Нина Васина - Правило крысолова

И вот мы едем по Ярославскому, поем, в какой-то момент я замечаю, что Лом неумело подпевает, и Ладушкин кивает в такт, и Антон прижался щекой к моей руке у него на плече, и Лора вцепилась в мои пальцы своими, и день показался мне удивительно счастливым, хотя скажи я это кому-нибудь — засмеют ведь. Едет себе девочка на работу снимать натасканных зверюшек-охранников, ее вытащили на день из следственного изолятора и туда же засунут до полуночи, пока машина не превратилась в тыкву, кучер — в крысу… Смотрю на Лома и понимаю, что из него получилась бы обаятельнейшая крыса.

И вот мы проехали в так называемую охраняемую зону. Пока дежурные на въезде связывались по селектору с пригласившими нас хозяевами особняка номер 144, дети восхищенно осматривали особняки с другими номерами, и Антон поинтересовался, кто придумывает такие дома?

— Франклин, — тут же съехидничал Ладушкин. — У кого больше этих Франклинов, у того фантазия безумствует.

У особняка 144 нас ожидали двое в форме… правильно, черного цвета, с эмблемой ключей Тортиллы на груди. Меня удивила ограда вокруг участка — высоченный каменный забор, по верху которого идет колючая проволока, еще меня удивил проход к дому — он был изолирован от участка сеткой. Камер слежения я насчитала только во дворе пять, а в металлической входной двери оказалась внизу дополнительная квадратная дверца.

— Ух ты, — присела Лора. — Крупной породы ваша собака!

— Собак не держим, — ответил ей один сопровождающий, и Антон, спрятавшийся было за мою спину, вздохнул с облегчением.

— Да, Ахинея, — заметил Лом, возившийся на ходу с камерой, — я все хотел тебе сказать — это не собаки.

— Не собаки это, — задумался Ладушкин, измеряя растопыренной пятерней размеры дверцы.

Охранники в черной форме провели нас в просторный холл, рассадили по креслам и дивану, задумались, пошушукались, а потом сообщили, что уже больше четырех часов и каскадер ушел.

Я ничего не поняла, меня даже не насторожило это слово — “каскадер”.

— Все, — поднялся Ладушкин, — каскадер ушел, кина не будет, все расходимся по домам.

Его вежливо попросили сесть и подождать десять минут. Через десять минут подойдет проживающий в особняке номер 132 директор фирмы “Секрет”, это с ним я договаривалась о съемке, он все решит. А пока… Кофе, коньяк, минералка, яблоки, виноград, груши, киви, сигары, конфеты и небольшой стенд из редких видов оружия в кабинете рядом, если мужчинам это интересно, — охранник посмотрел на Ладушкина.

— Где? — вскочила Лора.

И вот через девять минут и тридцать восемь секунд… зловредный Ладушкин заявил, что ему в этом доме не нравится, здесь странно пахнет, антисептиком, как в морге, когда хотят скрыть неприятный запах, и если ровно через десять минут директор не появится, то он уходит и меня, естественно, забирает с собой. И начал отсчет времени. И на тридцать восьмой секунде после девяти минут влетел запыхавшийся директор “Секрета”, лицо его было пунцового цвета, а волосы мокрые, оказывается, его выдернули из сауны, но он все равно был очень рад нас видеть, потому что сегодня последний день, когда можно сделать съемку… А каскадер ушел?.. Ну ничего, это ничего, мы что-нибудь придумаем, знаете, как сделаем…

— Нет, — покачал головой один из охранников. — Я не могу. У меня дети.

— Минуточку, — насторожилась я. — Кого надо снимать?

— Я хотел тебе сказать, — опять начал Лом, но директор его перебил.

