Энн Грэнджер - Убийство в приличном обществе

— Нет, — ошеломленно ответил он, — и я ее не спрашивал, зачем ей деньги! Это было бы в высшей степени бестактно, неприлично! Во всяком случае, она не обязана была отвечать.

Я постарался сдержаться.

— Все понятно… Скажите, в каком состоянии она была в тот день?

Ювелир поджал пухлые губы и замялся.

— Она…

— Боялась? Тревожилась? — подсказал я.

— Нет, нет! — Ювелир наклонился вперед. — Вовсе не боялась. От нее исходило радостное волнение… предвкушение чего-то интересного. Откровенно говоря, я догадывался, какого рода приключение ее ждало… — Он поморщился. — Я догадывался, что у нее есть bel-ami [3] Милый друг (фр.). , как это очаровательно называют французы.

«Как кошка на раскаленной крыше»… Вот что сказал Чарли Таббс. Какая трагедия! Аллегра, полная радостных надежд, бросилась навстречу ужасной смерти.

Я постарался отбросить эмоции и отрывисто спросил:

— Позвольте узнать, сколько вы ей заплатили?

Тедески назвал сумму. Как и в том случае, когда Ангелис сообщил, сколько миссис Скотт получила за картину, я на время лишился дара речи.

— Наличными? — хрипло уточнил я под конец.

— Наличными, инспектор.

— И она вышла от вас с такой огромной суммой?

— Да. Деньги она положила в сумочку, маленькую розовую сумочку на шнурке… замшевую. — Тедески снова достал платок и вытер глаза. — Я умолял ее быть осторожной, поскольку у нее при себе большие деньги. Я боялся, что какой-нибудь грабитель выхватит у нее сумочку. За ее жизнь я не опасался.

Расследование обстоятельств смерти несчастной Аллегры Бенедикт очень тревожило Бена. Он подробно описал мне Джорджа Ангелиса и Фрэнсиса Грея, а вечером рассказал о своей встрече с ювелиром Тедески.

— Лиззи, мне кажется, что все части головоломки у меня в руках, — признался он, — но я не могу сложить их воедино.

— Сложишь! — уверенно ответила я. Но мои слова его не обнадежили.

В ту ночь я проснулась и стала, как уже вошло у меня в привычку, прислушиваться к дыханию Бена. Но я ничего не услышала. Ощупав простыню, я поняла, что его нет в постели. Судя по тому, что простыня совсем остыла, он встал и спустился вниз не меньше часа назад.

Я зажгла свечу, накинула на плечи шаль и со свечой в руке осторожно спустилась вниз. На кухне Бена не оказалось, поэтому я заглянула в гостиную.

В камине горел огонь; должно быть, он подбросил туда угля. Угольки мерцали красным, отчего медные каминные принадлежности и решетка казались золотыми. Было тепло. Бен сгорбился в своем кресле и сидел так тихо, что я подумала: наверное, он заснул. Но он услышал меня и, обернувшись, спросил:

— Лиззи, что ты здесь делаешь?

— То же самое я могу спросить и у тебя. — И поставила свечу на каминную полку.

Ее пламя позволило мне разглядеть циферблат стоявших там часов. Было почти два часа ночи.

— Ах, Бен! — воскликнула я. — Ты не выспишься!

— Я немного вздремнул здесь, в кресле, — пробормотал он. — Я все думаю об этом деле.

— Может, заварить нам чаю?

— Нет, нет, Лиззи. Тебе совсем не нужно бодрствовать. Иди ложись.

Вместо ответа, я придвинула себе низкую табуретку и села рядом с ним. Пламя в камине то вспыхивало сильнее, то слабело. Я наблюдала за тем, как тлеют угли. Вот взметнулся вверх крошечный красно-малиновый язычок пламени и тут же потух.

Бен не стал возражать против того, что я осталась, а заговорил так, словно я все время была с ним и мы продолжаем разговор, начатый за ужином.

