Джеймс Чейз - С/С том 26. В этом нет сомнения. Шантаж и флакон духов. Скупщик краденого.

Если возникнут обвинения в диффамации, я о них позабочусь. У меня есть первоклассное детективное агентство, которое будет в вашем распоряжении. Я хотел бы, чтобы вам стало ясно — наша цель не в том, чтобы стирать грязное белье, это нам не нужно. Я хочу оказать нажим на администрацию штата, на полицейский аппарат, хочу разоблачать махинации, преследовать коррупцию. Заинтересовало бы вас это?

Я взял его схему с собой и изучил ее. Это была величайшая удача в моей жизни. Мы с Линдой обсудили предложение, и она была взволнована так же, как и я. Она без конца повторяла:

— Тридцать тысяч! — Ее красивое лицо раскраснелось. — Наконец-то мы выберемся из этой дрянной квартиры!

Я встретил Линду на вечере, устроенном каким-то честолюбивым политиканом, и сразу же влюбился. Сейчас, сидя на солнце, я вспомнил тот момент, когда я увидел ее в первый раз. Она показалась мне самой восхитительной женщиной из всех, каких я когда-либо видел. Она была очаровательна, светловолоса, с большими прекрасными глазами и фигурой, которая могла бы послужить моделью идеальной женщины: полная грудь, тонкая талия, округлые бедра, длинные стройные ноги. Совершенное воплощение идеальных представлений о женщине. Ей импонировало, что я пишу заметки из светской жизни и встречаюсь со сливками общества. Она сказала, что я кажусь ей «необычайно романтичным». Сама она немного подрабатывала в качестве одной из хозяек этого честолюбивого политикана. Она украшала собой прием, развлекала гостей, предлагала всем выпивку, но не более того, как заверила она.

Мы поженились через неделю после первой встречи. Наша первая брачная ночь могла бы послужить мне предостережением. Никакой страсти, ничего. Она лишь терпеливо отдалась мне. Я надеялся, что со временем сумею разгорячить ее, если проявлю достаточное терпение. Но это мне не удалось. Позже я понял, что ее единственная страсть — деньги. Я был настолько без ума от нее, что позволял ей тратить и то, чего мы не имеем. Она вечно что-то покупала: сумочки, платья, украшения, всевозможную чепуху, а я допускал это, так как хотел, чтобы она была счастлива. И все же ее ничто не удовлетворяло. Ей не нравилась наша маленькая квартира, она хотела иметь свою машину. Почему она должна ездить автобусом, когда я пользуюсь машиной для своих деловых поездок, спрашивала она. Я любил ее и старался урезонить. В конце концов я подсчитал с карандашом, что нам просто не по средствам удовлетворение всех ее прихотей. Ее это не интересовало.

— Ведь ты знаменитость, — настаивала она. — О тебе всюду говорят, так должен же ты и зарабатывать как следует.

В тот момент, когда ситуация начинала беспокоить меня всерьез, появился Чендлер со своим предложением.

— Я уже знаю, куда мы переедем, — заявила Линда. — В Истлейк. Там чудесно, там есть буквально все. Завтра поедем и посмотрим. Можно сразу же выбрать себе дом.

Я ей напомнил, что еще не получил этого места, что я даже не решил пока, приму ли я его предложение, а кроме того, Истлейк непомерно дорог, и если мы там поселимся, то мои тридцать тысяч в год получат изрядную брешь.

Это была наша первая настоящая ссора, и я прямо-таки испугался ярости Линды. Она кричала на меня и швыряла в меня вещи. Я так растерялся, что уступил. Стоило мне пообещать, что я приму предложение и поеду с ней в Истлейк, чтобы посмотреть, как она упала в мои объятия, прося прощения за то, что немного погорячилась.

Я поехал к Чендлеру и сказал ему, что принимаю его предложение.

Он сидел за письменным столом и казался величественным воплощением представления о том, как должен выглядеть финансовый магнат, обладающий двумястами миллионами долларов, с большой сигарой в углу энергичного рта.

Отлично, Мэнсон. Контракт для вас готов. — Он помолчал, взглянул на меня, испытующе прищурив глаза — Да, вот еще что: вы будете бороться с коррупцией и обманом. Вы должны уяснить себе, что постоянно будете на виду, как золотая рыбка в настольном аквариуме. Вы будете обязаны соблюдать осторожность, никому не давать повода для каких-либо нападок. Золотым рыбкам негде спрятаться — помните это. Посмотрите на меня: я квакер к горжусь этим. Я верю в Бога, и моя личная жизнь безукоризненна. Никто не может упрекнуть меня в чем бы то ни было — и вы тоже не смеете предоставлять людям возможности для критики. Вам это ясно? Ни капли алкоголя, когда вы за рулем, никаких связей с женщинами. Вы живете в благополучном и счастливом браке, и он должен оставаться таким. Никаких долгов. Вам нельзя делать ничего такого, к чему могут придраться «обиженные» люди. Стоит вам сделать один ложный шаг — и на вас набросятся все газеты нашего штата. Теперь у вас есть великая цель — преследовать коррупцию и нечестность, и вы создадите себе великое множество врагов, которые постараются свалить вас при первой же возможности.

Поскольку я нуждался в его тридцати тысячах в год, я сказал, что все понимаю. Однако, после того как я подписал контракт, пожал ему руку и вышел из его роскошного кабинета, меня начало беспокоить неприятное чувство. У меня уже были долги: в банке за мной значился перерасход. И еще у меня была Линда, которая, не переставая, сорила деньгами.

И при всем при этом у меня хватило глупости позволить ей уговорить меня купить дом в Истлейке.

Это был изысканный район вилл, выстроенных для тех, кто может себе это позволить. Цена роскошных комфортабельных домов колебалась в районе семидесяти шести тысяч долларов. В домах было все, что можно было пожелать: ковры, посудомойки в кухнях, кондиционеры и даже система механической поливки газонов. Участки располагались вокруг искусственного озера, площадью акров в двести. В Истлейке было, кроме того, здание клуба, конюшни, теннисные корты, плавательный бассейн, поле для гольфа с освещением и большой роскошный супермаркет, в котором можно было купить все, начиная от запонок и кончая всевозможными продуктами.

Истлейк казался Линде раем на земле. Она нашла там множество подруг. Она заявила, что мы просто не можем жить ни в каком ином месте. И потому я купил дом, обремененный кошмарной ипотекой, дом, который каждый год обходился мне в десять тысяч на одних только налогах и всякого рода выплатах.

Мы переехали, и Линда была счастлива. На мебель ушли все сбережения. Мне пришлось признать, что дом действительно превосходен, и я гордился, что он принадлежит мне. Однако в глубине души меня страшили расходы, связанные с домом. Наши соседи в большинстве своем были моложе нас, но у меня создалось о них впечатление, что они финансово обеспечены гораздо лучше нас. Каждый вечер мы либо принимали гостей, либо сами шли в гости. Линда, разумеется, хотела иметь собственную машину. Я купил ей «остин», но ей всего было мало. Она требовала новых и новых трат: ее приятельницы постоянно щеголяют в новых нарядах, так почему и она не может время от времени менять их? Она не умела готовить, и домашнее хозяйство наводило на нее скуку, поэтому мы наняли Сисси, крупную негритянку, которая приезжала через день в старом облупленном «Форде». Каждый ее визит обходился мне в двадцать долларов. Мой тридцатитысячный заработок, который казался таким великолепным, когда я подписывал контракт, теперь сводился почти к нулю.