Георгий Айдинов - Неотвратимость

— Словам не верю. Предъявляйте. Тогда и будем разговаривать.

Старший лейтенант Калитин без особой необходимости не хитрил с преступниками и, уж во всяком случае, никогда не пытался воздействовать на них с помощью известного «психологического» приема, который носит столь красноречивое название — «взять на пушку». Он считал, что с теми, кто и думать забыл о существовании таких понятий, как честность, порядочность, он просто не имеет права хоть в чем-то отступить от своих нравственных принципов. Проходило больше или меньше времени, но все они (неужели «разгонщик» Матюшин — исключение?) начинали понимать это. И тогда обычно наступал перелом.

Расследование преступлений, как никакое другое логическое искусство, не терпит штампа, одинаковых подходов к разным случаям, хождения по одним и тем же, проторенным путям. Бесспорно, криминалисту необходимо работать над личностью правонарушителя, знать, чем он дышит. Тогда яснее становятся и мотивы преступления, а следовательно, легче раскрывается и оно само. Но направь Павел все силы лишь на «познание» Корнилова — и еще неизвестно, как и когда удалось бы разобраться в подоплеке всех этих массовых квартирных краж в Москве. Да и вряд ли были возвращены владельцам похищенные вещи: переделанные, перелицованные, перекрашенные, они ушли бы по таинственным каналам неизвестно куда и к кому. В деле Корнилова старший лейтенант не столько работал над личностью преступника, сколько вокруг него, над его окружением, связями, сообщниками, пособниками. Что Корнилов? Самыми элементарными действиями уголовный розыск рассек его «личность», его духовный мир на составные части. Раз так, то, конечно, незачем игнорировать возможность получить и непосредственное признание преступника. Но если он оказался «кремнем», должны помочь иные шаги. И они предпринимались самым активным образом. Здесь Павел сказал чистую правду: Корнилова ожидали на следующий день такие неожиданности, которые его буквально потрясли.

…По разным причинам меняют люди свои квартиры. Ясно лишь, что каждому хочется жить лучше, удобнее, чем прежде. Есть такие любители в Москве, что даже устроили некий «спорт» из этого занятия. По семь-десять раз переезжают они из одного дома в другой, из дальнего района — в центр и обратно, гоняясь за «синей птицей» жилищного совершенства. Подобные хлопоты, которые сами себе устраивают горожане, законом не запрещены, так что уголовному розыску интересоваться, скажем, причиной обмена вроде бы не пристало. Но для того, вероятно, и существуют правила, чтобы оговаривались исключения из них. Зачем, например, понадобилось двадцатипятилетней Дарье Васильевне Харабаровой переселяться в худшую, еще более населенную квартиру, да еще расположенную в соседнем здании, тут же, на Кутузовском проспекте? Согласитесь, что любопытство сотрудников МУРа в данном случае имело под собой основания.

К Дашке — а именно так и никак иначе предпочитали именовать Харабарову прежние соседи — угрозыск привела весть из Таганского ломбарда. В первые несколько месяцев после появления в Москве Главарь, обворовывая квартиры, не был особенно разборчив. Это потом он брал лишь носильные вещи, и только в том случае, если они были новыми. А сначала он не брезговал и часами, и транзисторами, и даже модными дамскими сапожками. Видимо, Главарь спохватился затем, что часы да приемники имеют свои номера и это может помочь милиции напасть на его след. Номера эти действовали как самые добрые помощники милиции, лучше даже, чем специальная «противоворовская краска». Этим бесцветным химическим препаратом надо посыпать вещь, на которую может позариться вор. Если хоть чуточку краски попадет на руку жулика, он ее не отмоет никакими ему известными средствами: от влаги цвет краски лишь больше проявляется. Но всюду распылять эту краску нельзя, а там, где применили «химическую ловушку», вор не обязательно должен появиться. А номера на вещах действуют так же невидимо, но со стопроцентной вероятностью. Уничтожить номера нельзя. Это значит привести в негодность дорогие вещи. Воры же люди корыстные и портить то, что стоит денег, не станут. Скупщики краденого весьма неохотно, в лучшем случае за гроши, берут часы и приемники. На рынок тоже их не понесешь, слишком велик риск попасться. Значит, остается единственный — легальный путь сбыта: через комиссионные магазины, скупки, ломбарды, хотя и тут приемщики бывают настороже и это может привести к краху. Так оно и случилось. В комиссионных магазинах, скупках и ломбардах Москвы с повышенным вниманием стали относиться к этим вещам, сверять их номера с теми, какие были даны МУРом. И вот зажглась красная лампочка тревоги. В Таганский ломбард сданы часы марки «Заря», номер которых значится в списке угрозыска. Проверяют: часы похищены, судя по всему, именно Главарем, в то время как он «очищал» квартиру в одном из домов в районе Кашенкина луга, в Останкине. Кто сдал часы? Паспорт предъявлен Дарьей Васильевной Харабаровой.

Сотрудники МУРа едут на Кутузовский проспект. Ведут беседы с новыми соседями Харабаровой, в домоуправлении, с дворниками. Те говорят:

— Ничего о ней пока не можем сказать: ни хорошего, ни плохого. Работает продавцом в булочной. Ведет себя довольно тихо. Ребенок у нее. Изредка заходит к ней и остается ночевать молодой мужчина. И все. Может, в соседнем доме, где она жила до этого, больше знают?

Тот «букет», который ожидал в соседнем доме Петю Кулешова, Сережу Шлыкова и Валерку Венедиктова, посланных Павлом для первого знакомства с Харабаровой, превзошел своим «ароматом» самые смелые ожидания.

— Дашка?

Прежние соседи Харабаровой аж заходились от негодования, рассказывая о ней.

— Поверьте, девица достаточно легкого поведения.

— А мать ее — они вместе жили — такого же поля ягода. Как только держат подобную личность в детском саду? Воспитательница! Большего издевательства над этим понятием представить невозможно.

— Какие попойки они здесь что ни день устраивали!

— Самый настоящий притон был. На окне «маяк», подозрительные личности какие-то шлялись и днем и ночью.

— Мы все так и заявили Дарье с мамашей: или убирайтесь куда хотите подобру-поздорову, или мы через суд вас заставим выехать, да туда, куда Макар телят не гонял.

Они и разъехались, мамаша с дочкой. Дарья в соседний дом перебралась, а мамаша — в Кунцево.

— Спасибо. Характеристика исчерпывающая. Еще бы одно только выяснить. Вот вы не помните? — Петя Кулешов обратился к самой активной из жильцов — старушке, которая, как выяснилось, была здесь ответственной квартиросъемщицей. — Не заходил ли к Харабаровой когда-либо некий Корнилов Матвей Данилович? Среднего роста, рыжеватый такой мужчина, лет пятидесяти?