— Аллегра, как и миссис Скотт, собиралась отдать деньги какому-то мужчине… Ей нужно было получить крупную сумму скрытно, чтобы об этом не знали ее банкиры. По-моему, деньги Аллегры предназначались либо Ангелису, либо…

— Либо Джошуа Фосетту, — быстро сказала я, когда он умолк. — На его благородное дело по спасению бедняков от пьянства… Фу! Как только я его увидела, сразу поняла, что он лицемер!

Бен наградил меня едва заметной улыбкой и напомнил:

— У нас пока нет доказательств того, что Аллегра была знакома с Джошуа Фосеттом.

— Мисс Марчвуд, ее компаньонка, знала его. Может быть, она должна была сыграть роль посредницы? А если она предложила Аллегре раздобыть денег, продав украшения, которые та все равно не носила? — Мне хотелось чем-то заняться; я взяла кочергу и принялась помешивать угли, чтобы огонь совсем погас. — Аллегра же пошла в Грин-парк, чтобы лично отдать Фосетту деньги!

— Марчвуд надо убедить признаться, — с усилием произнес Бен. — Я говорил Данну, что это единственный выход. Все остальное — домыслы, как Данн любезно мне напомнил.

— Возможно, мне удастся уговорить ее, — сказала я. — Если я пойду на следующее собрание, возможно, там будет и она. Прошлую неделю она пропустила из-за убийства, но я уверена, что она вернется. И на собрании я познакомлюсь с ней, не вызывая ее подозрений…

Бен снова пылко отреагировал:

— Опасно заговаривать с ней на такие темы! Не забывай, мы имеем дело с убийцей, кем бы он ни был. Кроме того, суперинтендент Данн не любит, когда ты вме… помогаешь мне.

— Суперинтендент Данн не имеет права возражать против того, что я посещаю собрания общества трезвости, — возразила я.

Помолчав, Бен ответил:

— Я тоже, но, ради всего святого, будь осторожна!

— Бен, разве я всегда не осторожна? Я не хочу огорчать суперинтендента Данна!

— Значит, огорчить меня ты не боишься, тебе все равно, что я боюсь за тебя?

Я положила руку ему на плечо:

— Я позабочусь о том, чтобы никто не подслушал, о чем я буду говорить с Изабеллой Марчвуд!

— Не знаю, как тебе это удастся на собрании, где будет много народу. — Бен крепко сжал мои пальцы. — Бенедикт подозревает, что у его жены был любовник. Боюсь, подозрения у него зародились после моего приезда. Ювелир Тедески, который относился к Аллегре по-отечески, признает, что он подумал то же самое. Но с кем у нее был роман? И был ли? Может быть, мы ошибаемся. Кроме того, мы не знаем, куда делись деньги, вырученные за брошь. Возможно, они предназначались для Фосетта, который борется с «зеленым змием». Очень легко прийти к такому выводу и не думать о других возможностях. Может быть, деньги попросил у нее кто-то другой или хотя бы намекнул, что они ему нужны.

— Если подозрения Бенедикта и Тедески оправданны, она несла деньги любовнику, — решительно ответила я.

— Или очень близкому другу. Мы не должны делать поспешные выводы, — предупредил Бен. — Выводы я предоставлю суперинтенденту Данну! Но у Аллегры почти не было друзей. По-моему, она довольно неплохо знала Ангелиса, поскольку часто встречала его в галерее. Остается еще красавчик Грей, помощник управляющего… Он появился сравнительно недавно, работает в галерее всего полгода, но его можно смело назвать человеком из мира искусства. Аллегра могла познакомиться с ним и раньше… — Бен раздраженно выдохнул и признался: — Этот юноша меня раздражает! Дорого бы я дал, чтобы понять, что творится в его смазливой голове. Лицо у него такое невозмутимое, что напоминает маску. За ней наверняка что-то кроется.