Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1870 – 1874

– Я…

Миша вновь поднял руку.

– Не стоит усугублять свою вину, тем более, что в Минском Земельном Банке вас опознали по фотографической карточке трое служащих, о чём имеется соответствующие протоколы.

Гмелин обхватил руками голову и завыл волком.

– Что мне в жизни не везёт, выпал один случай и тот…

– Успокойтесь, Александр Александрович, вытьём дело не исправишь. Скажите, это вы оповестили Грушевского, что Цеханович соблазнил Алину?

– Да, я.

– С какой целью?

– Я знал, что между ними произойдёт драка и следы крови останутся в квартире Грушевского.

– Понятно, но вы же не знали, что Цеханович сбежит?

– Знал, я стал невольным свидетелем разговора, в котором Михаил сетовал, что хотел бы уехать к брату в Америку, но денег нет. Вот скоро достанет большую сумму, тогда и сделает шаг, меняющий судьбу.

– С кем он беседовал?

– С Алиной Грушевской.

– И она замешана в это дело?

– Не знаю.

– Где ценные бумаги?

– На моей квартире.

– Вы знаете, где сейчас Цеханович?

– Наверное, плывёт в Америку.

Судебный следователь Лапп внимательно выслушал о результатах, проведённого расследования.

– Вы уверены, что господина Цехановича, – Николай Васильевич помахал рукой, – уже нет в России?

– Возможно всё, но на его месте я бы, в самом деле, плыл на пароходе в далёкие края.

– Я не пойму, отчего он не взял в кладовой наличные деньги, а удовольствовался облигациями?

– Это самый простой ответ, Цеханович взял пятьдесят тысяч, вы представьте, какой должен быть пакет с такой суммой и сколько места занимает пять облигаций?

– Но ведь деньги и есть деньги, ими можно расплатиться повсюду, хоть здесь, хоть за границей?

– Верно, но аы забываете, что Цеханович был банковским служащим и ему известно, куда с большей прибылью «сбыть» облигации.

– Значит, сбежавший господин не доступен для нашего правосудия?

– Не совсем так, я должен вести дальнейшее расследование, чтобы отправить помощника бухгалтера в края не столь отдалённые.

– И каким, позвольте узнать способом?

– Мне предстоит отбыть в столицу.

– Следствие завершено?

– Отнюдь, предстоит самое трудное – найти Михаила Сигизмундовича Цехановича.

– И для этой цели есть ориентиры?

– Я бы выразился словами Путилина: «Кое—какие зацепки есть».

– Не смею вас задерживать. Письмо я обязательно направлю в Департамент Внутренних Дел, но будет у меня к вам, Михаил Силантьевич, просьба, не сочтите за труд, посвящать меня в обстоятельства дальнейшего расследования.

– Что ж, Миша, я могу выразить благодарность за проведённое в столь короткое время расследование, хотя, – Путилин сделал попытку добавить ложку дёгтя в триумфальное возвращение сыскного агента, – тебе подфартило с Минском.

– Нет, Иван Дмитрич, если бы не Земельный Банк, я всё равно вышел бы на след Гмелина.

– Каким образом?

– Во—первых, ложь, а во—вторых, я узнал бы у Грушевского, кто ему донёс на отношения дочери и Цехановича.

– Прямо таки донёс.

– Именно.

– Каковы твои дальнейшие действия по расследованию?

– Я установил, что дочь Грушевского Алина проживает в Толмазовом переулке в доме Фёдора Петровича Ильина.

– уже побывал там?

– Само собой и без вашего ведома оставил следить за Грушевской Лёву Шахова, чем чёрт не шутит, может, Цеханович в столице.

– Сомневаюсь, правильно сказал Гмелин, плывёт по морю, аки посуху.

– Он поддерживал отношения с Алиной не один год, любовь, привязанность, не знаю, может и иные чувства, но должен с ней связаться, то ли почтой, то ли телеграфом, то ли через кого—то постороннего.

– Пока не буду препятствовать, это только пока, так что смотри, Миша, чтобы Цеханович обязательно сидел передо мною, хотелось бы с ним переговорить.

На третий день наблюдения госпожа Грушевская посетила банкирскую кантору Геймана, что на Четвёртой линии Васильевского острова.

Сразу же в дверь под аляпватой вывеской зашёл Миша, Шахов же тайно препроводил Алину до дома.

– Добрый день! – Жуков снял шляпу. – Мне необходимо видеть управляющего канторой.

– Как о вас доложить? – Подскочил расторопный чиновник.

– Михаил Силантьевич Жуков, сыскная полиция.

– Одну минуту, – служащий упорхнул оповещать управляющего о приходе господина из сыскного отделения.

Через некоторое время человек маленького роста, напоминающий катящийся шарик, появился перед Мишей.

– Яков Платонович Гейман, управляющий и владелец канторы, чем могу служить?

Жуков представился и спросил:

– Несколько минут тому из вашей канторы вышла женщина, хотелось бы узнать ее имя и цель визита?

– Михаил, – Яков Платонович кашлянул, – Силантьич, мы должны соблюдать тайну наших клиентов, поэтому, – он развёл руками, ничем не могу помочь.

– Господин Гейман, я интересуюсь ответом на заданный вам вопрос не по собственному любопытству, а руководствуюсь исключительно государственными интересами. Могу предположить, что дама обменяла облигацию внутреннего займа с одним из этих номеров, – Миша достал из кармана пиджака записную книжку, на наличные деньги или ценные бумаги и, если это так, то я подам бумагу вышестоящему начальству о том, что господин Гейман, руководствуясь исключительно прибылью от ценных бумаг, полученных преступным путём…

– Михаил Силантьич, вы не правильно меня поняли, да, в нашей канторе соблюдаем анонимность клиентов, но если это противоречит закону, то мы с большим удовольствием поможем.

– Скажите, с какой целью приходила незнакомка к вам в кантору?

– Чтобы обменять облигацию за этим номером, – управляющий указал на один из номеров, написанных на странице записной книжки, – на акции Государственного Банка.

– Как она представилась?

– Ее имя нам неизвестно.

– Как же вы проводите сделки, если клиент неизвестен? Вдруг он – преступник?

– Извините, молодой человек, – назидательным тоном произнёс господин Гейман, но в нашей области, чем меньше знаешь, тем лучше для дела.

– Хорошо, дама, которая обменяла облигацию на акции, впервые стала вашей клиенткой?

– Я ранее ее не видел.

– Яков Платонович, я вынужден забрать у вас облигацию, ибо она является уликой в деле об ограблении.

– Боже мой, а такой порядочной выглядела женщина, вот и верь после этого людям. Оставьте, Михаил Силантьевич, расписочку, всё—таки деньги не малые

– Людям можно, преступникам нельзя.

– А как их можно отличить?

Вопрос повис в воздухе.

– Я думаю, Иван Дмитрич, облигацию для Цехановича она обменяла, – подытожил рассказ Жуков.

– Мне тоже так кажется, – согласился с помощником Путилин, – что ещё дало наблюдение?

– Ни с кем не встречалась, ни к кому не ходила, складывается впечатление, что ждёт весточку от суженного.