Илья Рясной - Библиотечка журнала «Милиция» № 1 (1993)

— А книги какие взяли?

— Ни одной. Нигде.

— Хоть вниманием удостоили книги?

— Старушки говорят: смотрели.

— Да-а, привередливый народ. В Нетесово у меня знакомый. У него несколько рукописных книг. Редчайших. От бабки унаследовал. Одну из них археографы купили у него за полторы тысячи. Точь-в-точь такую, какая есть у Афанасия.

— Может, они цены не знали? — неуверенно сказал участковый, возвращая Корзилову журнал.

— Сережа, — с укоризной в голосе сказал фельдшер, — ты же участковый инспектор, староверы на твоей территории, твои подопечные. Не поленился бы хоть однажды заглянуть ко мне. Я бы рассказал тебе, что наиболее чтимые иконы в келье Агафьи и Настасьи — «Богоматерь Печерская» и «Богоматерь — Умягчение злых сердец» — среди определенной публики будут оценены в десяток моих годовых жалований.

— Самый лакомый скит, — сказал Шатохин.

— Это вы точно выразились, самый лакомый, — согласно кивнул Корзилов. — По числу и ценности древних икон разве что скит Великониды может соперничать. Но это в другой колонии староверов. В восточном крыле района.

— Какое торжественное имя — Великонида, — не удержался от замечания Шатохин.

— Она ему соответствует. — Фельдшер мельком посмотрел на часы.

Шатохин понял: времени у собеседника больше нет. Вопросов было много. Шатохин задал самый важный на текущий момент:

— Лучшие иконы были, вы сказали, у Агафьи и Настасьи. А самый бедный домик в этом отношении?

— У Варвары и Агриппины. Правда, после того, как за Киприяном ухаживали, все его богатство к ним перекочевало. Жаль, если не найдете.

Иона Парамонович опять взглянул на часы.

— Вам некогда? — спросил Шатохин.

— На хутор в Марковку через полчаса ехать. У женщины там роды трудно прошли. Жене лекарство успеть приготовить нужно… Завтра приходите. В любое время. Можно хоть в пять утра. Я встаю рано.

— Спасибо, Иона Парамонович.

Шатохин скользнул взглядом по журналам на подоконнике, поднялся с дивана.

Едва отошли от дома Корзилова, Шатохин спохватился: забыл спросить, кто участвовал в ограблении скитов в предыдущий раз, восемь лет назад. Фельдшер наверняка знает, помнит.

Шатохин приостановился, обернулся. Можно бы возвратиться. Нет, не стоит. И без помощи фельдшера можно установить, поднять дело из архива. Сейчас и так сведений предостаточно получили.

Со вчерашнего дня неотвязным был вопрос: почему, побывав во всех скитах, грабители обогнули один-единственный, стоящий не так далеко от остальных. Объяснение было такое: в четырех ограбленных кельях охотники за иконами взяли так много, что больший груз сделал бы рюкзаки неподъемными. Не думал Шатохин до встречи с уртамовским фельдшером и о том, почему налетчики заглянули перво-наперво именно в скит около озера, не усматривал в этом какой-то скрытой закономерности. Просто посчитал, нужно же откуда-то начинать. Ошибался. Все у грабителей было предусмотрено, выверено, ни одного лишнего шага не сделали. Нет, без хорошего проводника не обошлось, чтобы вот так свободно, быстро передвигаться от острова к острову среди болот. Где же этот вахтовик-железнодорожник Бороносин, которого видели поблизости от Силантьевки и около скита Василия? Если связан Бороносин с налетчиками, меньше всего ему сейчас выгодно где-то прятаться, привлекать к себе этим внимание. И где лейтенанты Поплавский и Хромов? Три часа назад приказал им выехать в Уртамовку. Пора уж быть. Начальник Назарьевской милиции тоже должен приехать сюда. Нужно договориться о дальнейших действиях. Поиски в тайге прекращаются, но это не означает, что грабители смогут беспрепятственно уйти.

Гул тяжелых мотоциклов огласил тихую центральную улицу поселка. Это возвращались пробывшие двое суток в засадах уртамовцы. Поднимая пыль, мотоциклы промчались мимо Шатохина и Красникова.

На подходе к поселковому Совету, где находился кабинет участкового, их нагнал вездеход. Пропыленные, с усталыми от бессонной ночи глазами вылезли из кабины Поплавский и Хромов.

— Думал, из управления был приказ прервать поиск, — обращаясь к Шатохину, выпалил Поплавский. — А это вы, товарищ майор, настояли сами. Э-эх… — В голосе начальника Нетесовского ОУРа слышалось осуждение.

— Так надо. Людей беречь надо. — Считая лишними дальнейшие объяснения, Шатохин направился в кабинет участкового, остальные — следом.

— Сколько от Бирюлино езды? — спросил Красников, садясь за стол, на котором по-прежнему лежала карта района с пометками, сделанными рукой Поплавского.

— Часа четыре ехать, товарищ майор, — ответил участковый.

Раньше чем через час Коротаев не будет, подумал Шатохин. Вместе с ним необходимо съездить в Назарьево. Пора встретиться с теми, кто побывал до него в скитах и осмотрел места происшествий. Что там, у криминалистов района и крайуправления?

— По вашему мнению, лейтенант, они все еще в тайге, на территории района? — спросил Шатохин начальника ОУРа.

— Так точно. Убежден, отсиживаются.

— Предположим, отсиделись, пошли. Покажите, где, по-вашему, должны выбраться из тайги. Территорию, прилегающую к Назарьевскому району, в расчет не берите.

Поплавский помолчал, глядя на карту.

— На их месте постарался бы выйти к реке. По лесу. Потом обогнул бы Тасеевский луг.

— Километров семьдесят, — прикинул по карте расстояние Шатохин. — Почему к реке?

— Катера ходят, буксируют лесовозные баржи. Плотик из двух бревешек сколотить, ночью доплыть до баржи — и все, вырвались.

— Так. А участок, где могут выйти на берег?

— Вот. Примерно от… и до… — Поплавский указал отрезок километров в двадцать пять.

Участковый закивал: все верно, он тоже так думает.

— Два поселка, две пристани здесь, — сказал Шатохин.

— На «Ракету» не рискнут садиться.

— По крайней мере, ваши люди и там должны быть. И бассейн реки должен находиться под наблюдением день и ночь. Пусть сотрудники поедут, порыбачат. Общественность привлекать запрещено. Не тот случай. Понятно?

— Так точно.

— Еще где?

— Мост железнодорожный. Автовокзал, разумеется…

— Все? — спросил Шатохин. Не услышав дополнений, сказал: — Поезжайте с Хромовым в Нетесово. Надолго там не задерживайтесь. Прошу помнить про автомат. И других предупредите.

В Назарьево на транспорте Коротаева добрались из-за поломки в пути лишь около девяти утра.

Районный эксперт-криминалист доложил, что на двух из семи консервных банках, несмотря на то, что побывали в воде, обнаружены отпечатки пальцев. В одной банке из-под тушенки нашли газетный клочок. Разумеется, бумага раскисла, но прочитать текст на обрывке можно. Вот только название газеты и за какое она число — этого местными силами не удалось определить. А тушенка изготовлена на Липецком мясомолочном комбинате. Возможно, и газета липецкая.