Андрей Константинов - Решальщики. Перезагрузка

— А раньше, значится, легко было?

— По ходу — да. Теперь же «процесс организационно-управленческих и структурных изменений в МВД России переходит в новую фазу, а потому требует более глубоких качественных и системных преобразований». Со всеми вытекающими.

Петрухин обалдело уставился на приятеля:

— Хм… Ты… это… сам придумал?

— Придумал Сам. Только не я, а Нургалиев.

— Глыбко. Приедем в контору — спишешь мне слова.

— Зачем?

— Переложу на наш «бизнес-магистральный» язык и при случае хлестнусь перед Брюнетом… М-да… — Дмитрий недовольно поцокал языком. — Обидно не то, что у Них и Там процесс переходит в новую фазу, а то, что Мы и Тут время теряем… А это совсем негоже. Посему предлагаю в целях более плотного использования служебного времени: а) поехать-таки в баньку; б) довести до логического завершения постоянно срывающееся оперативное мероприятие «Гадалка».

— Скажу сразу: лично мне импонирует вариант «а», — честно признался Купцов, еще с утра настроившийся на выходной загул.

— Нет уж. Давай-ка, брат, для чистоты эксперимента кинем монетку.

Кинули.

Выпала «Гадалка», и Леонид недовольно засопел. Ну да — куда деваться? «Затянул песню — допевай хоть тресни…»

…Как ни странно, но голос у Гадалки оказался весьма приятный. Прямо от подъезда художника Дмитрий набрал ее номер, любезно названный Лисой, и легко договорился о встрече. К чести вещуньи, Александра не стала делать вид, что к ней стоит огромная очередь и приемное время расписано на три года вперед. Петрухин лишь намекнул, что встретиться желательно прямо сегодня, а еще лучше — прямо сейчас, и та ответила просто: приезжайте…

— Прошу, — сказала Александра и провела рукой, на запястье которой тяжело лежал серебряный браслет. По виду — старинный, благородный. Сама прорицательница была одета в черное шелковое платье до пят. На голове — черный же как смоль парик. В ушах — миниатюрные розеточки сережек. Словом, выглядела несостоявшаяся финалистка «Битвы экстрасенсов» весьма и весьма эффектно. И безусловно, на эффект делала ставку.

«Интересно, какая все-таки связь существует между мошенницей Гусевой и прорицательницей Александрой?» — проходя в комнату таинств, подумал Петрухин. Памятуя о том, что официально в адресе была зарегистрирована некая Людмила Петровна Гусева. Некогда привлекавшаяся по статье «мошенничество», однако же Красносельским районным судом оправданная.

В комнате горели свечи. Язычки огня слабо трепетали. Казалось, в этом есть какой-то тайный смысл. Что даже тени в углах почти пустой комнаты живут какой-то своей, пониманию простых смертных недоступной жизнью.

— Прошу, — повторила Александра и указала на стул. Тут, собственно говоря, ошибиться было невозможно — из мебели в комнате присутствовали два стула, с высокими спинками и подлокотниками, круглый стол и шкаф в углу. На столе лежала раскрытая книга с очень странными письменами.

Гадалка села очень прямо, положила руки на подлокотники и пристально посмотрела Дмитрию в глаза.

— Вас привела ко мне проблема, — сказала она так, что было не вполне понятно: вопрос это или утверждение.

Впрочем, мозги людям пудрить — та еще наука.

— Да, — честно признался Петрухин, — меня привела к вам проблема.

Он произнес эти слова и замолчал, предоставляя Гадалке инициативу: коли уж ты у нас прорицательница, сама и узнай, что меня привело к тебе. Александра тоже молчала, но ее молчание не выглядело вынужденным — оно было значительным.

Пауза затягивалась, и «клиент», вспомнив правила игры, положил на столик две купюры по пятьсот рублей. Александра сделала вид, что не заметила этого.

— Меня привела к вам серьезная проблема. Моей жене угрожают какие-то люди.

— Вы принесли фотографию жены?

— Да, конечно, — бодренько ответил Петрухин и положил на стол фото Лисы.

Гадалка взяла фотографию в руку, посмотрела и метнула на клиента быстрый взгляд. И снова было не вполне понятно: чего в нем содержалось больше — удивления или испуга?

— Вы, — сказала она после паузы, — не муж Татьяны.

— Это верно. Муж Татьяны сейчас лежит в госпитале с четырьмя огнестрельными ранениями. Не могли бы вы, применив свой уникальный дар, узнать, кто стрелял в Таню и Николая?

— Мы договаривались с вами только о том, что я вам погадаю!

«На кой черт мне нужно твое гадание, деточка? — внутренне усмехнулся Петрухин. — Я мент. Я всего лишь мент и во все эти штучки-дрючки не верю».

— Многоуважаемая госпожа Александра! В них — Татьяну и Николая — стреляли. И я предполагаю, что вы знаете, кто приложил к этому руку.

— Глупости. Чушь!

— Однако же не так давно вы гадали Татьяне. Помните?

— Заберите свои деньги и уйдите! Вы начали со лжи. Я не гадаю людям, которые приходят ко мне с ложью.

— Но ведь и вы… э-э-э-э… Людмила Петровна… не до конца искренни.

(«Ах, как она на меня сейчас посмотрела! Значит, все-таки я прав, госпожа Гусева!»)

— Что вы хотите? Зачем вы пришли?!

— Я уже объяснил вам: жизни Татьяны Андреевны Лисовец угрожает серьезная опасность… Вы владеете некой информацией о людях, которые…

— Глупости! Глупости! — нервно отмахнулась гадалка.

— Отнюдь, Людмила Петровна, отнюдь… Татьяна была у вас за несколько дней до покушения. Вы ей гадали. И сказали, что видите ее в гробу с червями. Как прикажете расценивать эти ваши слова?

— Уходите! — приказала Людмила-Александра.

Она поднялась и повелительно указала на дверь. Петрухин же в ответ закинул ногу на ногу, достал из кармана сигареты и прикурил от свечи. Демонстрируя своего рода высший пилотаж хамства.

— Людмила Петровна, вы знали о готовящемся покушении?

— Нет. Нет! Я ничего не знала. Уйдите!

— Тогда можно предположить, что кто-то попросил вас попугать Татьяну?

— Глупости! Полная чушь!

— Э, не скажите… Вы заявили Татьяне, что видите ее в гробу с червями. А затем предложили вариант спасения: убежать, уехать. Классическое запугивание с целью избавиться от человека. Не так ли?

— Послушайте! Уйдите же в конце-то концов!

— Я уйду. Но вы-то, Людмила Петровна… вы же убийц покрываете. Вы что — боитесь их?

— Я никого не боюсь, — быстро ответила вещунья. И по лицу ее было видно, что она сказала неправду.

— Плохо. Это, Людмила Петровна, очень плохо, — спокойно и рассудительно сказал Петрухин. — Вот если бы вы боялись, я бы вас понял: слабая женщина боится негодяев. Совершенно простая и понятная ситуация… Но вы, оказывается, никого не боитесь. Они вам заплатили?

— Это вас не касается, — сорвалась с языка гадалки непросчитанная, очевидная глупость. Вернее, ошибка, из разряда тех, что «профессиональный предатель» Жозеф Фуше проводил по разряду «больше, чем преступление».