Джон Локк - Время от времени

Я ни на минуту не поверил, что она обладает даром целителя, но тот факт, что нечто действительно происходит, оспаривать не мог, так как видел, что происходило со стариками в церковном дворе. И ни малейших сомнений, что и сам я рядом с нею испытывал приподнятое настроение. Высота комнатушки, где мы пребывали, не превышала пяти футов, и я простоял там в полусогнутом состоянии достаточно долго, чтобы у меня затекла спина, но не ощущал ни малейшей боли. Я пришел к выводу, что в Либби есть нечто меняющее восприятие боли людьми, физически находящимися поблизости от нее. Не желая чувствовать никакой боли и впоследствии, я уселся на пол и вернулся к разговору:

— А почему вы не обнародовали это? Если дар настоящий, вы могли бы помочь миллионам человек.

— Я наделена сопереживанием с каждым страждущим. Но если весть обо мне разлетится, это превратит мою жизнь в сущий кошмар, — вздохнула та. — Ну вот вы бы хотели, чтобы половина мира толклась у вас под дверью, а вторая пыталась ставить на вас опыты?

Она права — кто бы этого захотел?.. Похоже, дело можно было считать закрытым. При обычных обстоятельствах я бы уже спустился по лестнице и удалился домой. Может, мне не помешала бы стопка бурбона. Но я продолжал сидеть. Сам не знал, почему это делаю, но не хотел в этом сознаться. Видите ли, я не верю в целителей, и все же знал единственную причину, по которой продолжал сидеть там — потому что сидеть там было чертовски приятно. Меня не донимали никакие боли или хвори, а рассудок мой парил в горних высях. Так хорошо я не чувствовал себя с детства, когда бегал босиком по траве, с ветерком, овевающим лицо, с уймой друзей…

— Держу пари, вы можете совокупиться, как только вам захочется, — проговорил я в полузабытьи.

— Простите? — И Бет, и Либби непонимающе уставились на меня.

— Я хотел спросить, долго ли вы намерены здесь оставаться? — встряхнул я головой, отгоняя наваждение.

Поглядев на миссис Дэниелс, девушка пожала плечами:

— Я обещала пробыть здесь год. Но не могу же я выскочить как черт из табакерки в самую годовщину, а? Так что, наверное, поболтаюсь тут еще пару месяцев.

— Нашли что-нибудь интересное в этих старых церковных архивах? — указал я на окружающие ее нагромождения.

— О, да, действительно!

— Например?

— Ну, начать хоть с того, что в этом городе была повивальная бабка, в тысяча семьсот одиннадцатом году помогавшая при родах маленькой девочки, названной Либби Вэйл.

— И пишется это имя так же?

— Угу.

— Вот так совпадение! А кто были ее родители?

— Генри и Джоанна Эймс.

— Ох, очень жаль! Наверное, Либби Вэйл было очень популярным именем в те дни.

Поглядев на меня, девушка улыбнулась:

— Верно.

— В смысле, даже сейчас, вероятно, наберется тысяч пять Либби Вэйл, расхаживающих вокруг?

— Скажите лучше, четыре.

— Четыре тысячи?

Снова потеребив ожерелье, Вэйл выложила:

— Я проделала интернет-поиск. Нас ровно четверо во всех Соединенных Штатах.

Тонкая золотая цепочка вокруг шеи Либби выглядела совсем новой. А роль подвески на ней играл старый круглый кусок металла с чем-то вроде древней гравировки.

— Расскажите мне о своем ожерелье, — попросил я.

— Я нашла его, копаясь в лазе в первый день пребывания здесь. Я словно бы вышла на него, была притянута к нему в первую же минуту, как мы свернули за угол. Оно довольно старое, но отношения к Джеку Хоули не имеет. Разве что он обожал играть в регби!

Сняв ожерелье, она отдала его мне. На одной стороне подвески кто-то нацарапал слова: «Я люблю», а с другой было так же нацарапано слово «Регби».

— Насколько оно старое? — поинтересовался я.

— Очень старое, не меньше двухсот лет. Но оно не восходит ко времени Джека Хоули. Я знаю, потому что провела исследование этого вида спорта, и до семьсот пятидесятого года его никто не называл регби.

— А что стало с Хоули?

— Он был схвачен и повешен двадцать пятого марта семьсот одиннадцатого года.

— Вы уверены?

— На сто процентов.

С мыслью о том, как фальсифицировал собственную смерть пару раз, я уточнил:

— Откуда у вас такая уверенность?

— Двое моряков вступили в команду Хоули, когда все ее члены были в увольнении на берегу в Чарльстоне, Южная Каролина. Они выдали Джека властям после того, как целый месяц видели, как он командует кораблем.

— А почему вы уверены, что он не закопал свое сокровище в Чарльстоне?

— Потому что, по словам тех двух предателей, он ни разу не покидал корабль в Чарльстоне. Его схватили в Сент-Олбанс при попытке закупить продукты для перехода до Ямайки.

— Были ли на суде свидетели?

— Его лучшие друзья, Джордж и Мэри Стаут, были вынуждены дать показания. Вопреки собственной воле они опознали Джека и признались, что он поднимался по Литл-Ривер на веслах и останавливался в их владениях. Их дети сказали, что Джек проводил там много времени.

— И вы обыскали этот район?

— Каждый квадратный дюйм. Я уж думала, что добилась своего, когда обнаружила старый колодец на территории, фактически принадлежавшей Стаутам. Но я не ощутила там ни намека на флюиды.

Пару минут мы просидели молча. Потом я заговорил снова:

— А как вы собираетесь объяснить свое исчезновение?

— Когда я буду готова вернуться в общество, попрошу кого-нибудь увезти меня за полстраны отсюда и высадить в лесу близ какого-нибудь города. Добреду до города и скажу, что была похищена, что мне завязали глаза и перевозили с места на место настолько часто, что я не знаю, где была все это время, — ответила девушка. — Мне будут задавать массу вопросов, и я буду немножко путаться, но если я не буду путаться, концы не будут сходиться с концами, правда ведь?

— Помощник шерифа сказал, что вас похитили.

— В фигуральном смысле, а не в буквальном. Когда истинные потомки приехали и поговорили со мной, я решила, что они с ума посходили, но обещала подумать об этом. В тот вечер, одна в своей комнате общежития, я начала шептать свое имя и думать о Хоули. И что-то случилось. Я знаю, что вам это покажется безумием, но я ощутила, как он произносит мое имя. В следующие пару месяцев это происходило несколько раз.

— Вы правы, это кажется безумием.

— Я же говорила…

— А не было у вас в роду случаев сумасшествия?

— Я ни одного не нашла, хотя искала будь здоров, уж поверьте!

— Значит, началось это как охота за сокровищами, а сейчас вы помогаете людям… Если вы хотите огрести большие деньги, почему бы вам не устроить реалити-шоу на телевидении, заработав миллионы?

— Как я уже сказала, я не хочу превращать свою жизнь в паноптикум. Вдобавок я углубилась в свои исследования, и вещи, от которых я прежде отмахивалась, обрели для меня смысл.

— Например?