Нэнси Розенберг - Месть

— Я купил текилу и сок, чтобы смешивать, — сказал он. — Постой, у меня же еще есть бутылка шампанского. Что мы будем пить?

Одет он был очень аккуратно — в слаксы и свитер, до ее ноздрей долетал знакомый лимонный запах его одеколона. Она физически ощутила, как плохо от нее пахнет, она смердела, как бездомная бродяжка.

— Может быть, я приму душ или ванну?

— Конечно. Какие проблемы? Как тебе такой план — ты принимаешь душ, а я начинаю заниматься обедом?

Лили обрушила на голову каскад горячей воды. Она вымыла голову шампунем Ричарда и вытерлась его полотенцем. Она воспользовалась дезодорантом. Потом она заметила пузырек с лимонным одеколоном и, смочив им ладони, протерла тело. Она чувствовала себя в полной безопасности во владениях Ричарда, в его доме. Здесь никто не посмел бы ее тронуть. Завернувшись в его большой пушистый купальный халат, она босиком вышла в гостиную.

Они сидели рядом на диване и, глядя в огромное от пола до потолка окно, обозревали огни раскинувшегося у их ног города. Ричард развел в камине небольшой огонь. Лили воспользовалась его телефоном и сообщила его номер хозяевам того дома, где сегодня ночевала Шейна. Ричард поинтересовался, как чувствует себя девочка.

— Это очень странно, но она прекрасно себя чувствует. Она вчера снова была на приеме у психолога, и доктор утверждает, что она на удивление хорошо справляется с ситуацией, во всяком случае так кажется при первом взгляде.

— Дети хорошо переносят выпадающие на их долю испытания, Лили. Они намного сильнее, чем нам кажется.

— Но она стала другой, Ричард. Она стала спокойнее, аккуратнее, она теперь помогает мне по дому. Я ничего не понимаю. Мне кажется, что столь ужасное событие не может быть причиной таких благотворных перемен. Мне кажется, что нарушения ее психики серьезнее, чем может показаться кому бы то ни было, но эти нарушения запрятаны очень глубоко. — Лили отпила глоток шампанского и озабоченность отразилась на ее лице, брови сурово нахмурились.

— Иногда трагедия, в каком бы возрасте, в чьей бы судьбе она ни произошла, делает человека более мудрым, он начинает задумываться о ценностях жизни. Может быть, она просто становится зрелым человеком.

Лили ничего не ответила, она в это время блуждала далеко, в дебрях своих мыслей. А если Шейна вообразила, что все это случилось потому, что она была плохим человеком, а теперь девочка своим примерным поведением пытается защитить себя, если можно так выразиться, она хочет искупить свою вину? Лили решила на следующей неделе обсудить этот вопрос с психологом. Потом она осознала, что Ричард просто молча сидит рядом с ней, она почувствовала прилив признательности к нему за его понимающее все молчание.

— Почему бы мне не подать обед, пока ты расслабляешься у огня? Ты хочешь есть?

— Я просто умираю от голода, — ответила она. — Надеюсь, ты не сам все это готовил?

Ей не хотелось, чтобы Ричард сам выполнял какую-нибудь домашнюю работу, этим он напомнил бы ей Джона. Такого она бы не перенесла.

— Нет, но зато я знаю, как это разогреть. В ресторане даже на специальных маленьких карточках пишут, как это сделать. — Он улыбнулся и вышел из комнаты.

При колеблющемся волшебном свете свечей они ели утку, зажаренную в апельсиновом соусе в лучшем французском ресторане города. После этого Ричард включил Ната Кинга, и они танцевали в интимном полумраке, передвигая по полу в такт музыке босые ноги. Его рука свободно обнимала ее за талию.

— Я не сказал тебе, что сегодня ты выглядишь просто великолепно? Я никогда раньше не видел тебя такой, — признался он.

Лили была смущена, она чувствовала, что он лжет, чтобы поднять ей настроение. Без макияжа на лице она чувствовала себя голой, незащищенной и какой-то домашней. Его большие руки скользнули по ее спине к ягодицам, и он тесно привлек ее к себе. Чувствуя, чем все это кончится, Лили отпрянула назад, потом взяла его за руки и отвела к дивану.

— Расскажи мне о себе, — попросила Лили. — Ты понимаешь, не то, что знают все, а правду.

— Я попробую. Итак, я вырос в Санта-Барбаре избалованным ребенком в богатой семье. Мои родители имели дом на самом побережье, но мы редко там бывали. Удивительно, как быстро человек привыкает к богатству и как быстро оно становится чем-то само собой разумеющимся. Это очень забавно. Мой отец был хирургом, и его отец тоже был хирургом, но у меня никогда не было ни желания, ни склонности пойти по их стопам.

— Это не стало разочарованием для твоего отца? — спросила она, сравнивая его прошлое со своим и думая, насколько же лучше иметь в жизни такую легкую травму, как отсутствие склонности к хирургии, нежели носить в душе такую тяжесть, какую носила она.

— Без всякого сомнения. Но он стоически это перенес. Я занимался плаванием и получал в школе вполне приличные оценки. Он спокойно отнесся к моему желанию стать юристом. Он считал, что это вполне достойная и уважаемая профессия. — Ричард помолчал, глаза его увлажнились. — Он умер два года назад, мать после его смерти переехала во Флориду. Еще у меня есть брат в Пасадине, который работает хирургом. Вот, пожалуй, и все.

— Расскажи мне о своем сыне. Кажется, его зовут Грег, да?

— Занимается серфингом. Отрастил себе такие волосы, что стал похож на девчонку, однако отношения у нас просто прекрасные, он бывает у меня несколько раз в неделю. Может, со временем он и совсем переедет ко мне. Кто знает. Он хороший парень.

Они сидели тесно прижавшись друг к другу и глядели на огонь в камине. Он встал и взял ее за руку.

— Я хочу, чтобы мы пошли в спальню, мне страшно хочется тебя приласкать. Я не буду принуждать тебя к сексу, я просто обниму тебя и приласкаю.

В спальне Лили сбросила на пол халат, сняла одежду, сложила ее на стул и скользнула под одеяло. Они обнялись, тесно прижавшись друг к другу обнаженными телами, не говоря ни слова. Ей было так хорошо чувствовать тепло его тела и прикосновение его сильных рук, что хотелось остаться здесь навеки.

Через некоторое время она ощутила легкие ласковые прикосновения кончиков его пальцев. Вот его руки уже у нее между ног, движения при этом очень нежные и ласковые, он едва касался ее тела. Она решительно отбросила его руку.

— Не делай этого, Ричард, — сказала она.

Тяжело дыша, он начал ласкать ее грудь. Вскочив с кровати, она подобрала с пола халат, набросила его себе на плечи, прикрыв грудь, и прижалась спиной к стене.

— Лили! — Он сел. — Что-то не так?

Она тяжело дышала, грудь ее вздымалась, она не могла вымолвить ни слова. Тело ее стало холодным и влажным.

Он встал, подошел к ней и обвил ее руками.

— Нет. — Она оттолкнула его обеими руками. — Прости меня.

Его плечи ссутулились, он сел на край кровати, опустив голову на руки.