последует и другие убийства.

— Ясно. И как лично ты расцениваешь эти события?

— Никак. Ищу. Озабочен.

— Чем?

— Пока все настолько туманно, что я даже затрудняюсь связно изложить тебе свою версию. Чувствую чудовищную ответственность, навалившуюся на мои плечи.

Он говорил это как удрученный чиновник. И сейчас перед Мегрэ сидел именно госслужащий, причем из администрации городка местного значения, и жил этот человек под гнетом страха совершить неверный шаг.

А не стал ли таким же с годами и комиссар? Из-за своего друга Мегрэ почувствовал, как стареет и он.

— Мне подумалось, а не лучше ли мне первым же поездом вернуться в Париж. В конечном счете я завернул в Фонтенэ, чтобы пожать тебе руку. Это уже свершилось. Мое присутствие здесь чревато возникновением для тебя осложнений.

— Что ты хочешь этим сказать?

Первая реакция Шабо на его предложение была примечательной — он отнюдь не отверг его сразу же.

— Ведь рыжий тип, как и комиссар полиции убеждены, что это ты вызвал меня на подмогу. Начнут утверждать, что ты испугался, не знаешь, мол, как из этой передряги выпутаться, что…