Нина Васина - Правило крысолова

Описав в подробностях “идиотское поведение” инспектора милиции, размахивающего не снятым с предохранителя оружием и не предупредившего о своем официальном статусе, Лора в подробностях рассказала, как она ударила Ладушкина лбом в лицо, как тот упал, как его затаскивали на телегу, как брат предложил запрячь в телегу козла… “Смешно, да?”

Грустные, с застывшими лицами федералы поинтересовались, откуда в сарае мог появиться неопознанный обгоревший труп? Заходила ли в сарай, к примеру, гражданка Германии Хогефельд после того, как Лора с братом там спрятались? До или после появления инспектора Ладушкина? Говорил ли инспектор с Хогефельд? На каком языке? Поняла ли Лора, о чем они говорили? Были ли еще посторонние мужчины на хуторе, кроме вертолетчика? Вот, пожалуйста, фотографии, узнает Лора кого-нибудь? Не узнает, какая жалость… Так что же, инспектор Ладушкин разговаривал с Хогефельд? Кто такая Хогефельд? А вот, пожалуйста, фотография. Понятия не имеете, разговаривал ли с нею инспектор? А, вы точно знаете, что не разговаривал. Почему?

— Блин, ну я же только что сказала, что не успел этот инспектор войти в сарай, как сразу же получил в нос! Ну что тут не понятно?! — Лора раскраснелась от возмущения.

Федералы сознались, что им ну совершенно непонятно, откуда в сарае взялся труп Анны Хогефельд, которая, по рассказу мальчика, бегала за ними до последней минуты.

— Вы сказали — труп? — поинтересовалась бабушка. — Попробуйте вот эти пирожные, семейный рецепт.

Федералы попробовали по пирожному. Потом еще по одному, потом еще. С полными ртами, они объяснили бабушке, что, по заключению патологоанатома, гражданка Германии Хогефельд, проживающая в России по поддельному паспорту на имя Вероники Кукушкиной, была мертва до того, как обгорела. Это все, что смог сказать патологоанатом. Поскольку при пожаре на тело Хогефельд упала балка перекрытия, можно было бы считать это несчастным случаем, но в силу сложившихся обстоятельств…

— Почему вы спрашиваете об этой несчастной мертвой женщине у детей? — поинтересовалась бабушка, заменив опустевшее блюдо другим, заполненным, и поправляя ложкой сползшую половинку иссиня-черной блестящей маринованной сливы с белоснежной пены взбитого белка в песочной корзиночке.

— Так ведь свидетелей происшедшего больше нет! На инспектора Ладушкина заведено дело об убийстве. А он ничего не помнил до сегодняшнего дня. Сегодня вспомнил, но путается в показаниях. Он все время говорит о вас, Инга Викторовна, так что не обижайтесь, но мы должны отвезти вас к нему в больницу и в присутствии его начальства из управления внутренних дел снять показания, так сказать, при очной ставке.

— Инга, — повернула ко мне бабушка спокойное лицо, — принеси еще печенья. В духовке подсыхает.

— Ты думаешь, — я внимательно посмотрела в ее чистые глаза, — что нужно принести печенье?..

— Да. Неси.

— То самое, которое мы делаем для особых случаев?

— То самое. У нас как раз особый случай — гости пришли, не со злом, а с заботой, так ведь?

Федералы усиленно закивали, да, именно что с заботой о попавшем под внутреннее расследование инспекторе Ладушкине.

Дождавшись, пока из вазочки исчезнет все печенье, уныло поглядывая на активно жующие рты федералов, я впала в сильнейшую апатию, и даже последующая реакция двух взрослых и профессионально обученных мужчин на бабушкино печенье меня не рассмешила. Мы сели в одну машину, а вторая поехала сзади. На вопрос, зачем она вообще была нужна, мне подробно разъяснили, что это на случай, если бы в ходе допроса несовершеннолетних Латовых выяснились чрезвычайные обстоятельства. К примеру, если бы пришлось задержать несовершеннолетнюю Лору Латову, ведь такая деваха запросто могла убить и Кукушкину-Хогефельд, и пилота вертолета…

— И пристрелить своих охранниц, если бы они вздумали ей перечить, — подхватил другой.

Далее они активно обсудили внешние данные Лоры и пришли к выводу, что по ее физически неразвитому телу трудно предположить наличие в ней такой агрессии и злобы. По их мнению, подобное поведение бывает только у зрелых и сексуально неудовлетворенных женщин, как, например, у старшего лейтенанта Масликовой из четвертого отдела внешней разведки, она когда долго не кончает, то в тире выбивает одни десятки, а на ковре в зале запросто может кости переломать…

Мне стало скучно. Я понимала, что нужно воспользоваться реакцией их организма на бабушкино печенье и что-то выяснить для себя, но скука и отвращение придавили меня.

— Сегодня суббота, — вдруг подмигнул тот, что с прилизанными волосами. Он вел машину. Я посмотрела непонимающе.

— Как у вас с решением этих самых сексуальных проблем? — подхватил другой.

— Она еще не знает, — посмотрел на меня с жалостью любитель “мокрой” прически.

— Чего я не знаю?

— Сегодня ведь суббота, так? — опять подмигивает.

— Ну и что?

— Я к тому, что, если к вам в субботу не приходит любовник, как вы решаете эту проблему?

— Откуда вы знаете, что ко мне приходит мужчина только в субботу? Может быть, у меня каждый день недели разный!

— Нет, это на Ханну Латову работали четверо из восьмого отдела, — зашелся смехом федерал на заднем сиденье рядом со мной. — Ей сделали полный набор, вы бы почитали разработку психолога на эту тему!

Тут они слились в полном экстазе, взахлеб заваливая меня цитатами из разработки их штатного психолога. Впав в оцепенение, не веря своим ушам, я слушала, что “молодого застенчивого и стесняющегося агента — тип великовозрастного сыночка” должен был на следующий день сменять “крупный, тяжелого сложения агент лет пятидесяти, умудренный житейским опытом, немногословный и по поведению категорически надежный — тип папы, способного решить любую проблему”. А его, в свою очередь, “нервный заводила, около тридцати, с замашками афериста, не брезгующего попросить денег — тип криминального красавца”. После “криминального красавца”, вероятно, чтобы успокоить нервы моей тети, предлагался “среднего достатка, пришибленный любовью до потери интеллекта, по-собачьи преданный, отслеживающий любые желания возлюбленной ее ровесник — тип многодетного научного сотрудника, застрявшего лет на десять на уровне защиты кандидатской”.

— А вас как только Павел Андрееич увидел, сказал — она моя целиком. Я ее один раз в неделю сделаю счастливой на пять дней сразу! И выделил для обработки субботу.

— Субботу он выделил, потому что в пятницу крутил с Любочкой.

— Нет, не с Любочкой, а с этой, как ее!..

— С Любочкой, медиком из отдела фактурщиков!

— Почему не на семь дней! — закричала я, чтобы прекратить эту муку. — Почему на пять?

Обхохатываясь, мне объяснили, что на шестой день я должна уже была начать зреть, чтобы к седьмому дню желать своего возлюбленного до… Ну, до этого самого.