— Отличных натасканных охранников надо снять, всего-то съемок минут на пять-шесть, потом добавите текст, я приготовил. Еще эмблему нашу, я не знаю, как это правильно делается, чтобы было ненавязчиво. Вот вы, вы можете войти первым. — Директор взял Ладушкина за руку и осмотрел его лицо. Задумался. — Нет, — покачал после осмотра головой. — Вы войдете вторым, а первым войдет наш работник и сделает вид, что он собирается грабить комнату.

— Скажет мне кто-нибудь, наконец, кого мы собираемся снимать? — Я повысила голос. — Это пантера? Лев? Рысь?

— Ну что вы, это натасканные на охрану закрытых помещений животные, можно сказать, самые близкие человеку, уверяю вас, они не могут причинить увечья, если вы все делаете правильно.

— Мне это надоело, — заявил Ладушкин. — Я не боюсь никаких животных, я вообще никого не боюсь, кроме одного человека — женщины по имени Инга Грэме, поэтому давайте побыстрей все закончим, мне с этой женщиной еще надо кое-что обсудить наедине.

— Да-да, время не ждет, — кивнул директор. — План такой. Мой человек входит в охраняемое помещение. С оператором, да, с оператором, вы оператор? Станьте сзади. Охранник… кого поставим? — спросил он и сам себе ответил — Матильду, конечно, она поспокойней. Охранник Матильда должна проявить все, чему ее обучали, вы только ведите себя спокойно, просто стойте и снимайте. Мой человек будет бегать по комнате, Матильда его нейтрализует. Вы все это снимаете и спокойно дожидаетесь сирены. После чего Матильда получает поощрение, ее уводят, вы выходите. Все ясно? Детей нельзя, — остановил директор Лору.

— Антон, спрячься тут где-нибудь, — приказала Лора, не поворачиваясь. — А я лично свою тетушку ни на секунду не оставлю с незнакомыми. Лучше расскажите, что должна делать эта Матильда.

— Она должна криками напугать постороннего, а если он не застынет на месте, то прыгнуть на него и нейтрализовать на некоторое время действием…

— У меня же… — начал было работник в черной форме, но директор отмахнулся:

— Получишь денежное вознаграждение, отправишь детей в зимний лагерь. Так вот. После нейтрализации постороннего Матильда должна вызвать по селектору полицию. В ожидании полиции она будет угрожающе себя вести, ходить вокруг постороннего с разъяренным видом и, может быть, повторяю, в исключительных случаях, демонстрировать свое отвращение и презрение, но это не всегда случается.

— Вы что, начали обучать приемам охраны психически больных? — не сдержал любопытства Ладушкин.

— Да нет же, — скривился директор. — Это всего лишь обезьяны.

— Гориллы? — шепотом спросила я.

— Ну что вы, милейшие шимпанзе. — Директор наклонился и ладонью показал от пола приблизительный рост милейших обезьянок.

— Я давно хотел тебе сказать, — опять завел свою песню Лом.

— Ну, с обезьяной я как-нибудь справлюсь, — усмехнулся Ладушкин.

— Подождите, — что-то меня в этой истории настораживало, но я не могла определить что, — а почему вы сказали, что сегодня последний день, когда можно делать съемку?

— Понимаете, шимпанзе, они, как и люди, различаются в актерском мастерстве. У нас была отличная пара актеров, самка и самец, разыгрывали нападение так артистично, что дух захватывало. Тут тебе и крики душераздирающие, и пластика движения, и агрессия! Но самца позавчера забрали, наняли на месяц охранять пустой дом. А сегодня поступил заказ и на Матильду. Хозяин сам приехал, посмотрел на нее в действии, остался очень доволен и оплатил заказ. Каскадер наш, который это обычно показывает, поехал после демонстрации домой… отдыхать, — определился после паузы директор, а его работник скривил губы в подозрительной ухмылке. — Я вам скажу по секрету… — Директор отвел меня в сторону и понизил голос. — Эта пара была, на мой взгляд, самой профессиональной, мне именно с ними рекламный ролик позарез нужен, а остальных обезьян мы подучим еще, поработаем над ними, понимаете? Но это между нами.