Евгений Сухов - Лошадиная доза

Александра Александровна пожала плечами и поднялась со стула:

— Я готова.

— Хорошо, — кивнул Жора и жестом указал свидетельнице на дверь, приглашая выйти из кабинета первой…

Дача народной артистки республики Ермоловой и правда оказалось небольшой. Это был простой одноэтажный бревенчатый дом без каких-либо изысков, похожий на обычные деревенские дома. Разве что палисадник ухожен, веранда имеется, как в господских имениях, да крыша железом крыта. В конце усадебки — добрая банька, также бревенчатая и под железной крышей. Сад за домом с яблоньками, грушами да крыжовником. Небольшая беседка, где по вечерам хорошо кушать чай с вареньем и баранками, вести неторопливые беседы о новых театральных постановках, игре артистов и строить планы на будущее. Вот, собственно, и вся дачка…

Правда, когда Жора зашел внутрь, впечатление у него поменялось. Даже принимая во внимание, что много вещей, причем наиболее ценных, было украдено, обстановка внутри оставалась барской: изразцовая печь, штофные обои, в гостиной большой угловой диван и покрытый лаком комод с вывороченными ящиками, а в спаленке — голая панцирная кровать с блестящими ножками и спинками.

Поскольку ни стульев, ни кресел не было, присели на диван: Стрельцов с одного края, Угрюмова — с другого.

Жора осматривал комнату. Его внимание привлекли ящики, торчащие из массива комода. Пара из них валялась на полу.

— А вы не скажете, кто в комоде рылся? — спросил он.

— Да сам этот мордатый и рылся, — негодующе ответила Александра Александровна.

— Вы имеете в виду главаря с круглым лицом? — уточнил Стрельцов.

— Его самого, — кивнула Угрюмова. — Кого же еще…

Георгий поднялся с дивана, поднял один ящик, посмотрел на него внимательно. На лаке, покрывавшем лицевую сторону ящика, явственно были заметны отпечатки пальцев.

— Можно я этот ящичек возьму с собой в управление? — спросил он. — Вы не беспокойтесь, я принесу его обратно.

— Берите, чего уж теперь, — последовал ответ.

Затем в течение часа Стрельцов, со слов Удальцовой, составлял опись похищенного. После чего, оставив Александру Александровну на даче, стал обходить соседей. Но, увы, особо полезного для себя Жора не услышал. Соседей слева не было вообще. И дом встретил его закрытыми ставнями и заколоченной крест-накрест дверью.

Справа, через дом, жила одна доисторическая старуха, которая то и дело лорнировала Жору, ехидно усмехаясь, на вопросы отвечала невпопад и была явно не в себе. Как она жила на даче одна, чем питалась — так и осталось для Жоры большой загадкой.

Чуть наискосок от дачи Ермоловой проживала крестьянская семья Кличковых. У них было, как говорится, семеро по лавкам. И им было явно не до соседей. Правда, старший из детей, пацан лет шести-семи, сказал, что видел мужиков и две подводы, отъезжающие от дачи барыни (так звали Марию Николаевну Ермолову Кличковы да и, наверное, все остальные соседи народной артистки), но описать мужиков не смог: было уже темно. Эти две подводы и мужиков, едущих попарно в сторону Дмитровского шоссе, видела и Марфа Колюжная, что проживала через три дома от дачи Ермоловой. Вечером она снимала белье во дворе, когда мимо нее в сторону Дмитровского шоссе проехали две подводы с мужиками. Подводы были доверху груженные. Что было на них, Марфа не видела, поскольку то, что везли мужики, было прикрыто рогожею.

Больше Жора ничего путного не узнал и уехал. А Угрюмова осталась на даче наводить порядок.

По приезде в управление Григорий Стрельцов застал в комнате бригады Бахматова и Осипова.

— Где ты пропадал, Стрельцов? Обыскались мы тебя, — произнес Бахматов недовольно. — Нас всего трое, а дел — и десяти человек мало будет. А тебя носит невесть где…

— Почему это невесть где, — немного обиженно сказал Георгий. — Я ведь дежурному доложился, что во Владыкино поеду.

— А чего тебе там делать-то, в этом Владыкине? — удивленно спросил Бахматов, переглянувшись с Осиповым. — Свежим воздухом, что ли, решил подышать?

— Вооруженное ограбление, товарищ Бахматов, — придав голосу официальный тон, произнес Стрельцов. — Сегодня я принял заявление от гражданки Угрюмовой о разбойном нападении банды из четырех человек на дачу народной артистки республики актрисы Ермоловой и причинении угрозы жизни самой гражданке Угрюмовой.

— То есть ты открыл уголовное дело, — без всякой вопросительной интонации произнес Бахматов.

— Да, открыл, — с некоторым вызовом ответил Жора. — В ваше отсутствие принял заявление и снял допрос с гражданки Угрюмовой как свидетельницы происшествия.

— И протокол допроса составил? — весело спросил Николай Осипов.

— Конечно, как же без него? — отозвался Стрельцов. — Все, как учили на курсах уголовного розыска.

В доказательство своих слов он достал из ящика стола папку с тесемками и надписью « Дело о вооруженном нападении на дачу артистки Ермоловой… Начато: 24 апреля 1923 г. Окончено:…» и показал ее сначала Бахматову, а затем Осипову.

— Ну, коли ты принял заявление и допросил свидетельницу, тебе это дело и вести, — сказал Бахматов. — Докладывай, что тебе известно…

Леонид Лаврентьевич сел за свой стол и устремил взор на Георгия. Осипов сделал то же самое.

— Мне удалось выяснить следующие обстоятельства, — начал Жора. — Вчера вечером на дачу народной артистки республики гражданки Ермоловой ворвались четверо вооруженных людей. Угрожая револьвером, они принудили гражданку Александру Александровну Угрюмову оставаться на месте и вынесли с дачи все ценное, что только можно было унести, включая продукты питания и столовые приборы…

— Ты записал, что бандиты вынесли с дачи? — быстро спросил Леонид Лаврентьевич.

— Так точно, все записал. — С этими словами Стрельцов полез во внутренний карман и достал несколько исписанных листков. — Опись похищенного имущества с дачи Ермоловой прилагается… — Он вложил листки в папку и продолжил: — Похищенное с дачи Ермоловой преступники вывезли на двух подводах. Согласно опросу свидетелей, подводы проследовали в сторону Дмитровского шоссе.

— А эта Угрюмова бандитов описала? — спросил Коля Осипов. — Или они грабили в масках?

— Никаких масок не было, — ответил Жора. — Бандиты не скрывали своих лиц, действовали нагло и, надо полагать, не впервые. Свидетельнице удалось разглядеть двоих из них. Первый — главарь. Роста ниже среднего, пухлый и круглолицый. Возраст, как сказала свидетельница, «немного за тридцать». Никаких особых примет, кроме того что у него были глаза, похожие на рыбьи…

— У них у многих рыбьи глаза , — со значением высказался Осипов. — Потому что среди бандюг морфинистов как собак нерезаных. А то еще анашу курят и опий. И «марафет» нюхают, который достать сегодня не проблема. Нет, брат, рыбьи глаза — не примета…