Виктория Платова - В плену Левиафана

Винтовая лестница.

Ступеньки были каменными, неширокими и довольно крутыми. Чтобы выдолбить их из камня, понадобился бы не один день и даже не один месяц. Неужели и эта лестница входила в перечень объектов, которые должны были сдать Игнасио и его бригада строителей? Они — большие аккуратисты, эти строители: не оставили после себя ничего. Алекс обрадовался бы любой мелочи: забытому куску кабеля, ошметкам стекловаты, испорченному сверлу. Окурки тоже приветствуются, как и промасленная бумага, в которую были завернуты бутерброды. Но ничего, напоминающего о людях из плоти и крови, обнаружить не удалось.

Он приблизился к лестнице и, прежде чем поставить ногу на первую ступеньку, запрокинул голову, стараясь разглядеть, что там, наверху.

Ничего.

Ничего, кроме восходящей ввысь спирали, напоминающей гигантскую раковину аммонита. Спираль закручивалась так сильно, что Алекс почувствовал головокружение. К тому же у лестницы не было перил, и это наверняка затруднит подъем. Одно неловкое движение — и он кубарем скатится по ступенькам, сломает шею и пополнит ряды клиентов импровизированного местного морга.

— Вперед, Оцеола! — подбодрил сам себя Алекс, как обычно подбадривал в детстве. — Хуже, чем сейчас, уже не будет. Вперед!

Он мог бы еще добавить фразу, которую очень любила Кьяра: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца», но из суеверия не решился произнести ее вслух.

Но, как и в случае с лестницей в шахте, первый этап подъема прошел легче, чем думал Алекс. Он преодолел не меньше полусотни ступеней, а дыхание оставалось ровным и спокойным. Лишь слегка кружилась голова — он отнес этот неприятный факт к конструкции лестницы. Стены, обступавшие молодого человека со всех сторон, не претерпели существенных изменений: та же гладкость и антрацитовый блеск, без единой вмятины, оспины или зазора в камне. Похоже, их специально шлифовали — вот только кому пришла идиотская мысль заняться столь бессмысленным и дорогостоящим делом? Для кого все здесь вычищено и доведено для совершенства? Очереди из желающих подняться в сердце ископаемого аммонита не наблюдается, да и сам Алекс попал сюда случайно, преодолев недюжинное сопротивление тоннелей и шахты.

Как самостоятельная архитектурная единица эта лестница бессмысленна.

А как часть скрытого туманом целого?

Целое все еще ускользает от Алекса, его попытки составить в голове карту «Левиафана» раз за разом терпят фиаско.

…Внешняя стена закончилась внезапно.

Алекс не поверил своим глазам, когда вместо ее темного глянцевого бока снова увидел туман. Он даже попытался вернуться на несколько ступенек вниз, чтобы зафиксировать в памяти черту, отделяющую камень от тумана, но ничего путного не вышло. Ступени, до сих пор бывшие монолитными и незыблемыми, неожиданно зашатались — еще секунда, и они рассыплются, как детские кубики, и Алекс рухнет в пустоту.

Перепугавшись не на шутку, он решил не испытывать судьбу и снова принялся карабкаться вверх: ощущение шаткости конструкции исчезло мгновенно. Но это не успокоило Алекса, наоборот — повергло в еще большее уныние. Обратной дороги нет, вернуться тем же путем хотя бы в «Левиафан» не получится, и неизвестно, что происходит с вещами, предметами и целыми кусками пейзажей, стоит только Алексу покинуть их. Быть может, они исчезают вовсе, сожранные этим странным туманом. Быть может, и самого дома больше не существует, он превратился в набор молекул, которые сложатся впоследствии сами по себе в какой-то иной дом, с другими обитателями, живыми и мертвыми. Что ж, Алекс не будет лить слезы по пропавшей мансарде и каминному залу — «Левиафан» не вызывает в нем ничего, кроме неприязни и страха. И сейчас он чувствует страх — из-за тумана. Белая пелена совсем близко, вытянутая рука исчезает в ней без следа и тут же наталкивается на пустоту. Всякий раз засовывая руку в туман едва ли не по плечо, Алекс рискует не увидеть ее снова. И всякий раз рука возвращается — целой и невредимой. Как бы то ни было, нужно держаться каменного столба, на который нанизана лестница.

Столб не подвел.

Он всего лишь снова стал стеной, когда ступеньки кончились. Вместо них началась тропа, слегка припорошенная снегом. В другой ситуации Алекс несказанно обрадовался бы и тропе, и снегу. Их появление означало бы, что он чудом выбрался на поверхность. Неважно — в каком именно месте это произошло. Важно, что он снова видит свет и ощущает…

Ничего он не ощущает.

Ветра здесь нет, что совершенно немыслимо на такой высоте. Звуков и запахов тоже, а ведь у воздуха, пусть и морозного, всегда есть вкус. Он не плотен и не разряжен, судить о том, где находишься — выше дома, на вершине, или, напротив, ниже, — нельзя. Алекс даже нагнулся, зачерпнул снег рукой и поднес ее к носу. Снег, как и положено снегу, был холодным и рассыпчатым; он был податливым и легко позволил скатать себя в подобие снежка, но… Он ничем не пах, как будто Алекс нюхал бумагу!

Бросив снежок в туман, юноша вытер мокрые пальцы о полушубок и двинулся по тропе. Изредка ему попадались валуны, занесенные снегом, еще реже — мертвые, высушенные стебли каких-то растений и такой же мертвый рыжий мох. Эти мертвецы, в отличие от Боно и Джан-Франко, вселяли в сердце Алекса тихую радость. Он вырвался из ледяного плена, это главное!

Довольно часто Алекс останавливался и задирал голову в надежде увидеть хоть малейший просвет на небе. Крошечный клочок синевы сделал бы его абсолютно счастливым. Но небо было затянуто дымкой, мало отличающейся от сопровождавшего Алекса тумана. Как раз это было вполне объяснимо: последние несколько дней в К. стояла пасмурная погода, так почему бы ей не задержаться еще на неделю?..

И все же жаль, что солнца нет, — Алекс заслужил немного солнца, немного тепла. Он заслужил не этот густой, как кисель, туман, а ясные и четкие силуэты гор. Всю жизнь проживший в этих горах, он неплохо знает ландшафт и мог бы вычислить, где находится, по одному пику, по нескольким утесам, по группе скал. Будет забавно, если тропа выведет его к монастырю святого Марка или к истоку ручья, в котором нашли свой последний приют Разлученные Влюбленные. Еще забавнее оказаться возле одной из лесопилок — ближайшей к «Левиафану» или там, где остался его собственный «ситроен». Если, конечно, лавина не завалила его. Жаль, что Алекс не видел лавину со стороны и не может оценить ее масштаб, но хорошо бы ей быть по-настоящему мощной. Тогда бы ее отголоски так или иначе долетели бы до К. и к «Левиафану» выдвинулся отряд спасателей. Не исключено, что они уже в пути…

Они уже в пути!

Ничем другим появление здесь людей объяснить нельзя!

А они есть, Алекс хорошо видит их силуэты, до них не больше тридцати метров! Двое, их двое! Разглядеть этих двоих в подробностях мешает туман, но в том, что это люди, никаких сомнений нет! Их появление было таким внезапным, что у Алекса подкосились ноги, и он был вынужден опереться на скалу, чтобы не упасть.