Нина Васина - Правило крысолова

Наступила тишина.

— Можно я уже пойду на речку? — не выдержал молчания Антон.

— Еще несколько вопросов о последнем дне вашего пребывания в комплексе.

— Это хутор называется, — фыркнула Лора.

— Ну да. На хуторе. Что случилось во вторник … числа октября месяца?

— Я совсем ничего не помню, — тут же заявил Антон. — Я сильно испугался, когда начали стрелять, и потом ничего не помню. Уже можно на речку?

— Сейчас пойдешь. — Федерал подвинул свой стул поближе к дивану и посмотрел на болтающего ногами Антона с веселым азартом. Как ему удалось сменить за несколько секунд выражение лица — оторопь и растерянность после слов Лоры на радостную готовность к подвигам, — для меня осталось загадкой. Вероятно, их этому специально обучают.

— Начни с самого утра, — предложил он. — Вот ты встал, позавтракал…

— Если бы, — вздохнул Антон. — В пять тридцать — пробежка вокруг хутора. Два круга. Два километра.

— А, ясно, в пять тридцать все бегут, это вроде зарядки!

— Нет, — совсем поник головой Антон. — Бегаем только я с Лорой и сестра Аглая с сестрой Ксенией. Они бы, эти сестры, тоже не бегали, но Лора меня вытаскивала на улицу утром в любую погоду, они привыкли потом и даже зауважали Лору. У сестры Ксении прошел геморрой…

— Ладно, ты побегал, потом завтрак?

— Нет, — качает головой Антон. — Потом я тридцать минут отвечаю Лоре не правильные глаголы, от этого зависит, получу ли я кисель…

— Ты любишь кисель? — спросил второй федерал и окинул Лору оценивающим взглядом.

— А там был или чай, или кисель. Кисель два раза в неделю.

— А много у нас не правильных глаголов? — уже откровенно посочувствовал федерал.

— Не у нас. У англичан.

— Ну а потом — завтрак? — не выдержал подсевший к Антону молодой мужчина лет двадцати семи с тщательно прилизанными назад ото лба достаточно длинными волосами, щедро смазанными гелем.

— Нет. В шесть тридцать я должен дать корм свиньям. У меня было шесть свиней на хозяйстве, я их кормил и чистил загон перед ужином. Лора сказала, что я должен за кем-нибудь ухаживать, чтобы выработать в себе ответственность и дисциплину. Одной свиньи мне было мало, потому что эту свинью я сразу полюбил, вымыл ее и повязал розовый бант. Она привыкла ко мне, откликалась на кличку, как собака. Чтобы со мной не случилось при ее зарезании на мясо нервного… Кризисного…

— Кризисного шокового состояния нервного перевозбуждения, — подсказала Лора.

— Да, чтобы этого не случилось, мне выделили шесть свиней. С ними, конечно, было трудно, я еле успевал убирать и кормить их и банты уже не повязывал.

— Значит, ты мог поесть, наконец, после обслуживания свиней?!

— А молитва? — удивился Антон.

Я глянула на бабушку. Она незаметно кивнула.

— Кто хочет кофе? — Я выставила на стол два блюда с пирожными.

— Уже можно на речку? — вскочил Антон.

Чуть не прослезившиеся от тяжелой утренней жизни на хуторе мальчика Антона федералы решили не выспрашивать дальше, что он делал до и после обеда, а также не касаться темы ужина, чтобы не прибить девочку Лору на месте. Они перешли к главному:

— А как ты очутился ночью в сарае?

— Мы с Лорой услышали стрельбу, я не испугался, потому что Лора, когда стреляла ворон, всегда заставляла меня стоять неподалеку и смотреть, как надо расправляться с отбросами общества, я уже даже уши не затыкан. Но тут она приказала залезть под кровать, а когда я не захотел, затолкала меня туда ногами и потребовала у сестры Аглаи оружие. Сестра Аглая сказала, что вороны — это одно, а убить человека — это совсем другое. Лора сказала, что бог простит, потому что она должна защищать свою жизнь и жизнь брата. А Аглая сказала, что сначала она, грешница, попробует защитить наши жизни, за что ей мама и платит достаточно денег, а вот если ее убьют, Лора может взять ее автомат и натешиться в свое удовольствие. Я под кроватью не плакал, только чихнул два раза. И Лора сказала потом, чтобы я вылез, потому что больше не стреляли. Я вылез, мы побежали. Я упал, Лора меня сильно ударила, чтобы я не падал, и я опять упал… Тут появился мужчина. Незнакомый. Он схватил Лору за руку, а я его укусил за ногу. Пришла тетька, ударила Лору по лицу, и нас повели к вертолету. Вертолет стоял на пастбище, он светил одной большой фарой…

— А в сарай как вы попали? — напомнил федерал.

— Мужчина залез в вертолет и включил его, и тут сестра Аглая стала стрелять из копны сена, она шла за нами, только я не заметил. Вертолет от страха взлетел, а в Аглаю стала стрелять тетька. Лора ударила ее, они обе упали и катались по траве, а я подобрал тетькин автомат, Лора кричала, чтобы я стрелял, а я побежал… Лора побежала за мной и кричала, чтобы я отдал автомат ей. За Лорой бежала тетька. Я бежал до самого колодца у сарая и сразу бросил автомат в колодец. Чтобы больше никто никого не убил. А вертолет упал. Аглая ему что-то прострелила. Лора оттащила меня от колодца и сказала, что пробьет мою тупую башку позже, как только разделается с террористкой. Но один раз она меня все равно ударила, и я упал…

— Мальчик, иди гуляй, — тихо сказал федерал с прилизанными волосами. — Иди на речку. Тебя дедушка ждет. — Он посмотрел на Лору пустыми глазами.

— Инфантилизм в стадии дебилизма. — Та пожала плечами. — Если бы он выстрелил или хотя бы отдал мне автомат!.. Нет, он с чисто мужским кретинизмом несется к колодцу, ничего не понимая, отключив рефлексы!!

— Чай или кофе? — Я вышла из столовой, догнала Антона, прижала к себе и похвалила:

— Ты молодчина!

— Я все сделал правильно?

— Правильно, все правильно.

— Бабушка сказала, чтобы я рассказывал все подробно, что ел, что делал…

— Молодец, дай щечку поцелую!

— Она сказала, что можно говорить все-все про Лору! — уворачивается Антон. — И это не будет ябедничество.

— Не будет.

— Я все говорил как было. Только правду! А Лора не обидится?

— Но ты же — только правду!

— Да. Если бы они спросили про ту тетьку в сарае, пришлось бы сказать… Хотя я так испугался, когда она вошла за нами, а Лора нащупала вилы в сене. Я стал делать, как бабушка учила, — закрыл глаза, заткнул уши и думал про большую глыбу льда с пингвинами, как она плывет и тает в океане…

— Но они же не спросили, так ведь? Не надо ничего говорить, пока тебя не спросят.

— Да. Я это помню. Только то, что спросят, и с подробностями.

Я передаю Антона с рук на руки Питеру. Питер смотрит укоризненно.

Свой собственный допрос Лора разыграла в жанре бенефиса. Говорила только она. Упомянув еще раз про дебилизм собственного брата, исхитрившегося подобрать оружие, пока она расцарапывала лицо террористке, и выбросить его в колодец, Лора в дальнейшем об Антоне не упоминала, зато с подробностями прошлась по непрофессионализму Ладушкина.