Эда Макбейн - Белая леди

— Да, даже дети знали это имя. Еще мы называли ее Девой-Карлицей.

— Это плохо?

— Это хорошо… Как вы полагаете, из-за чего через несколько лет поднялась вся эта ерунда?

— Какая ерунда?

— Ну, с Джинни Лоусон. Добро против Зла, ну и все такое… Это было почти, как если бы… ладно…

— Продолжайте, — сказала Тутс.

— Как если бы… я просто рассуждаю, вы понимаете…

— Конечно. Продолжайте, пожалуйста, — сказала Тутс.

— Я хочу сказать, что она была хорошей малюсенькой девушкой, когда пришла к нам, но после того, как этот сукин сын, ее муж, сбежал с моей мамой, она стала еще хуже.

— Лучше, он имеет в виду, — поправила Марни.

— Я имею в виду, что она должна была стать крестоносцем. И вся эта ерунда с Джинни Лоусон, все то, что было спустя годы, было крестовым походом.

Рано утром в среду, двадцать третьего марта, Мэттью позвонил в резиденцию Вардов и попросил к телефону миссис Вард. Когда она взяла трубку, он представился ей и сказал, что он тот самый юрист, который днем раньше встречался с ее мужем, чтобы обсудить вопрос о земле, которую надеялся приобрести один из его клиентов.

— О какой земле идет речь? — спросила она.

— На Баррингтон и Уэлльс. Но я звоню не по этому поводу…

— А по какому поводу вы звоните? Как, вы сказали, ваше имя?

— Мэттью Хоуп. Миссис Вард, я знаю, что когда-то вы были знакомы с Уиллой Торренс…

— О Господи! Разве сейчас снова то время года?

— Извините, не понял…

— Мне звонят каждый год в годовщину ее смерти. Можно подумать, что она была Мэрилин Монро или кем-то в этом роде.

— Действительно, годовщина будет только в мае.

— Ужасно! Позвольте мне перевести дух.

— Мне бы хотелось поговорить с вами о ней.

— Почему?

— Видите ли, как я уже упоминал вашему мужу… это решение оспорили в суде.

— Я не люблю вмешиваться в какие-либо проекты Эндрю. Если это вы уже обсуждали с ним, то…

— Нет, это…

— Тогда в чем дело?

— Понимаете, это завещание оспорили в суде. Я надеялся…

— Какое завещание?

— Завещание миссис Торренс.

— Откуда я могу что-либо знать о ее завещании? Мне было семнадцать лет, когда я видела ее в последний раз. Это было пять лет назад.

— Но вы хорошо знали ее тогда, не так ли?

— Нет. Она была взрослая женщина, извините за выражение, а я была подростком.

— Протест в суд подал тот, кого вы могли хорошо знать в период вашего пребывания в цирке.

— Кто это?

— Я не могу открыть это имя, миссис Вард.

— Почему?

— Не по телефону…

— Как бы то ни было, я едва знала Уиллу.

— Я только рассуждал, миссис Вард, что если бы я мог подъехать…

— Нет, я сожалею.

— Или, возможно…

— Нет.

— Я знаю, ваш муж стремится, чтобы эта сделка…

— Мой муж сейчас находится в Мексике. Вы можете поговорить с ним, когда он вернется.

— Дело в том…

— Я уже сказала вам…

— Я думаю, что компания «Лоусон-Вард»…

— Все, что я делаю для компании, это подписываю бумаги и чеки.

— Я думал иначе.

— Это неправильно. Мой муж будет дома утром в пятницу. Если хотите, можете переговорить с ним. Что же касается Уиллы…

— Миссис Вард, возможно, она была убита.

— Я не удивлена, — сказала она и повесила трубку.

Тимукуан Акрес был расположен на том месте, где когда-то находилось животноводческое ранчо, но предприимчивый и дальновидный застройщик приобрел эту землю около двадцати лет назад за всего-ничего и только три года назад превратил ее в поле для гольфа, окруженное домами в миллион долларов. Рукотворные озера и множество фонтанов прерывали монотонность зеленого ландшафта. Всю эту собственность окружала каменная стена, въездные ворота с колоннадой и пост безопасности.

Из телефонного разговора с Джинни Лоусон Вард в это утро Уоррен узнал, что Мэттью разговаривал с ней на прошлой неделе. Она добровольно выдала Уоррену эту информацию, как только он сообщил ей, что в его друга стреляли и он в критическом состоянии находится сейчас в госпитале. Теперь Уоррен знал, что она и молодая Уилла Торренс столкнулись лбами пять лет назад, и сейчас он размышлял, из-за чего же это могло произойти.

По словам Сэма Маккалоу, один-единственный сезон, который Джинни провела с цирком, был весьма бурным. С каким удовольствием он припомнил, что Дженни тогда встречалась с парой невежественных рабочих. А затем стала продвигаться все дальше и выше по цирковым рядам. В результате в труппе не осталось ни одного мужчины или мальчишки, который не переспал бы с ней. «Не исключая меня», — прошептал он на ухо Уоррену, когда Марни и Тутс отвлеклись.

Очевидно, Уилла не одобряла всей этой активности.

Ее «ханжеская позиция», как это назвал Маккалоу, могла быть результатом того, что шестнадцатью годами раньше ее муж бежал ни с кем иным, как с его собственной мамашей. Маккалоу предпочитал не рассуждать на психосексуальные темы, тем более что его мать и Уилла снова стали хорошими подругами к тому времени, когда юная Джинни Лоусон начала буйствовать с мужским населением цирка. Но тем не менее это стало причиной враждебности Уиллы.

То же самое интересовало и Уоррена.

Он был сегодня здесь потому, что хотел знать, имело ли столкновение Уиллы с Джинни какое-то отношение к последующему через два года самоубийству или убийству. Господи, как он ненавидел все эти дешевые тайны, особенно те, решение которых было похоронено во тьме прошлого. Но если хоть что-то из всего этого поможет найти того, кто стрелял в Мэттью, он, черт возьми, хотел бы узнать все об этом. По правде говоря, он не очень интересовался тем, почему стреляли в Мэттью; он только искал того, кто сделал это.

Белый охранник был одет в мятую серую униформу, которая делала его похожим на одного из тех слонов, на спинах которых Джинни Лоусон восседала, когда была подростком. Уоррен опустил стекло, в машину ворвался порыв раскаленного воздуха.

— К миссис Вард, — сказал он.

— Кто хочет ее видеть? — спросил охранник.

— Уоррен Чемберс. — Он раскрыл свой бумажник и помахал удостоверением частного детектива.

Охранник взглянул на него, поднял трубку телефона и нажал кнопку. Уоррен отвернулся. Неподалеку двигались поливочные машины. Над изумрудно-зеленой лужайкой изгибалась небольшая радуга. Через подрагивающее марево он мог увидеть вдалеке озеро, сияющее синевой на утреннем солнце.

— Поезжайте вокруг поля, первая дорога направо и будет Палм-драйв. Адрес — двенадцать-двадцать, Палм.

— Спасибо.

Уоррен миновал полосатый шлагбаум, проехал мимо поливочных машин и озера, объехал поле и выбрался на Палм-драйв, затем въехал на длинный подъездной путь к дому. Он вышел из машины, потянулся и направился по дорожке к низкому ранчо из красного кирпича с белой черепичной крышей, нажал на кнопку звонка и стал ждать.