Лиза Марклунд - Громкое дело

Эллен и Калле уже сами пришли домой из группы продленного дня, чему не стоило особенно удивляться, как бы возмутительно подобное ни звучало. Им всего-то требовалось перейти Хантверкаргатан, и, помимо прочего, именно по этой причине они не особенно старались найти новое жилье, пусть их съемная трехкомнатная квартира и была слишком тесной.

Машины ползли с черепашьей скоростью, Анника отпустила сцепление, и ее автомобиль несколько метров, как на лыжах, скользил среди сугробов.

Даже Эссингеледен не удосужились очистить. И она не знала, связаны ли снежные завалы на автостраде с изменениями климата или стали результатом новой муниципальной политики правых.

Анника вздохнула и достала свой личный мобильный телефон, отыскала последний набранный номер и слушала треск в динамике, пока ее вызов пробивался через шторма и спутники. Подключение к линии произошло сразу же, без каких-либо промежуточных сигналов.

«Hello, you have reached Thomas Samuelsson at the Department of Justice…» [1]

Раздраженная и чуточку смущенная, она отключилась. Ее муж не отвечал по своему мобильному с позавчерашнего вечера. Каждый раз, пытаясь дозвониться до него, она натыкалась на автоответчик, сообщение на котором он упрямо сохранил на английском, хотя они приехали домой из Вашингтона четыре месяца назад. И потом это четко произнесенное нараспев и небрежным тоном «Department of Justice», боже…

Ее второй телефон, издательский, зазвонил на самом дне сумки. Анника неторопливо отыскала его, поскольку стояла в пробке.

– Что за снимки ты прислала?

Патрик Нильссон, редактор бумажной версии, явно получил сделанные ею на тропинке фотографии.

– Мертвая мать маленького ребенка. Оставила сына в детском саду сегодня утром и непонятным образом умерла на пути домой. Я ставлю десятку на то, что она в разводе и папаша малыша прибил ее.

– Выглядит как вывернутый из земли корень. Как все прошло у Ингвара?

– Ингвара?

– Главы фирмы ИКЕА.

Ей пришлось покопаться в памяти, чтобы вспомнить задание, по которому ее послали изначально.

– Забудь.

– Ты уверена?

Патрик вбил себе в голову, что крыша магазина ИКЕА в торговом центре «Кунгенс Курва», самого крупного в мире, вот-вот рухнет из-за скопившегося на ней снега. Из этого, бесспорно, мог получиться хороший материал, если бы именно так все и обстояло. Однако в бюро информации ИКЕА на Аннику вытаращили глаза, когда она спросила относительно такой проблемы. По ее утверждению, ей пожаловались на это читатели, что в принципе не соответствовало истине. «Сигнал» родился тем же утром на встрече редакционного руководства и, скорее всего, в мозгу Патрика Нильссона. И ее отправили проверить, не могла ли действительность каким-то образом соответствовать потребностям «Квельспрессен». В итоге тамошний персонал позвонил техническому шефу в какой-то главный офис, и тот гарантировал по телефону, что крыша выдержит двадцать два метра снега. И это минимум.

– В общем, там все нормально, – сказала она лаконично.

– Да, но, черт побери, ты смогла подняться и проверить все лично?

– Само собой, – солгала она.

– И даже никаких трещин?

– Не-а.

Автомобили вокруг нее внезапно пришли в движение. Она включила первую скорость, колеса пробуксовали по снежной слякоти, и, прибавив газу, ей удалось поднять скорость до двадцати километров в час.

– Что мы будем делать с мертвой мамашей? – спросила она.

– С кем? С вывернутым корнем?

– Полицейские практически уверены, кто она такая, – еще днем сосед позвонил и заявил о ее исчезновении, но они, вероятно, сегодня не станут разглашать ее имя.

– И она, значит, лежала за детским садом? – спросил Патрик на сей раз с явными нотками интереса в голосе. – Ее нашел кто-то из деток?

– Нет, – ответила Анника и переключилась на вторую скорость. – Лыжник.

– Ты уверена? А может, чье-то чадо наехало на нее на санках? Рука трупа, наверное, вывалилась наружу и ухватилась за одно из полозьев?

– Я сейчас за рулем, – решила прекратить пустой разговор Анника. – Буду через четверть часа.

Она оставила машину на парковке у здания издательства и по лестницам спустилась в систему подземных коридоров. Раньше в редакцию можно было подняться четырьмя путями, но сейчас из-за угроз взрыва и самых разных психопатов все их заперли, за исключением одного. Единственным способом обойти охранника стало низом добраться из гаража до лифта, шахта которого находилась позади него. Конечно, Торе Брандта выгнали, когда обнаружили, что он продавал «левый» алкоголь в редакции по ночам, но неприятное ощущение от необходимости проходить вдоль длинной стойки охраны сидело у нее в крови, и она почти всегда выбирала путь через подвал.

Ей пришлось ждать лифт несколько минут. Поднимаясь, Анника почувствовала знакомый зуд в животе, каждый раз посещавший ее, когда она находилась на пути в редакцию, некое ощущение напряженного ожидания, готовности к тому, что тебя могут втянуть буквально в любую авантюру.

Анника сделала глубокий вдох, прежде чем шагнула на пятнистое ковровое покрытие.

Обстановка в офисе по меньшей мере пару раз поменялась за те три года, что она трудилась специальным корреспондентом в Вашингтоне, в соответствии с требованиями нового времени к производственной среде и организации рабочего места. Посередине располагался выпускающий редактор новостей, как притягивающий все внимание центр вселенной. Он клонировал себя, и сейчас вместо одного их стало трое. И двое отвечавших за бумажную и интернет-версии, которых ее любимая коллега Берит Хамрин называла «слойками с сыром», сидели спиной друг к другу и таращились каждый в свой дисплей. Тогда как третий, имевший отношение и к Интернету, и к телевидению, примостился сбоку, там, где раньше находился факс. На дюжине огромных телевизионных экранов над их головой мелькали новостные программы самого разного свойства вперемежку с мыльными операми, наполняя редакцию духом рынка и всевозможными анонсами. Раньше такие же экраны, но меньшего размера стояли между столами дневных репортеров. Сейчас от них не осталось и следа.

Стоило Аннике попасть сюда, и она становилась одинаково собранной и спокойной.

По сути, здесь все всегда оставалось тем же самым, только тесноты прибавлялось. Сотни люминесцентных ламп заливали помещение мерцающим голубым светом. Столы с горами бумаг. Склоненные над ними головы. Сопутствовавшая напряженной работе нервозность, из-за которой желаемое порой принималось за действительное, но которая в конечном счете все равно не мешала добиваться нужного результата.

Годы в Вашингтоне уже казались историей, рассказанной ей кем-то или некогда прочитанной в романе, или обрывком сна. Жизнь вернулась на круги своя. Как раз здесь она начинала, подменяя отпускников, тринадцать лет назад, проверяла сигналы, была девочкой на побегушках и подручным на ниве новостей.