Энн Грэнджер - Убийство в приличном обществе

Я посмотрел на брошь. Она оказалась крупнее, чем я ожидал. Изящно переплетенные золотые нити образовывали нечто вроде греческой урны, украшенной драгоценными камнями. К ней были приделаны три небольшие жемчужины, одна у основания и по одной с каждой стороны, где, будь это урна, находились бы ручки или кольца. В результате брошь едва ли напоминала классическое произведение; наверное, какой-нибудь итальянский поклонник Французской республики заказал ее для дамы своего сердца. Я надеялся, что даме брошь понравилась. Очень изящная работа… но не в моем вкусе.

— Вижу по вашему лицу, что вам брошь не нравится, — заметил Тедески. — Она старомодная.

— Я не очень разбираюсь в моде, — признался я. — Миссис Бенедикт хотела переделать ее в кольцо. Такое возможно?

— Возможно, правда, пришлось бы уничтожить брошь.

— Из нее вышло бы крупное кольцо, — негромко заметил я.

— Да, или даже два кольца, — согласился Тедески, — или кольцо и пара небольших серег.

— Вы обсуждали с миссис Бенедикт рисунок кольца… или колец?

— Нет, мы собирались поговорить об этом позже, — сухо ответил ювелир. Из груди его вырывались еще более громкие свисты. Он достал большой платок и промокнул лоб.

— Как же вы поступите с ней сейчас?

— Когда будет удобно, я напишу мистеру Бенедикту и спрошу, каковы будут его пожелания. Но сейчас еще не время. — Ювелир помолчал. — Он в трауре. Спрашивать его сейчас о броши неприлично.

— Наверное, еще неприличнее сообщать Бенедикту истинную причину, почему его жена принесла вам брошь, — заметил я.

Молчание нарушал только свист, вырывавшийся из груди толстяка. Потом Тедески тихо сказал:

— В этом нет необходимости. Миссис Бенедикт принесла мне брошь, желая переделать ее в другую вещь, на что имела полное право. Брошь входит в коллекцию драгоценностей, фамильных драгоценностей, которые она унаследовала после смерти матери. Поскольку мать Аллегры умерла, когда ей было всего двенадцать лет, отец хранил драгоценности и передал дочери после замужества, когда она стала миссис Бенедикт. Аллегра привезла шкатулку с собой в Англию. Вряд ли мистер Бенедикт точно знает, какие драгоценности в ней находятся…

— Значит, пропажу одного предмета он, скорее всего, не заметит?

Ювелир ответил не сразу:

— Возможно. Надеюсь, вы не собираетесь предполагать, что, учитывая такие необычные обстоятельства, я не верну брошь мистеру Бенедикту просто потому, что он не знает, что она у меня?

— Конечно нет, синьор Тедески. У всех ювелиров, торгующих в Берлингтонском пассаже, репутация выше всяких подозрений!

Услышав мои слова, Тедески изящно склонил голову. Но я собирался снова огорчить его.

— Возможно, истинное положение дел несколько иное. Вы вовсе не обязаны возвращать брошь, если она… скажем, принадлежит вам.

Тедески нахмурился.

— Позвольте предположить, что рассказ о переделке броши в нечто другое — удобный вымысел? — продолжал я. — Мотивом служит ложь во спасение. Вы защищаете честь дамы. По-моему, миссис Бенедикт желала не переделать брошь, а продать ее. И вы ее купили. Условием сделки служило то, что о ней никто не должен знать. Известие о продаже броши вызвало бы большой скандал… Муж пришел бы в ужас, в ярость. — Я жестом указал на брошь. — Теперь она ваша, и вы уже не обязаны сообщать о ней мистеру Бенедикту. Я прав?

Тедески тяжело вздохнул и снова позвонил. Снизу прибежал тот же продавец. Ему велено было принести кофе.

Пока мы ждали, Тедески заговорил:

— Инспектор, позвольте кое-что вам рассказать. Речь пойдет о красивой юной девушке. Поверьте мне, она была замечательной красавицей. Пожалуйста, не считайте мои наблюдения неприличными. Я знаю Аллегру с детства. Мы с ее отцом Стефано были близкими друзьями. Он очень беспокоился, что с ней будет после его смерти… Он был немолодым человеком и не имел в Италии близких родственников, к которым мог бы обратиться за помощью. Когда Бенедикт сделал Аллегре предложение, Стефано очень обрадовался. Он доверял Бенедикту. Он знал, что его дочь будет за ним как за каменной стеной.

— Но здесь, в Англии, она не была счастлива, — предположил я.

Тедески покачал головой и вздохнул.

— Да, она не была счастлива. Она не жаловалась. Но любила приходить ко мне и вспоминать со мной свое детство, отца, родительский дом на озере Гарда. Пожалуйста, не подумайте ничего такого, Бенедикт был щедрым мужем. Он любил покупать ей подарки, украшения. И здесь, в моем магазине, он купил ей несколько дорогих безделушек. Ему нравилось, когда она носила его подарки. Он не хотел, чтобы она носила украшения, принадлежавшие ее матери или бабушке. Он был… — Тедески махнул рукой. — Он, наверное, немного ревновал ее. Вот почему, по-моему, он не давал ей много денег «на булавки» — кажется, у вас это так называется? Он безропотно оплачивал все ее счета, от портних и так далее. Но платить за все хотел сам. Ему нравилось, что она во всем зависит от него.

Принесли кофе; мы сделали небольшой перерыв. Мне показалось, что я точно понимаю, что имеет в виду Тедески. Все совпадало с тем впечатлением, которое сложилось у меня о Бенедикте и о его отношении к молодой жене, а также с тем, что говорила горничная Гендерсон.

— У нее не было ничего своего, кроме фамильных драгоценностей? — уточнил я. — Не было приданого, наследства после отца? Например, вы упомянули дом на озере Гарда… Что случилось с ним?

— Немного денег было, но не слишком много. — Неожиданно Тедески расплылся в улыбке. — Мой милый друг Стефано жил на широкую ногу: хорошее вино, пышные ужины, он баловал дочь, веселился с друзьями… Так что он не был богачом. Дом после его смерти пришлось продать, чтобы рассчитаться с долгами. Всем распоряжался муж Аллегры; оставшиеся деньги он положил в банк на ее имя. Распоряжается ими он. Английские законы не слишком хорошо защищают замужних женщин в денежных делах. Без его разрешения она не имела права тратить свои деньги. Понимаете, она не была независима.

Я его понял.

— Вы уже покупали у Аллегры украшения, принадлежавшие ее матери?

— Два или три раза, — признался Тедески. — Нитку жемчуга и, насколько я помню, украшение для волос. Оба предмета не представляли большой ценности.

— А в прошлую субботу вы купили у нее брошь?

Тедески кивнул:

— Она стоит дороже, чем предыдущие драгоценности. И деньги потребовались ей срочно. Я немного беспокоился за нее.

— Полагаю, она не сказала, зачем ей так срочно понадобились деньги? — Я и сам догадывался о причине. Я не сомневался, что они предназначались тому же получателю, ради которого миссис Скотт продала дорогую картину. Впрочем, я сомневался, что получу подтверждение от Тедески.