Фредерик Тристан - Загадка Ватикана

— Это я, — подтвердил сын Сабинеллы.

— Ты сам провозгласил себя главой христиан Фессалии. Но ты никогда не был помазан. Как смеешь ты похваляться титулом епископа, ты, который не принадлежишь к родословной святых апостолов?

Сильвестр принял удар и несколько мгновений оставался нем. В самом деле, никакой епископ не передавал ему власть отпускать или не отпускать грехи, исходящую по прямой линии от Иисуса, потом от Петра, Иоанна и других апостолов. Зато он побывал на Небе, где ему и было поручено стать светочем Фессалии. Это в сакраментальном смысле стояло выше епископского помазания. Но мог ли он это доказать? Он спросил:

— А ты, от кого ты получил помазание на епископа Пелопонесского?

— От Старкия, который получил его от Варнавы, а Варнава — от Павла, известного еще, как Павел из Тарса.

— Я этих людей не знаю, — ответил Сильвестр недовольным тоном. — Я ученик Иосифа, отца нашего Спасителя, который вручил мне вот эту палку. С ее помощью я и пасу свое стадо.

Герион оборотился к своим спутникам. Их было около трех десятков и каждый имел знак якоря и рыбы на тунике.

— Братья, этот Сильвестр не получил помазания в законном порядке. Кто этот Иосиф, которым он похваляется? Его палка — это плотницкая мерка, ничего больше.

— Разумеется, — ответил Сильвестр, закипая гневом, — но что вы знаете об Иисусе, Его смерти и Его воскресении?

— Мы знаем, — сказал Герион, — что Иисус рожден от Духа, а не от человека. Он не умер, потому что, я тебя спрашиваю, как мог дух, занимающий такое высокое место в небесной иерархии, войти в смертное тело? Распята на кресте была Его видимость, а не Он сам.

Сильвестр почувствовал, что голова у него закружилась. Он оставил старика Мелиноса в Афинах, после того как окрестил его и дал ему христианское имя Юстин, и вот что произошло через десять лет с общиной, которую он создал! Он воскликнул:

— Бедные мои друзья, да ведь это же настоящий раскол! Иисус Назарянин, воплощенное Слово, умер и воскрес. Без этого наша вера не имеет смысла!

— Павел из Тарса придерживался такого же мнения, — сказал Герион, — но потом мы пересмотрели это положение благодаря усилиям Старкия. Разве он не доказал, что Бог не может войти в материю, потому что она греховна и проклята? Утверждать, что Сын Божий облачился в бренное тело, обреченное на смерть и разложение, — это богохульство. Тебе следует изменить свою веру и прекратить толкать на путь греха эту несчастную страну, которую я и мои спутники возьмем под свою опеку, чтобы распространить здесь истинную веру в ангела Христа, посланного Богом, чтобы осветить эпоху Его славой.

— Вот как! — вскричал Сильвестр. — Что-то давненько не представлялась мне возможность поиграть своей палицей. Кажется, я уснул, но вот вы меня разбудили. Ты, будто бы получивший помазание, веруешь ли ты в Отца, Сына и Святого Духа?

— Это старая гностическая идея, — отвечал Герион. — Существует единственный Бог, и нет никаких ни брата, ни сына. Что же касается Духа, о котором ты говоришь, он — душа Вселенной, и его вдохнул туда Бог в момент творения. Разве не написано, что он носился над водою?

— Послушай, — сказал Сильвестр, — я чувствую, что моя палка вырывается у меня из рук. Пока что я удерживаю ее; иначе она уже давно отмолотила бы тебя.

Люди, сопровождавшие Гериона, рассмеялись от такой самоуверенности. Среди них находился и Алкидий, внук старика Мелиноса, которого когда-то воскресил Сильвестр. Он выступил вперед и так сказал:

— Уважаемый учитель, вы спасли меня от смерти. Поэтому я обязан относиться к вам с глубоким почтением. Но знайте, что после вашего ухода из Афин наши ученые много размышляли над мистериями. Они созвали собор и провозгласили истины, которых нам следует придерживаться в своей вере. Христос не мог выйти из чрева женщины, как не может птица родиться от вола или осла. Это различные виды.

— Несчастный ребенок, — воскликнул Сильвестр, — неужели я возвратил тебя к жизни для того, чтобы ты проповедовал чушь?

— Сам ты проповедуешь чушь! — завопил Герион, пытаясь перекричать противника. — Ты один думаешь так, как ты думаешь, между тем как множество мудрейших ученых провозгласили догму, в которую обязан верить каждый, кто заботится о своем спасении.

В эту минуту, проталкиваясь сквозь собравшуюся толпу, показалась еще одна группа людей, у которых на туниках была вышита буква «тау» в самом центре лаврового венка. Их вел старик внушительного вида, размахивавший пастушьим посохом.

— О чем вы здесь болтаете? — воскликнул этот человек. — Ваш визг слышен во всех концах площади. Это похоже на умничанье старух.

— Кто ты? — спросил Сильвестр.

— Я — Матфей, епископ Македонский. Мои братья и я пришли сюда, чтобы восстановить истину о Христе, Назарянине. Услышав первых и вторых, я сразу понял, что вас необходимо просветить.

— Что-то я не видел тебя среди ученых богословов на нашем соборе, — сказал Герион, задетый за живое.

— И я тебя не видел среди мудрецов, собравшихся в Фессалониках, чтобы определить природу Мессии. Стало быть, помолчи!

— И какова же эта природа? — поинтересовался Сильвестр.

— Иисус Назарянин — это пророк, похожий на Иезекииля. И следовательно, Он — человек. Но когда Он по вине евреев должен был умереть, Его вознесли на Небо на огненной колеснице, как Илию. Он возвратится в Судный день.

— Зачем ему колесница? — воскликнул Герион. — Ангел всегда может улететь, куда ему нравится. Знай же, что существует девяносто девять рангов ангельской иерархии, во главе которой стоит Христос. На небе его называют также Метатрон.

Сильвестр вскочил на бочку и взял слово:

— Братья, послушайте меня! Епископ Пелопонесский верует в существо духовное, а епископ Македонский — в человека. Получается так, что оба вы правы, так как Иисус Назарянин одновременно и то, и другое. Он — Бог, и Он — человек. Эти две природы сосуществуют в Нем. Итак, вместо того, чтобы воевать друг с другом, дополните каждый свою веру верой противника.

Но епископы его не слушали. Они разъярились, доказывая, что их соборы окончательно решили этот вопрос, и хотя были противоположного мнения, но объединились против Сильвестра, напомнив, что он не получил апостольского помазания, а следовательно, его слова и действия не имеют никакой силы.

И тогда, после многолетнего перерыва, принялась за дело палка Иосифа. Это было настоящее чудо, когда она вырвалась из рук сына Сабинеллы и пошла дубасить еретиков, словно молния-мстительница. В один миг оба епископа оказались на земле, получив неисчислимое количество ударов. А их последователи, придя в ужас от этого чуда, бросились наутек, оставив на поле битвы свои стоптанные башмаки и свои иллюзии.