Майкл Коннелли - Револьвер для адвоката

Особо не раздумывая, Форсайт предпочел подождать и провести один перекрестный допрос, не прерываясь. И на всякий случай оставил за собой право вызвать Марко снова на свидетельскую трибуну, даже если мне он больше не понадобится.

Судья отпустила Марко со свидетельской трибуны, но приказала вернуться в зал суда к часу дня. А мне велела вызывать следующего свидетеля.

– Защита вызывает Ли Лэнкфорда.

Развернувшись, я посмотрел на Лэнкфорда, который стал неторопливо подниматься со своего места.

– Ваша честь, нам понадобится пульт для демонстрации видеозаписи.

Я специально запросил пульт до того, как Марко с адвокатом вышли из зала суда. Хотел, чтобы они поломали голову над тем, какую запись я собираюсь поставить.

Твердым шагом, хотя и медленно, Лэнкфорд направился давать показания, вперив взгляд в стену за свидетельской трибуной. Я внимательно за ним наблюдал. Казалось, внутри он пытается найти баланс, а снаружи действует на автопилоте. На мой взгляд, это был хороший знак: до него дошло, что спасти его могу только я.

Для Лэнкфорда, как для назначенного на дело следователя окружного прокурора, сделали стандартное исключение: ему позволили оставаться в зале суда. Начиная с выбора присяжных, для обвинения он был как свой, так как каждый день сидел позади Форсайта. Но до того момента, как я заставил Лэнкфорда встать для опознания во время дачи показаний Хенсли, его не представляли. Поэтому мы подробно прошлись по тому, кто он такой и чем занимается, включая прошлую работу в качестве детектива по убийствам в полиции Глендейла, хотя эту информацию еще раньше обнародовал Марко. А потом я приступил к вопросам первостепенной важности для линии защиты.

– Давайте поговорим о нашем конкретном деле. Вас направили работать на сторону обвинения, или вы сами попросились?

Лэнкфорд сидел, потупив взгляд, будто и не слышал вопроса. Молчание затянулось, и я понял, сейчас судья вот-вот его подтолкнет, как вдруг он заговорил:

– Обычно дела об убийствах мы берем по очереди…

Пока я формулировал дополнительный вопрос, Лэнкфорд продолжил:

– Но в данном случае я лично попросил о назначении.

Я выждал, ожидая, что Лэнкфорд добавит что-то еще, но он молчал. Тем не менее я истолковал его полный ответ как признак того, что мы пришли к молчаливому согласию.

– Попросили? Почему?

– Меня уже как-то направляли на дело об убийстве, обвинителем в котором был Билл Форсайт, и мы неплохо сработались. Во всяком случае, я указал эту причину.

Выдавливая из себя последнее предложение, Лэнкфорд смотрел прямо на меня. И мне показалось, что не просто так. Его взгляд почти умолял.

– То есть когда вы попросили о назначении на это дело, вами двигал скрытый мотив?

– Да, именно так.

Я практически почувствовал, как подтянулся за соседним с кафедрой столом Форсайт.

– И что это был за мотив?

– Я хотел быть участником, чтобы все контролировать изнутри.

– Зачем?

– Ко мне обратились с просьбой.

– Вы имеете в виду ваше начальство?

– Нет, я не имею в виду начальство.

– Тогда кто к вам обратился?

– Джеймс Марко.

Никогда еще – а я провел в судах тысячи часов – у меня не было настолько ясной ситуации. Как только Лэнкфорд назвал имя Марко, я понял, что мой клиент, если ему суждено выжить после нанесенных травм, выйдет на волю.

И в этот самый момент, как в замедленной съемке, поднялся Форсайт, будто нутром почуяв, что нужно все прекратить, но не определившись, как именно это сделать. Он запросил беседу с судьей, и Лего приказала нам подойти. Тут мне на самом деле стало жаль Форсайта – ведь обвинитель попал в крайне невыгодное положение.

– Ваша честь, – сказал он, – я бы хотел попросить пятнадцатиминутный перерыв, чтобы посовещаться со своим следователем.

– Ни в коем случае, мистер Форсайт, – ответила Лего. – Он сейчас выступает в роли свидетеля. Что-нибудь еще?

– Меня здесь просто разводят, ваша честь. Это…

– Кто именно разводит: мистер Холлер или ваш собственный следователь?

Форсайт онемел.

– Возвращайтесь на свои места, джентльмены. Мистер Холлер, продолжайте допрос.

Я вернулся к кафедре. А Форсайт сел и уставился прямо перед собой, готовясь к тому, что будет дальше.

– Вы сказали, что агент Марко попросил вас проконтролировать это дело? – спросил я Лэнкфорда.

– Да, – ответил он.

– Зачем?

– Он хотел быть в курсе того, как проходит расследование убийства Глории Дейтон.

– Так он ее знал?

– По его словам, когда-то давно она была его информатором.

Я сделал пометку в блокноте, вычеркивая один из вопросов, которые хотел поднять во время дачи показаний Лэнкфордом. И бросил взгляд на скамью присяжных. Все двенадцать, плюс два дублера, смотрели, не отрывая глаз. Как и я.

Я сделал ставку на Лэнкфорда, а не на Марко, как на более слабое звено преступной группы. Он видел видеозапись из дома Стергоса и, конечно, знал о том, что сам был тем мужчиной в шляпе. Лэнкфорд понимал, что единственный способ выпутаться из этой ситуации – осторожно пробраться сквозь дачу показаний, да так, чтобы его не поймали на лжесвидетельствовании и он сам себя не оговорил. Непростое дельце.

– Давайте вернемся немного назад, – предложил я. – Вам знакома видеозапись с камер наблюдения в отеле «Беверли-Уилшир», где показана Глория Дейтон в вечер убийства?

Лэнкфорд закрыл глаза, потом открыл и произнес:

– Да, знакома.

– Я говорю про видеозапись, которую впервые продемонстрировали присяжным вчера.

– Да, я понял.

– Когда вы впервые увидели ту запись?

– Примерно два месяца назад. Точную дату не помню.

– Вчера Виктор Хенсли, начальник охраны отеля, во время дачи свидетельских показаний сказал, что на записи видно, что за Глорией Дейтон следили, когда она покидала отель. У вас сложилось какое-либо мнение на этот счет?

Форсайт запротестовал, заявив, что я задаю наводящий вопрос, ответ на который находится вне компетенции Лэнкфорда. Судья протест отклонила, и я повторил свой вопрос:

– Как вы считаете, за Глорией Дейтон следили в ночь ее убийства?

– Да, следили, – ответил Лэнкфорд.

– Почему вы так считаете?

– Потому что за ней следил я.

Вслед за этим признанием наступила, наверное, самая впечатляющая по силе тишина, которую я когда-либо слышал в зале суда.

– Вы хотите сказать, что мужчина в шляпе на видеозаписи – это вы?

– Да. Я – тот мужчина в шляпе.

Вслед за этим я вычеркнул еще один пункт, а в зале снова повисла гулкая тишина.

Этим заявлением Лэнкфорд, возможно, и облегчил свою душу, но пока он еще не сознался ни в чем, что можно было квалифицировать как преступление. Однако продолжал молить меня глазами, и я окончательно убедился, что мы пришли к какому-то молчаливому соглашению. Очевидно, дело было в видеозаписи. Лэнкфорд не хотел, чтобы я ее показывал; он хотел все рассказать как свидетель.