Екатерина Хаккет - Уроборос

Он нажал на курок, и мир для несчастной девушки потерял очертания и краски.

Велисар стоял у окна второго этажа и разглядывал проезжающие мимо автомобили в лучах небесного светила, изучая также играющих детей на лужайке соседнего дома. Он что-то почувствовал, когда маленький мальчишка опрокинул второго на землю и начал закидывать его травой. Ему очень сильно не понравилось это ощущение. Хоть он знал его уже на протяжении многих лет, но всё равно искренне ненавидел. Оно обычно не предвещало ничего хорошего и лишь сообщало Хранителям о том, что что-то вновь изменилось в плетении нитей времени. Однако немногие придавали этому значение. Кто-то ощущал лишь изменения в судьбе всего человечества, мира, стран, игнорируя тревожные звоночки в голове, не вмешиваясь, но Велисар же чувствовал совершенно иное, на что никак не мог закрыть глаза. Их договор с Изабелл всё ещё не потерял свою силу, и поэтому сейчас он легко мог сказать, что ожидает её впереди, видел разные варианты развития событий её жизни, сделанного выбора, желаний и безрассудных решений, проблем. И то, что он увидел, ему понравилось меньше предыдущих концовок. Чья-то смерть, которую необходимо было предотвратить, всё-таки произошла, и это изменило напрочь весь предыдущий сценарий.

Всё покатилось по наклонной, но мужчина ничего не мог поделать. Только наблюдать, выжидая, когда же всё закончится. И всё же на это он был не согласен. Смотреть, как угасают глаза родной души, не входило в его планы. Да, Совет его предупредил, но это ничего не меняло. Не меняло его планов и надежд. Оступиться может каждый, а вот исправить ситуацию – почти никто. И это было под силу только ему. Ради тех, кто дорог, можно пожертвовать всем.

– Ты видел это? – рядом материализовался Дайм-старший, и беспокойство только прибавило морщин на его лице. – Одна концовка на двоих. Я не для того жертвовал своей душой, чтобы мой сын умирал несмышленым и сопливым идиотом!

– Всё ещё хуже, чем раньше, – согласился Велисар, отступая от окна.

Гилберт Дайм последовал его примеру:

– И ты согласен это терпеть? Будешь смотреть, как они умирают?

– Да черта с два.

– Тогда что? Вмешаешься и поневоле исчезнешь в пучинах Темного Ока?

Темноглазый Хранитель остановился в коридоре, приложив руку к стене. Он молча усмехнулся, глядя на панику своего протеже, а потом всё-таки задумался. И что, если так? Что тогда? Дать уничтожить себя или же попробовать бежать в иной мир, где заправляют совершенно другие Боги?

– Я не собираюсь никуда исчезать, – улыбнувшись, заявил он после нескольких секунд молчания. – Я поступлю так же, как Изабелл, перевернув всё с ног на голову.

– У тебя есть идеи? – Дайм-старший остался в замешательстве, но костюм прошедших десятилетий придавал его лицу больше уверенности, чем было на самом деле. – Если ты что-то придумал, то я с тобой пройду весь путь до конца. Поддержу любое безумие, лишь бы всё обошлось.

В ответ Велисар только загадочно ухмыльнулся.

Вторые сутки без сна Джиллиан давались очень тяжело. После ночного клуба и подстроенному звонка Леону Камуи отправил её домой в обществе своих телохранителей, и с тех пор она не могла сомкнуть глаз. Целый день она блуждала по дому как неприкаянная. Иногда выходила посидеть на крыльцо со стаканом вишнёвого сока, изредка заставляла себя посмотреть телевизор. Однако бесцельное скитание по пустым комнатам приносило ей больше удовольствия, чем всё остальное. Пребывая в подобном состоянии недомогания, Джилл боготворила тишину и спокойствие. Родители девушки уже второй месяц отдыхали на Гавайях, и поэтому никто не указывал ей, что делать и чем заниматься. Не донимал по пустякам и не мучал нравоучениями.

Благодать и гармония.

Мобильный телефон девушки молчал. С одной стороны, Литербрук это нравилось, а с другой – она беспокоилась за Камуи. Он всегда ей звонил в свободное от дел время, но сегодня явно что-то случилось. Она это чувствовала, изнутри её грызла тревога, и девушка не могла найти себе место в стенах немого дома.

В сотый раз пройдя мимо зеркала в спальне, Джиллиан всё-таки остановилась и решила изучить свое отражение. Уходящее солнце жаркого дня ярко светило в единственное окно комнаты, окрашивая комнату в красно-оранжевые тона. Волосы девушки блестели в его лучах, приобретая рыжеватый оттенок, но, как ей показалось, это не красило её уставшее лицо. Малахитовые глаза поблёкли, кожа потеряла прежний румянец. Губы потрескались, а щеки чуть осунулись. Литербрук с трудом узнавала ту особу, что безразлично смотрела на неё по ту сторону стекла. Она более походила на злобную сестру-близняшку, чем на Джилл.

– Тебе нравится то, что с тобой происходит? – тихо спросил бестелесный голос, но девушке не показалось это необычным. Более того, она даже не думала, о чем говорит и с кем. Почему-то отказывалась анализировать это.

– Нет, – её взгляд скользнул по отражению мебели за спиной, затем снова вернулся к исхудавшему лицу.

– Тогда, может, стоит всё это прекратить? Начать всё сначала?

И тут вдруг отражение гадко ухмыльнулось девушке, приподнимая подбородок. Джиллиан нахмурилась от непонимания, но вместо того чтобы повторить движения мимики, Литербрук в зеркале оскалила ровный ряд зубов, и её кожа болезненно позеленела за считаные секунды, превращаясь в чешую. Зрачки стали узкими щелками.

Джилл отпрянула назад, но змееобразная незнакомка так и осталась стоять в золотистой оправе зеркала. Не собиралась пропадать и не исчезла, словно мираж. Стояла и ухмылялась. Щелкала зубами, что теперь торчали как острые бритвы. Её руки с перепонками прижались к поверхности стекла с другой стороны. Страшная бестия не желала оставаться в зазеркалье и всем своим видом показывала это.

Джиллиан закричала, но голоса своего не услышала, погрязшего в полной тишине. На эту выходку зеленая тварь только жутко вытаращила хищные глаза и начала колотить руками по тонкому стеклу. Облизнулась. Змеиный язык достал до кончика носа и прошелся по зазубренным зубам. Она явно хотела съесть напуганную Литербрук со всеми потрохами.

– Видишь этого монстра? – вновь послышался мужской голос. – Он и есть твое отражение, – на эту фразу девушка-химера беззвучно завопила, словно в подтверждение. – Но всё можно изменить, Джиллиан. Твоя судьба у тебя в руках. Только ты способна всё исправить и сделать правильный шаг. Выбор за тобой.

Джилл зажала рот ладонями и, не моргая, всматривалась в зеркало. Ноги подкосились сами собой, и она невольно уселась на рядом стоящую кровать. Несколько секунд чудище билось в припадке гнева, не нарушая тишины освещенного солнцем зеркала, а затем Литербрук увидела ещё кое-кого, кто никак не мог находиться в её комнате. Возле окна возник силуэт. Мужчина, темные волосы, строгий костюм. Его внешность была ей незнакома, но жутко кого-то напоминала. Незнакомец простоял в зазеркалье несколько секунд, после чего острозубая химера заставила стекло разлететься на десятки тысяч осколков.