Фредерик Тристан - Загадка Ватикана

— Это правда, — пробормотал молодой человек, — но я бессилен. Моя палка больше мне не подчиняется.

— А почему она тебе не подчиняется?

— Не знаю. Наверное, я чем-то не угодил плотнику Иосифу.

— Послушай, — сказал центурион, — кажется, я понимаю, что с тобой происходит. Твоя палка подчиняется тебе лишь в том случае, когда ты защищаешь дело этого Иосифа. Ведь он, кажется, принадлежит к тем, кто верует во Христа?

— Он приходится ему отцом-кормильцем.

— Прекрати болтать ерунду, — продолжал Брут. — Взамен постарайся сосредоточить свое внимание на этой мысли. Твоя палка защитит тебя только в том случае, если ты будешь сражаться за своего бога.

Базофона слова центуриона не убедили. Он считал, что так хорошо управляется с палицей только благодаря собственной доблести. Это была минутная слабость, только и всего. Центурион оставил его, весьма обеспокоенный. Выйдя из шатра, он столкнулся лицом к лицу с одним из легионеров, и тот ему сказал:

— Мы знаем, что вы покровительствуете колдуну. Мы расскажем об этом генералу, если вы не поможете нам его наказать.

— А что я должен сделать? — спросил Брут.

— Надо помешать ему воспользоваться палкой. Это в ней заключена его колдовская сила.

— Вы же сами видели, что оказавшись против двух воинов с мечами, он чуть не проиграл битву. Его палка ничем ему не помогла.

— Это была хитрость! — раздраженно воскликнул легионер. — Вы вошли в заговор с колдуном, ибо вы тайно принадлежите к той же секте, что и он. Не являетесь ли вы учеником этого иудея с ослиной головой, который восстал против императора?

— Я не верю во все эти бредни, — заверил центурион. — Но как ты смеешь разговаривать таким тоном со своим командиром?

В эту минуту подошли три других легионера. Первый им сказал:

— Брут околдован этим богохульником. Должны ли мы ему еще подчиняться? Мы донесем на него высшему начальству.

Между тем бои продолжались. Центурион опять занял свое место рядом с генералом и другими военачальниками. И с лихорадочным нетерпением стал ожидать поединка между Базофоном и эфиопом. Когда настала эта минута, первым на арену вышел исполин. Черный, с блестящей кожей, он устрашающе гримасничал и размахивал дубиной толщиной с хорошее бревно, которая в его огромных руках казалась соломинкой. Римские солдаты встретили великана приветственными криками, так как они знали его варварскую доблесть в сочетании с поистине ужасающей силой.

Когда появился Базофон, он показался всем карликом. Его палка выглядела детской игрушкой по сравнению с дубиной его противника. К тому же предыдущий бой, в котором он принял участие, так сильно его истощил, что он еле держался на ногах, словно был пьян. Удивленные зрители сначала встретили его молчанием, но вскоре по рядам прокатился ропот. Потом публика разразилась громким хохотом.

— Ты, наверное, решил позабавить нас, выставив на избиение этого мальчишку? — спросил генерал.

Центурион не знал, что ответить. А эфиоп уже раскрутил свою страшную дубину над головой и нанес Базофону ужасающий удар, от которого тот сумел уклониться, отпрыгнув в сторону. Однако черный великан не стал терять ни секунды и, прежде чем юноша успел восстановить равновесие, нанес Базофону второй удар, который на это раз задел ему плечо. Публика завыла от радости в предвкушении жестокой расправы. Четыре легионера ликовали и вопили громче, чем остальные зрители.

И тогда Брут вскочил на ноги и, движимый внутренней силой, действовавшей как бы помимо его воли, перекрыл своим голосом шум и гам:

— Базофон! Вспомни о Христе!

Глубокая тишина воцарилась на ратном поле. Генерал, побледнев, обернулся к своему подчиненному:

— Что ты сказал? Значит, ты ученик этого иудея? Охрана, арестуйте центуриона!

Базофон вышел из своего оцепенения. Палка вибрировала в его руке, она рвалась в бой, словно леопард, который весь напрягается, прежде чем прыгнуть на жертву. И когда легионеры направились к помосту, наш плотник бросился на них, увлекаемый волшебной палкой. Несколько молниеносных фехтовальных выпадов, и четыре рубаки уже лежали на земле к изумлению зрителей.

Эфиоп, захваченный врасплох стремительностью этого маневра, оставался несколько мгновений, словно парализованный, посреди площадки, отведенной для боя. Потом он бросился на Базофона, который, сделав свое дело, удерживал на расстоянии частокол римских воинов, приведенных в ужас внезапностью его грозной атаки. Но когда черный гигант приблизился на расстояние трех шагов, сын Сабинеллы одним прыжком повернулся к нему и стал осыпать его ударами — в голову, в грудь, в живот, повсюду, и они были такими мощными, что вскоре колени мастодонта подогнулись, и он рухнул оземь.

— Остановите его! — приказал генерал изменившимся голосом.

Четыре шеренги воинов стали медленно сходиться к центру, где Базофон, поставив ногу на грудь побежденного, застыл в вызывающей позе. И вот тогда невероятность происходящего достигла апогея. По мере того как воины с обнаженными мечами приближались, они падали словно рожь, скошенная во время жатвы, ложась рядами одни на других. Поняв тщетность своих усилий, оставшиеся в живых повернулись к Базофону спиной и бросились бежать, оставив пораженного генерала и его приближенных на помосте.

Базофон подошел к ним и сказал:

— Не бойтесь, моя палка и я не причинят вам никакого вреда. Признайте только могущество Бога живого.

— Конечно! — проблеял генерал. — Уходи. Ты действительно могущественный колдун.

Центурион Брут бросил на землю свой шлем и меч. Потом опустился на колени и сказал:

— Пусть отныне твой бог станет и моим богом!

— Уходи с ним! — рявкнул генерал. — Позор на твою голову! Ты разжалован!

Базофон обнял Брута и дал ему поцелуй мира. Затем оба покинули лагерь, оставив за собой ужасное зрелище уничтоженной когорты.

— Вот это да! — воскликнул Аполлон, который высунул голову из-за олимпийских туч, наблюдая за Базофоном. — Откуда у этого мальчика такая сила? У него очень странная манера вести бой. И почему этот центурион так неожиданно перешел на сторону Христа?

Он приказал подать свою колесницу, которую ему немедленно подвели. Мог ли он и дальше терпеть, что его образ украден распятым на кресте разбойником, иудеем, провозгласившим себя царем, а в действительности, самозванцем, как и все поклонники Иеговы? Он распорядился, чтобы его высадили на главной пристани Саламинского порта.

После непродолжительных поисков Базофон и центурион Брут нашли Гермогена в одной портовой таверне, где тот уже изрядно напился в компании критских моряков. Завтра отплывает корабль к берегам Киликии, курсом на Селевкию, сообщил он Базофону. Ученик Гермеса, плотно окутанный алкогольными испарениями, пытался доказать, что квинтэссенция — это не что иное, как мировая душа. Его оппоненты утверждали, что психея упала на землю, где она проституировалась.