Адам Холл - Мат красному королю

— Нет. Ты сопротивлялся изо всех сил, как сумасшедший. Разве не так?

— Так.

Мелоди свободно вздохнула и провела пальцами по темным волосам, откидывая их назад.

— Ну, тогда я могу по крайней мере выпить.

— Неужели для тебя так важно, что тому единственному мужчине, который устоял перед тобой, пришлось приложить для этого все силы?

— Да, Хьюго. — Она наклонила бокал. — Три глотка за победителя.

— Давай лучше по полтора за каждого из нас. Это была ничья.

Вместе с бокалами они подошли к окну. За письменным столом находилась глубокая ниша, в которой стояло массивное, большое кресло. Казалось, что и воздух на улице окрасился, густея фиолетовыми тенями.

— Странное окончание игры, — сказала Мелоди. Бишоп проследил за направлением ее взгляда. На столе стояла шахматная доска с пятью расставленными на ней фигурами: два ферзя, король, конь и слон.

— Да, действительно, — согласился он.

— Ты сам задал себе такую задачу? — Она кивком указала на шахматы.

— Да. Можешь решить ее?

— Я плохо знаю шахматы. Для них требуется особый склад ума. Военное искусство. Я всегда остерегаюсь шахматистов, особенно если они к тому же пишут толстые психологические трактаты о человеческом поведении.

Бишоп поднял брови. Мелоди повернулась, глядя в другой конец комнаты. В полумраке красиво прорисовывалась изящная линия ее шеи.

— Х.Б. Риптон «Анатомия вины»… Х.Б. Риптон «Человек в кризисной ситуации»… Х.Б. Риптон «Первичный инстинкт»…

— Мой любимый автор. Американец.

Мелоди снова посмотрела на Бишопа.

— Я бы и сама так решила, потому что все это американские издания. А люди ставят на полки обычно своих любимых писателей. Но сержант сегодня во время дознания громко назвал Хьюго Риптона Бишопа. Так что никакие отречения не принимаются.

Он пожал плечами. Она улыбнулась и добавила:

— Насколько понимаю, я только что пыталась соблазнить профессора психологии. Не удивительно, что сопротивление оказалось таким упорным.

— Но мастерство соблазнительницы было потрясающим. — Он смотрел в окно. Загорались уличные фонари. — Ты пришла сюда только за этим? — И прежде чем она успела ответить, Бишоп добавил: — Нет, тебе бы ничего не удалось. Для этого нужно было зазвать меня к себе домой. Там атмосфера больше соответствовала бы соблазнению, чем здесь.

— Ты все заранее продумываешь, да?

— С другой стороны, к тебе домой кто-нибудь мог прийти. Например, Струве. Ему бы это вряд ли понравилось.

Их бокалы почти прижимались друг к другу; ее теплая рука задевала край его ладони.

— Хьюго, — сказала Мелоди, — борьба умов меня утомляет. Это скучно. К тому же я безоружна, а выступаю против такого мастера. Я готова признать твое превосходство. — Слабый свет с улицы падал на ее лицо. Здесь, в этой комнате, они оба совершили переход из дня в ночь. — Да, я боялась, что Эверет помешает нам. Он несколько назойлив. С тех пор, как два дня назад он вернулся из Штатов, я не знаю покоя. Я…

— Он прилетел самолетом?

— Да, а что?

— Прилетел, потому что узнал о гибели Брейна?

Она долго молчала, потом тихо проговорила:

— Ну да, ты же за работой… Тебя интересует Дэвид и все, что имеет отношение к его жизни. Что ж, хочу предложить тебе сделку. Мне в общем-то все равно, что ты о нем узнаешь, а никто на свете тебе не расскажет о нем столько, сколько я.

Впервые он услышал в ее голосе совершенно искреннюю ноту.

— Мне еще ни разу не приходилось уговаривать мужчину сделать то, что я хочу. Особенно это — завтра я собираюсь на несколько дней поехать на южное побережье Франции. Так вот, мне бы хотелось, чтобы ты поехал со мной. И если ты поедешь, я расскажу тебе о Дэвиде. Такую я предлагаю тебе сделку.

— Зачем ты едешь? — вежливо осведомился Бишоп.

— Отчасти затем, чтобы освободиться от Эверета. Если поедешь, пожалуйста, не говори, что ты со мной. Ему известно твое имя, и он может узнать, куда ты делся. И тогда он отправится следом.

— Зачем ему отправляться следом? — так же вежливо спросил он.

Кулачок ее давил на его руку. В голосе слышалось раздражение:

— Может, вам это представляется невероятным, профессор, но он добивается меня.

В слабом сумеречном свете Мелоди увидела, что Бишоп улыбается, и процедила сквозь зубы:

— Моя злость тебя забавляет?

— Не совсем так. Смех — странная вещь. Стоит кому-то споткнуться и растянуться во весь рост, большинство из нас с трудом сдерживает смех. А если это наш лучший друг, то мы просто держимся за бока. За последние несколько минут я тебя немножечко узнал. И твое отчаяние стало из-за этого смешнее.

Он чувствовал ее ярость, просто осязал на расстоянии.

— Я немедленно уйду отсюда, если ты не перестанешь кривляться, — прошипела Мелоди.

— Не думаю, что уйдешь. Но я, во всяком случае, действительно перестану. Такие спектакли быстро надоедают.

— Никогда в жизни не встречала такого бездушного эгоиста…

— Сегодня ты получила массу новых впечатлений. И я тоже.

Мелоди вздрогнула всем телом от изумления, когда Бишоп поцеловал ее в губы. Потом застыла, не откликаясь, затаив дыхание. Он слышал, как бьется ее сердце. Наконец она отозвалась на его ласку и ответила глубоким французским поцелуем.

— Ты мастер неожиданностей, — через мгновение сказала она.

— Но ведь ты всю жизнь ждешь именно этого.

— Только не от тебя. Что тебя заставило?

— Глупость. Потому что ты перестала заставлять меня это делать.

— А не потому, что тебе захотелось?

— Это без слов понятно.

— Ты что же, возвращаешься к жизни?

Он покачал головой.

— Нет, но ведь и у смерти бывают иногда выходные.

Она допила виски и минуту смотрела на него.

— Ну вот, я начинаю тебя меньше ненавидеть.

— Не становись сентиментальной.

Мелоди расхохоталась.

— Со мной этого давно не бывало, Хьюго.

— Чего?

— Чтобы я так смеялась.

— Звучит приятно. На слух — приятно.

— Это приятно и на ощупь.

— Может, дело в виски.

— Нет. В тебе. Поехали со мной в Монте-Карло, милый.

— Хорошо, — ответил Бишоп.

Глаза ее округлились.

— Еще одна неожиданность. Я думала, мне придется преодолеть массу препятствий, прежде чем ты согласишься. Ты легок на подъем?

— И свободен от любви.

Она опустила свой бокал на стол и сжала его локти. Голос стал хриплым от волнения.

— Завтра? Самолетом?

— Да, утром.

Мелоди заговорила быстро, не выбирая и не обдумывая слов. Поэтому выходило искренне:

— Не знаю почему, но я волнуюсь. Может потому, что после того, как погиб Дэвид, мне хотелось уехать, может потому, что нужно сбежать от Эверета, когда он здесь. Есть и еще одна причина, о которой я пока не могу тебе сказать. И я взволнована тем, что ты согласился ехать со мной. Просто дух захватывает, как на гребне волны. Ты незаметно проник мне под кожу, и я вся горю. Со мной такое редко бывает.